Харизма в теории и организации

Содержание

Введение

Обращение к термину «харизма» восходит к новозаветному «Второму посланию к Коринфянам», где описываются различные дары Божественной благодати. В словарь социальной науки этот термин введен М. Вебером в начале XXв.

Причем, он не дал его точного определения и не предложил систематически проверенной теории, полагаясь лишь на исторический материал (заметим, опросы общественного мнения впервые были использованы в политических целях в 30-х годах прошлого века, а фокусгруппы - много позднее). В веберовской трактовке харизматический стиль лидерства рассматривался в ряду двух других форм и оснований политической легитимности традиционной и легально-рациональной. Вебер описывал харизму в трех главных измерениях. Актуальность работы в том, что харизматический лидер, обладающий чувством великой миссии (необязательно религиозной), характеризуется уверенностью в себе, большими ораторскими способностями. Массе его последователей, появляющейся, как правило, в периоды кризиса, присущи прежде всего огромное доверие к нему и ощутимая неразборчивость в экономических вопросах. Рутинизация харизмы (посредством партийной организации и т.д.), без которой трудно сформировать радикальные харизматические революционные движения.

Большинство продолжателей Вебера сосредоточились на первых двух аспектах.

Цель работы – рассмотреть термин харизма.

Задачи: Изучить теоретический  аспект харизмы, выделить основные особенности  харизмы в политике.

1. Харизма в теории

В исследованиях по данной тематике много внимания уделялось тому, что можно назвать харизматичностью личности - ее особые черты, ассоциирующиеся с этим типом лидера (иногда они связывались с психологическим объяснением оснований лидерства). Сегодня фокус все более смещается к выяснению природы и причин харизматической связи, а именно особенностей личных оснований поддержки, ее силы. Работы, посвященные взлету харизматических лидеров, обычно не направлены на систематизацию и прояснение теоретических положений. Как бы то ни было,  можно выделить три превалирующие в научной литературе темы: кризис,  легитимация и содействие (по моей терминологии).¹

Социальный кризис.  Большинство исследователей харизмы,  опираясь на Вебера, рассматривают  некоторые формы кризиса как  необходимую начальную точку анализа.

Если харизма главным  образом представляется как аффективное  по характеру признание лидерства, а не рациональное, то и трактовка кризиса сводится к тому, чтобы видеть в нем скорее угрозу идентичности, нежели экономическим интересам. Во времена ускоренных изменений люди более предрасположены к состоянию аномии, утрате ценностей и чувства социальной принадлежности. Они, испытывая вакуум идентичности, оказываются открытыми влечению к лидерам, предлагающим радикальные альтернативы. Сложные события могут также настроить людей на поиск утешения в вере в сильного лидера, способного контролировать мощные силы и гарантировать спасение.

С. Фридландер, вслед за Е. Эриксон, предложил редкий пример систематизации поражений, вызванных кризисом. На психологическом уровне выделены три главные формы кризисных проявлений: а) ужас перед лицом серьезной опасности,  физически угрожающей сообществу; б) страх, спровоцированный дезинтеграцией групповой идентичности; в) экзистенциальная боль, которую испытывают люди, утратившие смысл привычных жизненных ритуалов.

По версии других авторов, в подобные периоды социальные миры людей меняются столь драматично, что они оказываются изолированными от семьи, друзей знакомых.

Личность, подавленная изменением,  настолько обессилена, что может просто отказаться от голосования. Харизматический лидер помогает людям обрести ощущение того, что политика не бессмысленна, что он может изменить ситуацию, сохраняя ответственность за нужды своих сторонников. Мэдсон и Сноу называют это «вверительным контролем».

Упор на драматическом  кризисе и ускоренных изменениях,  безусловно, соответствует положению Веймарской Германии (1919-1933)  или России в период перед революциями 1917 г. Но действительно ли нужен кризис для появления харизматических лидеров? Какой кризис породил харизму Ганди? Россия,  несомненно, переживала огромные изменения в начале 90-х годов, но была ли она в состоянии кризиса, когда Жириновский сделал свой электоральный рывок? Была ли Беларусь в «кризисе» во времена первой президентской победы Лукашенко? Находились ли те, кто пошел за Жириновским и Лукашенко, в указанных выше трех формах психологического шока?

Культурная легитимация. Второе общее утверждение - харизматический лидер нуждается в определенной форме культурной легитимации. Это положение применяется к Германии до 1945 г. и даже к сегодняшнему постсоветскому пространству. Считается типичным для германской традиции сильное лидерство, образцы которого преподнесли император Фридрих или Бисмарк.

Россия тоже имеет  традицию сильной власти, восходящую к царским временам, например, к Петру I.

Отдельные черты национальных традиций также могут содействовать становлению  харизматического лидерства.  Нет  сомнения,  что Лукашенко способен был добиться популярности, невзирая на свои малые достижения, потому что народ верил, что ему недостает хорошей команды. Это чувство напоминает старую веру в «хорошего царя», который окружен придворными глупцами и интриганами. Умберто Босси, лидер Итальянской северной лиги, являет собой другой интересный случай.  В итальянской культуре нередко выделяют сопутствующий элемент мачизма (супермаскулинности, мужской неотразимости, обаятельности - от испанского macho), однако Босси худой, неуклюж и обычно плохо одет. Привлекательность этого образа связана с иными смыслами в сравнении с реакцией на позирование Муссолини. Он рассчитан на представления, свойственные католической культуре, об изможденном, истерзан ном теле, распятом на кресте.

Тем не менее харизма может появиться  в обществах, не имеющих традиции сильного лидерства. Черчилль в Англии в конце 30-х годов считался исчерпавшим себя инакомыслящим,  признанным только в узком кругу. Но в конце 40-х он воспринимался уже как великий военный лидер, олицетворение британского сопротивления нацизму. Здесь главным фактором, возможно, выступает кризис, а не культура.

Политическое содействие. Черчиллю помогало то обстоятельство, что в военное время политика, как правило, поднимается над партиями. Оставаясь формально консерватором, он во многом был аутсайдером, способным заслужить признание помимо партии (с учетом того, что консервативная партия особенно пострадала из-за политики умиротворения Германии). Вообще харизматические лидеры, похоже, появляются

тогда, когда партии слабы или не пользуются уважением (растущая тенденция как на Западе, так и на Востоке?). Партии стремятся побудить людей голосовать на основе программных целей или политических противопоставлений, менее на основе личности кандидата. Несмотря на то, что некоторые харизматики были лидерами партий (Ленин, Гитлер), они добились своего статуса либо в однопартийной системе, либо в условиях неразвитой многопартийности.

В условиях демократии харизма скорее возникнет в рамках президентской, чем парламентской системы. Гитлер обрел значительную политическую известность в период президентских выборов 1932 г. Лукашенко занял видное положение также на президентских выборах. Выборы этого уровня выдвигают на первый план личность, качество ее политической представительности и т.п. Они также благоприятствуют популистской политике, за счет которой лидеры легко набирают очки,  и тактике демонизации всех оппонентов (в меньшей степени это характерно для парламентских систем, которые, возможно, больше ориентированы на создание коалиционных правительств.

Однако здесь нет необходимой связи, поскольку Босси и Хайдер появились в государствах, которые ближе к парламентскому правлению, чем президентскому).

Наконец, еще одним фактором, существенным для демократических государств, выступают СМИ.

Они все больше становятся несущей  опорой политических кампаний. Популярные медиа нацелены на персонализацию проблем, иногда устраивая «президентские» состязания даже в условиях парламентских систем (например, на британских всеобщих выборах 2001 г., которые СМИ описывали как конфликт между убедительным Тони Блэром и несчастным консервативным лидером Вильямом Хейгом). Политики, в свою очередь, эксплуатируют медийные приемы. Однако вряд ли СМИ непременно поднимают новую волну харизматических лидеров.

2. Политическая харизма:  версии и проблемы

«Политическая харизма» относится к числу наиболее дискуссионных и неоднозначных понятий социологии. Причин этому несколько не только «ускользающая», «мистическая», трудно поддающаяся научному исследованию природа феномена харизмы; неоднозначность, непрозрачность классической концепции харизмы М. Вебера. Здесь важно учитывать и различие аксиоматических оснований, представлений о природе человека и социальной реальности, методов познания, которые используются при изучении этого столь многогранного и сложного феномена. Насколько целесообразно использование данного понятия в исследованиях современных политических процессов? Что является источником харизмы? Реальна она или искусственна? Каковы благоприятствующие условия ее появления? Кто играет ведущую, определяющую роль в харизматических отношениях лидер, его последователи или «свита»? Можно ли назвать конкретные личностные свойства, которые делают их обладателя харизматическим, или имеет смысл говорить о ситуационном наборе качеств, релевантных в конкретном социальном контексте? Что есть харизма исключительно психологическое состояние или же это социальное, культурное явление? Ограничивается ли харизма экстремальными условиями и патологическими личностями или же это универсальный феномен?

Большая часть  объяснительных моделей феномена харизмы  так или иначе основывается на подходе М. Вебера. В его трактовке  понятие харизмы тесно соотносится  с проблемой создания новых социальных образований, а также проблемой  свободы, творчества, человеческой ответственности. Эта тема обсуждается им во многих работах (в частности, в ряде глав фундаментального труда «Хозяйство и общество», «Политика как призвание и профессия», «Социология религии», «Хозяйственная этика мировых религий», «Древний иудаизм» и др.), поэтому в зависимости от контекста несколько различаются и трактовки феномена харизмы. В работе «Хозяйство и общество» дано следующее определение: данное понятие «применяется к определенному качеству личности индивида, благодаря которому он отличается от обычных людей и воспринимается как обладатель сверхъестественных, сверхчеловеческих или исключительных способностей». Здесь же Вебер поясняет, что «эти качества не свойственны обычному человеку, они приписываются божественному происхождению или воспринимаются как образцовые, благодаря чему индивид считается вождем». При этом абсолютно неважно, по Веберу, являются ли квалифицируемые харизматические качества действительными, мнимыми или предположительными.² Следуя принципу свободы от ценностных суждений, Вебер безразличен и к ценностям, вносимым в мир харизматической личностью. Харизматиком для него является всякий, кто способен воздействовать на массу с большой эмоциональной силой. Однако в концепции Вебера харизма фундаментально социальна и не отождествляется с историко-психологической традицией «Великого человека».

Принципиально важно то, что как бы внеобыденна  она ни была, для признания и  сохранения своей харизмы вождь  должен постоянно представлять доказательства харизматической легитимности знаки «благодатности», реальные «успехи» правления и т.п. Это обстоятельство объясняет ее нестабильность и подводит нас к выводу о принципиальном значении «организационного», «бюрократического» аспекта проблемы политической харизмы. Массовый энтузиазм, связанный с этим феноменом, предполагает использование различных формально-рациональных процедур, необходимость привлечения и управления большим числом людей и структур для формирования подобного эффекта. Иными словами, политическая харизма зависит от деятельности огромной бюрократической «машины». Далее, любой энтузиазм, особенно массовый, непостоянен, никогда полностью не предсказуем и не контролируем, но при этом требует все новых и новых стимулов. Наличие «массового движения», выражающего поддержку курса лидера, уже предполагает, что это движение кто-то и как-то организовал. Более того, чтобы удерживать в состоянии мобилизации население большой страны, недостаточно одного лишь массового энтузиазма и возбуждения, необходимо также постоянно демонстрировать успешность действий властей. Таким образом, в современном мире для установления и поддержания господства одной лишь «благодатной» харизмы явно недостаточно.

Данное обстоятельство актуализирует комплекс вопросов, касающихся взаимоотношений харизматического вождя и управленческого аппарата, их слаженных, солидарных действий или конфликта их интересов. Первоначальным базисом рекрутирования «свиты» вождя является личная харизма. Однако члены штаба заинтересованы в сохранении и укреплении позиции вождя, поскольку все, что угрожает легитимности главы, в той же мере угрожает легитимности их форм дохода, властных позиций и престижа, что сопровождает членство в штабе. Сохранение позиций штаба зависит также от укрепления сообщества в целом и установления такого социального порядка, при котором собственная позиция членов штаба получила бы стабильную повседневную основу. По Веберу, власть конфликтна по своей сути. Существует постоянный, по большей части латентный, конфликт между вождями и их управленческими штабами за то, чтобы владеть инициативой в борьбе за власть, экономические преимущества и социальный статус. При явном отсутствии успеха лидера, неудовлетворенности интересов штаба, наличии альтернативного харизматического лидера и множестве других причин весьма вероятна борьба управленческого штаба против наличного вождя во имя нового. По Веберу, любое политическое действие (а соответственно, и харизматическое) предполагает трех участников, от мотивации и поведения которых зависит его характер. Это «массы», вождь и его управленческий аппарат. В концепции Вебера основное внимание уделено анализу отношений между профессиональными политиками, а не «массам». Вебер не придавал особого значения понятиям «воля народа», «народный суверенитет», «мудрость народа» и т.п., расценивая их как чисто идеологические построения. Принимая основные положения либеральной концепции демократического правления свободы личности, идеи представительного правления и требования политического консенсуса граждан, включенных в политический процесс, он считал, что политические мнения формируются главным образом «наверху», а не передаются лидеру избирателями в ходе делегирования полномочий. «...Сам демос в виде бесформенной массы никогда не «управляет» большими ассоциациями, но управляем. Изменяется лишь способ, которым избираются исполняющие вожди и степень влияния, которую демос (или, точнее, социальные круги) способны оказывать на содержание и направление управленческой деятельности посредством «общественного мнения».³