Паскаль

правило только восхвалять человека, и, того, кто 

всегда его порицает, и того, кто насмехается над

ним. Я с теми, кто, тяжко стеная, пытается

обрести истину.

   Пусть же  человек знает, чего он стоит. 

Пусть любит судя, ибо он способен к добру, но

не становится из-за этого снисходителен к

низости, заложенной в его натуре. Пусть 

презирает себя, ибо  способность к добру 

остается в нем  втуне, но не презирает самое эту

способность. Пусть  и ненавидит себя и любит: в

нем есть способность познать истину и стать

счастливым, но познания его всегда шатки и

неполны.

   Человек осознает  свою неполноценность в

чуждом ему мире и испытывает жалость к самому

себе. Он чувствует  себя ничтожным, ибо 

понимает, что он ничтожен, этим-то он и велик.

   Стержневая  идея человековидения Паскаля

не в том, что  надо "ненавидеть себя", но в том,

что "не надо лгать  себе": Конечно, плохо быть

полным недостатков, но значительно хуже быть

полным ими и  не желать признавать их,

поскольку к ним  добавляется еще и недостаток

добровольной иллюзии.

   Что за  химера человек, какое чудовище,

какой хаос, какое  вместилище противоречий,

какое чудо... судья  всех вещей и бессмысленный 

червь земли, обладатель истины и клоака

неуверенности и  заблуждений, слава и отброс

мироздания.

   Хотя чувство  трагедизма существования

пронизывает всю  человеческую культуру, именно

Паскаль выразил  его, как "изначальную

бедственность нашего удела" - "хрупкость,

смертность и такую  ничтожность человека, что 

стоит подумать об этом- и уже ничто не может

нас утешить".

   В зародыше  у Паскаля содержится идеи 

Кьеркегора об омассовлении человека и его

растворении в других. Человек стремится к

анонимности и конформизму. Щадя свое "я" и не

желая задумываться о своей природе, он убегает 

от самого себя во внешнее существование - в

суетность и массовую " зачумленность ". Но это

не приносит ему  радости. Непостоянство 

разглагольствование, беспокойство, скука — вот

непременные условия  человеческого бытия.

Люди не живут, но лишь надеются жить,

поскольку пренебрегая  настоящим, вечно 

ожидают будущего.

   Почему люди  следуют за большинством?

Потому ли, что  оно право? Нет, потому что оно 

сильно.

   Почему следуют  стародавним законам и 

взглядам? Потому ли, что они здравы? Нет,

потому что они  общеприняты и не дают

прорастать семенам  раздора.

   Политические  взгляды Паскаля весьма 

консервативны, он яркий  противник Фронды и 

поборник абсолютизма. Он принимает сущее не в

меру его справедливости, но в силу его 

неизбежности. Любой  общественный порядок.

несправедлив. Поэтому разрушению должно

предпочесть созидание. Философ истины, какой 

бы она ни была, знаток человеческой природы,

он понимает, что  все дело в этой самой природе,

а не в общественном порядке.

   Нет беды  страшнее, чем гражданская смута. 

Она неизбежна, если попытаться всем воздать по

заслугам, потому что  каждый тогда скажет, что 

он то и заслужил награду. Глупец взошедший на

трон по праву  наследования, тоже может 

причинить зло, но все-таки не столь большое и 

неизбежное.

   Насилие государства  - это зло, абсолютизм-

зло наименьшее. Фронда - мнимая

справедливость. Нехорошо быть слишком 

свободным, записывает он, Хотя богатство ведет 

к неравенству, равенство  куда хуже. Монтальт

провидит опасность  тоталитаризма: откроется 

простор не только высшему  государству, но и 

высшей тирании.

   Иногда Паскаля  обвиняют в обскурантизме, 

но он страшился  не знания, а "просвещенных

невежд", толкающих  чернь на бунт. У всякого 

знания есть две  крайние точки, и они 

соприкасаются. Одна- это полное неведение, в

котором человек рождается; другой достигают

все познавшие ученые умы. уразумевшие в своей

глубине, что по прежнему ничего не знают, и,

таким образом, вернувшиеся к первоначальному

неведению, но умудрено. А те, что вышли из

природного неведения, но не достигли неведения 

умудренного, те набрались обрывков знаний и

воображают, будто  все превзошли. Они-то и 

мутят мир, они-то и  судят обо всем вкривь и 

вкось. Народ и сведущие люди - здоровое

общество, всезнайки - его болезнь.

   О ком бы  это?..

   В основе  антисцентизма Паскаля лежало

опасение, что человека слишком легко обратить в

голый научный факт- сделать его одномерным,

сказали бы мы. Он иронизировал, что 

побаивается математиков, которые, чего доброго 

превратят его в  теорему".

   " Паскаль  принес в жертву своему богу 

великолепный математический ум, тем самым 

приписывая богу жестокость, которая является

космическим расширением  болезненных

душевных мук самого Паскаля" - Рассел и Валери

явно пристрастны к трагическому мыслителю.

Пристрастны и не справедливы. Горько слушать 

их упреки в прозелитизме, отступничестве от

науки, расчетливости  и рассчитанности

искусства, особенно - в противопоставлении

вечного безмолвия  духу геометрии.

   Но было  ли отступничество? Была ли 

жертва? Являются ли мысли жертвой, жертвой 

Богу самого ценного  в человеке- разума? Нам бы

такие жертвы! Да и  мог ли человек такого

масштаба отречься от самого себя?

   Накануне  просвящения и как бы

предостерегая о  грядущей опасности 

механизации жизни, Паскаль говорил о 

невозможности сведения высшего к низшему, о

возможном антигуманизме, о грядущей плоской

раздумчивости, об абсурде  замены веры наукой.

   Развивая  античный принцип " вижу и 

одобряю лучшее, а  следую худшему" Мональт,

вопреки Картезию, категорически отверг

просвещенческое тождество  знания и 

добродетели. Разум  слишком повержен влиянию 

воли, дабы стать  управителем и судьей.

Источником нравственности является доброе или

злое сердце, а  не всесилие рассудка. Ум с

сердцем не в ладу: борьба между разумом и 

страстями извечная драма человеческого

существования.

   Даже обладая  лучшими понятиями о мире и 

о себе, человек далеко не всегда ведет себя в

полном согласии с ним. Зло мира, если мир

находится во зле, не может не проникать в его

душу. Унижение не делает нас неспособными к

благу, и святость не делает изъятыми от зла.

   В отличие  от Декарта, Лейбница, Спинозы, 

Паскаль не является панлогистом. Для него

граница между истиной  и ложью, как и между

двумя истинами, призрачна и условна.

   Истина столь  тонка, что, чуть отступишь  от

нее, впадаешь в заблуждение  столь тонко, что,

едва отклонившись от него, обретаешь истину.

   Ничто не  бывает безусловно истинным,

ничто не истинно  в смысле чистой истины.

   Мы только  отчасти обладаем истиной и 

благом вперемежку с ложью и злом.

   Осознавая  бесконечность истины и знания,

Паскаль неодобрительно относится к

притязаниям философов  объять все 

существующее, - как  Демокрит, говорить обо

всем.

   Для Паскаля  человек не исчерпывается 

разумом. Его неотъемлемые качества:

неразумение на одном  конце, вдохновение и вера-

на другом. Животность и - божественная

откровенность, тупость.

   В формулу  отчаяния "надо поглупеть" 

Паскаль вкладывает всю боль интеллектуала,

глубоко осознавшего  тщету познания-" познания,

умножающего скорбь".

   Он считал, что мышление дано человеку  и 

как осознание смерти: с его помощью человек 

убеждается, что все  его удовольствия только

суета, что бедствия бесконечны, что, наконец,

смерть неумолимо  приводит к страшной

необходимости исчезнуть  навсегда. Нет ничего

действительнее и ужаснее этого.

   Кстати, логика  Паскаля контрапунктична.

Каждое утверждение  рано или поздно переходит 

в свою противоположность. Последовательно 

испытывая все за и против, он убеждался в

одинаковой верности всех прямых и обратных

утверждений - отсюда его амбивалентность,

напряженность, двоемерие. Чтобы остаться

человеком, нельзя отказаться от собственных

полюсов. Отказ чреват тем, что чем больше мы

стремимся представиться  ангелами, тем больше

уподобляемся животным. Тщетны усилия и тех,

кто отказывается от страстей, и тех, кто им

предается.

   ... разум по прежнему клеймит страсти за их

низость и несправедливость, нарушая покой тех,

кто им предается, и  страсти по прежнему бушуют

в тех кто жаждет от них избавиться.

   Даже величие  человека в его трагическом

уделе. Даже низость его в его величии.

   Итак, мы показали, что человек суетен, ибо 

ценит несущественное, и все его суждения ничего

не стоят. Но потом  мы показали, что они вполне

здравы и что  вовсе не так суетен, как обычно

утверждают, ибо его  суетность глубоко 

обоснованна; итак, мы опровергли суждение,

опровергающее суждение народа.

   А теперь  следует опровергнуть и это  наше