Паскаль

Паскаль

   

   О боже! Дай  мужество!

   Паскаль носил  в душе водоворот без дна. 

   - Все пропасть  алчная: слова, мечты, 

желанья.

   Мне тайну  ужаса открыла тишина,

   И холодею  я от черного сознанья.

   Вверху, внизу,  везде бездонность, глубина, 

   Пространство  страшное с отравою

молчанья.

   Во тьме  моих ночей встает уродство  сна

   Многообразного, - кошмар без окончанья.

   Мне чудится,  что ночь- зияющий провал

   И кто в  нее вступил, - тот схвачен 

темнотою.

   Сквозь каждое  окно - бездонность предо

мною.

   Мой дух  с восторгом бы в ничтожестве 

пропал,

   Чтоб тьмой  бесчувствия закрыть свои 

терзанья.

   - А! Никогда  не быть вне Чисел, вне

Сознанья!

   

   Кричать устами  своей раны - мудрость этой 

испанской поговорки, свойственная любому

гению, с особой силою  касается гения 

трагического.

   Симон Бар-Иона, известный святой Петр,

блаженный Августин, Паскаль, Кьеркегор,

Толстой, Ганди, такова мировая линия этого 

метемпсихоза.

   У Сент-Бева есть фантастическая сцена

погребения Монтеня. За гробом шествует вся 

французская литература. Идя за покойником

никто из них ни думает о нем, и лишь один

рыдает - Паскаль.

   Нет, его  трудно представить рыдающим  — 

слишком стоически  переносил страдания. Это 

рыдание метафизическое, внутреннее, самое 

страшное из рыданий.

   Вот почему  мыслители, подобные гению из

Клермон-Феррана, не только не кажутся

счастливыми, но олицетворяют несчастье.

   Все тела, небесная твердь, звезды, земля, ее 

царства не стоят  самого ничтожного из умов; ибо 

он знает все  это и самого себя, а тела не знают 

ничего.

   Но все  тела, взятые вместе, и все умы, 

взятые вместе, и  все, что они сотворили, не стоят 

единого порыва милосердия - это явление 

несравненно более  высокого порядка.

   Из всех  тел взятых вместе, не удалось  бы 

извлечь и самой  ничтожной мысли; из всех тел и 

умов нельзя было бы извлечь ни единого порыва

истинного милосердия; это невозможно, это 

относится к другой сфере - сверхестественной.

   Этого вполне  достаточно, чтобы 

проникнуться его  духом.

   Я не знаю, кто меня послал в мир, я  не знаю 

что такое мир, что  такое я. Я в ужасном и

полнейшем неведении. Я не знаю что такое мое

тело, что такое  мои чувства, что такое моя  душа,

что такое та часть  моего я, которая думает то, что 

я говорю, которая  размышляет обо всем и о 

самой себе и все-таки не знает о себе больше, чем 

все остальное. Я  вижу эти ужасающие 

пространства вселенной, которые заключают 

меня в себе, я  чувствую себя привязанным к

одному уголку этого  обширного мира, не зная,

почему я помещен  именно в этом, а не в другом

месте целой вечности, которая мне

предшествовала, и  которая за мной следует. Я

вижу со всех сторон только бесконечности,

которые заключают меня в себе, как атом, как

тень, которая продолжается только момент и 

никогда не возвращается. Все, что я сознаю, это 

только то, что  я должен скоро умереть; но чего я 

больше всего не знаю, это смерть, которой я не

умею избежать. Как  я не знаю, откуда я пришел,

так же точно не знаю, куда уйду... Вот мое 

положение: оно полно  ничтожества, слабости,

мрака.

   Мы беззаботно  катимся в пропасть закрыв 

глаза, чтобы не видеть ее.

   Итак - Паскаль,  которому посчастливилось 

изобрести и смерть, и счетную машину и 

которому за одно прощалось другое.

   Это было  ясновидение. В мире еще ничто 

не предвещало рационализации. Человек все 

больше верил в  разум, а величайшие мыслители -

Декарт, Спиноза, Локк, Гоббс - уже начали

выводить из разума новый неведомый мир, да

такой, что человечество притихло в восхищении.

Бездна открывала  ему свои глубины опасности 

рационализации мира. Стоя у самих истоков 

зарождающейся науки, он узрел утрату

человечности, исчезновение цели и смысла

жизни. Крупнейший естествоиспытатель своего

времени, он обратил  взор к глубочайшим

внутренним переживаниям, дабы усмирить страх 

перед открывшейся  ему жутью.

   К чему  бы ни прикоснулся гений этого 

человека, везде крупнейшие открытия и 

изобретения. "Ему  свойственно удивительное

умение проникать  в самую суть вещей и отделять

солидные основания  от чисто словесных".

Французский Архимед, он закладывает основы

гидростатики, попутно  изобретая гидравлический

пресс. Он придумывает  счетную машину, тачку,

альтиметр, с удивительной точностью определяет

массу воздуха, разрабатывает  методы обучения

языку, достигает  невиданных высот в физике и 

математике.

   Хотя в  конце жизни он назовет математику 

бесполезным ремеслом, именно ему, Пуанкаре

XVII века, принадлежат  серии задач о циклоиде,

подготовившие математику к анализу бесконечно

малых, дифференциальному и интегральному

исчислению, выдающиеся достижения в теории

игр, вполне современная  формулировка метода

математической индукции, теория конических

сечений и многое, многое другое.

   А философия? - Желая возвысится над

стоиками и скептиками, ибо первые, наделяя 

человека безгранично  всемогущим разумом 

ставят его выше всего сущего, а вторые

склоняясь к другой крайности, безмерно

принижают мысль, доводя ее до животного 

состояния, Паскаль  пытался соединить,

синтезировать самонадеянность  и утрату веры.

   А о ком  говорит Паскаль, себя не 

упоминая?

   Хотя с  годами он все больше склонялся  к

пессимизму и скептицизму, раздражение 

пирронизмом Монтеня  так и не прошло.

   Ему чужды вычуренность, витиеватость,

риторство, педантизм. Излюбленная манера

виртуозность афоризма. Даже вскользь

брошенное замечание  пронзительно, даже

мимолетная мысль  проникновенна. Ни к кому в

большей мере не относится  формула: минимум 

слов- максимум идей.

   Стиль- это  сам человек, скажет ему 

Бюффон. И Паскаль  знает это: Видя естественный

стиль, мы приходим в  удивление и восхищение:

ожидая видеть в  слоге только автора, мы находим 

в нем человека.

   Что же  это был за человек? 

   Паскаль был  человеком большого ума и, -

что не свойственно  большим умам, - человеком 

большого сердца. Все то, что он совершил в

области ума и  в области сердца, несет на себе

печать самостоятельности  и своеобразия, о 

пылких, почти яростных поисках истины.

Воспитанный отцом, человеком тоже

незаурядным- в обстановке полной свободы, он

обладал изумительными  способностями, в

частности к математическим вычислениям и 

концепциям. Злоупотребление  умственным

трудом рано привело  его с странному нервному

заболеванию, еще  более развившую в нем

чувствительность. Искренний  и страстный 

христианин, он создал свою апологию религии,

пользуясь методами и доводами, до которых 

никто до него не додумывался  и которые должны

были поразить в  самое сердце неверующего. Ему 

было всего тридцать девять лет, когда он

скончался, так и  не успев свести в единое целое 

все написанное им.

   Итак человековидение Паскаля.

   Никогда люди  не делают зла так много  и так 

радостно, как тогда, когда делают это 

сознательно.

   Люди только  и делают, что обманывают 

друг друга - такова их природа. И пусть они 

пытаются поставить  своекорыстие на службу

общественному благу - эти попытки только

лицемерие, подделка под милосердие, потому что 

в основе основ все  равно лежит ненависть.

   Жалость к  обездоленным легко уживается

со своекорыстием. Люди рады отдать дань

добрым чувствам, прославиться мягкосердечием,

при это ничего от себя не оторвать.

   Пройдет немного  времени, и другой

великий гуманист, автор  идеи вечного мира,

Иммануил Кант, напишет трактат Об изначально

злом в человеческой природе: Эта нечестность 

самому себе пускать  пыль в глаза, мешающая

утверждению в нас  подлинно морального образа

мыслей, превращается в лицемерие и 

одурачивание других. Если это и нельзя назвать 

злостью, то оно по меньшей мере заслуживает

названия низости  и кроется в том злом начале

человеческой природы, которое составляет

тронутое гнилью место нашего рода, и, пока мы

не избавимся от него, будет препятствовать

развитию зачатков доброго.

   Да уж, лгать  себе о себе - мы слишком 

хорошо знаем куда это в итоге заводит... А вот

Паскаль не лгал, предостерегая  и грядущее

Просвещение, и всех нас. Не лгал - отсюда

всеуравновешенность и амбивалентность Мыслей:

Если человек восхваляет себя, я его уничижаю,

если уничижает - восхваляю и противоречу ему 

до тех пор, пока он не уразумеет, какое он

непостижимое чудовище.

   Я равно  порицаю и того, кто взял себе  за