В.В.Розанов и его философский взгляд на религию и вопросы пола

Розанов вступил в единоборство с церковью и Христом. Он боролся  с ними во тьме ночи, подобно библейскому Иакову, оставшемуся после этой борьбы хромым.

Наиболее определенно эти тенденции  сказались в книге “Темный  лик” (1911), где центральной стала  статья “О Сладчайшем Иисусе и горьких  плодах мира”, вызвавшая наибольшие споры. В 1910 году Розанов выпустил книгу “В темных религиозных лучах”. Книгу запретили, а тираж уничтожили. Но уже в следующем году из материалов этой книги Розанов подготовил две другие: “Темный лик” и “Люди лунного света”. Название последней относится к тем, кто уклоняется от деторождения. В книге “Темный лик” Розанов пишет о Христе как о духе небытия, видя в христианстве религию смерти, апологию сладости смерти.

Отношение Розанова к “историческому христианству” было всегда пессимистично  и достигло апогея в смутные 1917 – 1918 (см. “Апокалипсис”) Этот последний период творчества Розанова – высший подъем его духовных и творческих сил. Несмотря на то, что он выступал против личности Иисуса Христа, Розанов не был против Христа. Философское сознание, с которым он вступил на общественное поприще, к концу жизни трансформировалось в религиозное: “Боль жизни гораздо могущественнее интереса к жизни. Вот отчего религия всегда будет одолевать философию”.

Человеческая душа – по Розанову – независимая, нематериальная сущность, способная творить различные  формы, идеи, налагая их на материальные субстанции. После разрушения тела дух пребывает как “форма чистого существования, не ограниченная никакими пределами”.

В начале ХХ века усиливается движение богоискательства, наполнение религиозной  формы сознания светскими элементами”. Розанов вошел в сознание большинства своих современников провозвестником языческой “религии пола” и “религии жизни”. Это было закономерно. Воспеванием радости земного бытия творчество Розанова не исчерпывалось – в не меньшей мере он поэтизировал и печаль интимного переживания жизни, боль бытия. Но это последнее начало его миросозерцания –эстетизация страдания – было в контексте культуры русского декаданса во многом общим местом. Ошеломляла не пронзительная печаль Розанова, а бурные всплески его самодовольства, которому сродни безделье и веселье, способность к радостному наплевательству на все и на вся”.

“Человеческая душа, мир в целом  представляются Розанову звучащими, и  потому, собственно, живущими, погруженными в звучание – движение, противопоставленное молчанию неподвижности, молчанию мертвой материи…Озвученный мир для Розанова не является, однако, какой-то гаммой первичных музыкальных импульсов, из которой рождается действительная, фиксируемая в нотной записи, пригодная к исполнению музыка. Различимое в окружающем звучании в представлении Розанова – нечто большее”.

В своих произведениях Розанов  поднял проблемы назначения церкви, неразрывно-связанные  для него с существованием двух видов  церковной практики – первым –  одухотворенным духовным деланием, олицетворяемым для него религиозной практикой множества священников, от всего сердца выполняющих свой долг перед паствой, - он всегда восхищался, как и красотой православных культов, освящением в них земли, природы; церковным бытом. Второй тип связан с существованием “казенной”, “официальной” церкви, из “самого теплого места на земле” переродившейся в чиновный иерархический аппарат, прожив который и направлена критика Розанова.

Выступая против догматизма, рационализации церковной практики, философ утверждал, что чудовищная ошибка, повлиявшая на развитие цивилизации, состоит в том, что вся позднейшая разработка христианства ушла в догматическую словесную сторону, а не на подлинное творчество жизни. Постепенно понимание христианства как религии радости сменяется в сознании философа представлением о христианстве, как религии смерти, страдания. Фактически понимание аскетизма как сознательного стремления к страданию без осознания философом его нравственного духовного знания, экстраполируется Р. на понимание сущности христианства в целом. Критика христианской церкви перерастает в борьбу с христианской религией и, прежде всего, на почве неприятия мыслителем церковной морали, касающейся регулирования семейных, брачных отношений. Сущность христианства видится ему враждебной.

Своеобразие розановской концепции  христианства в его попытке соединения христианства с элементами язычества, попытке безусловно неосуществимой, и в этом трагедия Розанова-философа: он физически не может выйти за пределы христианства, хотя его и отрицает; он не может окончательно отвергнуть Христа, хоть с ним и борется.

В 1898 выходит статья Розанова на тему пола, ставшей узловой для всего  его последующего творчества в целом (статья “Брак и христианство”) С разработкой темы пола Розанов  раскрылся преимущественно как религиозный мыслитель. Основная тема книги “О понимании”, тема бытия, нашла в теме пола свое продолжение и своеобразное развитие. “Пол в человеке – не орган и не функция, не мясо и не физиология – но зиждительное лицо, в соответствии и противоположении верхнему, логическому лицу”...

Теория пола Розанова является неотъемлемой частью его религиозной философии. Присущее Розанову “чувство Бога”  неотделимо от другого свойственного  ему “чувства пола”, пронизывающего все произведения философа на втором этапе его творчества. Чувство пола сливается с чувством Бога в единое религиозно-половое чувство: поэтому, в философии Розанова неразделимы вопросы религии и вопросы пола; метафизика религии усматривается философом именно в метафизике пола. Пол видится мыслителю таинственным основанием существующего, космичным, надмировым началом, в котором синтезируется плотское и духовное; сфера пола не исчерпывается для него интимными отношениям мужчины и женщины – пол, по Розанову явление трасцендентное, всеобщее и бесконечное, охватывающее сущность бытия, составляющее причину мировой гармонии.

В философии Розанова отсутствует проблематика греховности  – в стихии пола освящается все: священен акт рождения, а потому священна рождающая природа, земля; священен половой акт, зачатие, семья, как институт способствующий продолжению рода. Один из наиболее важных и интересных моментов учения философа о поле – его представление о непостоянстве полового напряжения: пол для Розанова не есть Константа, не есть нечто определенное и законченное. Условно для него и противопоставление мужского и женского начал – принадлежность человека к тому или другому полу неоднозначна - и мужское и женское присутствует в каждой клетке любого человека, таким образом стремление к обладанию противоположным полом видится мыслителю проявлением жажды полноты бытия, обретаемой на время только в половом акте.

Розанова можно причислить к религиозным мыслителям, но он неортодоксален. В давние времена  его без труда обвинили бы в  ереси. Но сегодня в церковных  кругах найден оправдательный термин – религиозный натурализм: Розанов  – теоретик человеческого естества.

“Несчастная книжность, несчастная интеллигентность сделала  то, что человек мыслит себя “подобием  Божием”, когда строчит газетную статью или брошюру, а не когда  носит на руках больного ребенка, не когда мать кормит его грудью, не когда родители зачинают его. Проклятое скопчество, родитель сухой и суетной интеллигентности”.

Вопросы пола, которым  Розанов уделяет чрезвычайно  большое место в своих книгах, принесли ему при жизни скандальную  славу, мешают они правильному его  восприятию и по сей день. Суть его учения: пол не есть нечто постыдное, запретное, а мистическая основа жизни, основа семьи, основа общества. Пол не только не есть грех, но наоборот: признание важности пола ведет к оздоровлению общества, очищению, освобождению от греха. У Розанова пол одухотворяется, даже обожествляется как сфера, связанная с зарождением жизни, зарождением души. Тема пола всегда у него связана с темой брака, семьи (“...дать почувствовать семью как ступень поднятия к Богу”.)

Многие из писавших о  Розанове признают, что он сумел осветить щекотливую тему пола с предельной откровенностью, даже с бесстыдством, но без пошлости и почти без грязи. Но непонимание сути сочинений Розанова на темы пола приводило к тому, что некоторые из них арестовывались цензурой по обвинению в порнографии (“В мире неясного и нерешенного”, “Метафизика христианства” и даже “Уединенное”).

Именно глубочайшее  проникновение в тайны пола является главным вкладом Розанова в историю  мысли. Главное, что стремился выразить в своем учении о поле Розанов – это то, что душа и тело не должны восприниматься раздельно: пол – их синтез. Он проповедник единства личности, единства духа и плоти. Что привело к разрыву духа и плоти? Только ли церковь виновата в этом? Р. возвышает пол, доказывая его одухотворенность, космичность, но для него пол - это именно природное начало в человеке.

Пол – синтезирующее  начало личности, пронизывающее все  сферы деятельности человека. Половой  акт – и физический, и духовный; центр гармонии. Религиозность составляет важнейшую черту мировоззрения Розанова. Бога он воспринимает как безусловную реальность, как абсолютно Сущее. Он был также увлечен иудаизмом.

Розанов тяготеет к идеализации  семейного быта и утверждает, что  смысл жизни в продолжении  рода. Утверждая, что основа христианства – аскетизм, монастырь. Аскетическое отношение к миру выражается прежде всего в отрицательном отношении к браку, к полу. В этом Розанов видит прямую причину ослабления церкви, в этом же для него – причина кризиса всей нашей христианской цивилизации. “Пусть объяснит духовенство, для чего растут у девушек груди? – чтобы кормить свое дитя. – Ну а ... “дальше” для чего дано? Сказать нечего, кроме: - Чтобы родить дитя. И весь аскетизм зачеркнут”.

Из “Опавших листьев. Короб 1. СПб, 1913”

Семья, По Розанову, для женщин и есть их монастырь. Противоречивый Розанов не против монашества как такового, он только считает его не нормой и правилом праведной христианской жизни. Он против того монашества, которое в его время зачастую вырождалось в удобную форму беззаботного, сытного существования. Розанов отмечает, что как раз монашеское уединение в большинстве случаев непроизвольно вызывает неодолимую сосредоточенность на “греховной плоти”, отсюда и вытекает восприятие пола как чего-то порочного, дьявольского, но в то же время чрезвычайно притягательного.

Любовь занимает очень  важное место в мировоззрении  Розанова. Он, конечно, не отделяет любви  от пола – для него это не только “духовная симпатия”, но и взаимное тяготение, в том числе, конечно  и половое: “любовь есть взаимное пожирание, поглощение. Любовь есть всегда обмен души и тела. Поэтому когда нечему обмениваться, любовь погасает”. Когда любовь кончилась, брак теряет свою религиозную основу. Любовь – критерий нравственности. Семья, по Розанову, кончается не тогда, когда муж или жена изменяет, а когда прекращается любовь. Семья без любви – в первую очередь половой любви – безнравственна, как безнравственна и всякая половая жизнь без любви. Душа женщины – мужского рода и тянется к родному телу (соответственно, душа мужчины – наоборот). Отсюда любовь: “душа ищет своего тела, родни себе”.

Для Розанова вся жизнь  так или иначе вращается вокруг пола. Невидимые нити от всех розановских  тем тянутся к полу. Это основа, из которой вырастает его мировоззрение. (По той огромной роли, которую он отводит полу, Розанов явно близок к Фрейду. Но для Фрейда пол проявляется в бессознательных, темных, разрушительных инстинктах человека. Для Розанова же пол является воплощением положительного природного начала, мистической основой, из которой вырастает личность и через которую человек связан с Богом.)

Мыслитель вводит в свою философию различные персонажи, которые не совсем привычны для читателя. Это экзотические люди, жившие много  веков назад, подчинявшиеся законам  и обрядам своей страны и эпохи. Он прослеживает трансформации, которые происходят с людьми под воздействием казалось бы элементарных обстоятельств, составляющих быт любого народа, любого произвольно взятого человека. Мистика разлита повсюду, а не только в трактатах специального содержания, в особых учениях, где изложены правила становления другим человеком. Розанов словно открывает особенную тайну, которую и можно и нельзя, одновременно, доверять обычному человеку. Но все-таки одна из главных проблем текстов писателя - это взаимоотношение человека и религии. Она может быть рассмотрена как диалектическое взаимоотношение, т.к. включенность человека в данные отношения предполагает объективный процесс и условие существования. Что может сделать человек, пытаясь изменить положение дел в той сфере, где оно не меняется сотни лет?  В чем же тогда смысл, этическая нагрузка такого активного вопрошания именно религиозной проблематики, нисколько не укрепляя надежду изменить что-нибудь хоть на толику? На грани данных моментов вырисовывается, пожалуй, самый главный мотив творчества В.В. Розанова. Его собеседниками в разговорах о религии и образовании, политики и искусстве, литературе и философии были даже не целостные люди, а определенные особенности в людях, при которых всегда находится такое настроение, что хочется возразить, опровергнуть, переосмыслить, углубить и усовершенствовать.

Однако есть одна важная черта у персонажа философии  Розанова - он религиозен. Он сам пробирается  к Тихим обителям, сам сравнивает классические и современные культуры, сам верует, сам сомневается, и вся палитра переживаний органично входит в его творчество, делает там свою расстановку смыслов и значений.

В философии Розанова действует маленький религиозный  человек. И вот его перипетии  наедине с религией, такое множество  материала, указывающего на серьезность вопросов веры, на их сложность, становятся предметом исследования русского мыслителя. Он не выбирал сам такой персонаж и вряд ли он является надуманным, искусственным. Такая жажда исторической правды и желание усовершенствовать жизнь, добавить в нее несколько красок, чтобы избежать черно-белого фатума необходимости, такая, в конце концов, отзывчивость на малейшие токи проблем окружающего человечества - это, безусловно, черты маленького человека, который в одиночку не справляется с той грандиозностью задач, которые ставит перед ним религиозная жизнь его эпохи. Она лишь отчасти связана  с Церковью. Церковь не поддается критической оценке. «Церковь есть святыня прошлого; она вся - в памяти... В этом ее суть, страстнее всего ею самою отстаиваемая. Суть - чтобы не шевелиться, не совершать новых движений, применимых к обстоятельствам изменяющихся дней»(2) Человек остается наедине с самим собой, минуя институты и установления, которые объединяют людей, дают им общие задачи. Когда так ставится вопрос, то проблема рождается сама собой, без дополнительного участия мыслителя. Религия по определению - объединение, собирание вместе и т.д. Но вот звучит словосочетание: индивидуальная религия, и сразу  налицо противоречие и, наверное, неразрешимое. Впрочем, если его истолковать таким образом, что в рамках своей индивидуальности религиозный человек ищет свой способ связи и объединения с другими, тогда все встает на нужные места, все приобретает смысл и потенциал для исследования. Именно его использует В. Розанов.