Типы и свойства научной рациональности

     В естествознании первыми фундаментальными науками, столкнувшимися с необходимостью учитывать особенности исторически  развивающихся систем, были биология, астрономия и науки о Земле. В  них сформировались картины реальности, включающие идею историзма и представления  об уникальных развивающихся объектах (биосфера, Метагалактика, земля как  система взаимодействия геологических, биологических и техногенных  процессов). В последние десятилетия  на этот путь вступила физика. Представление  об исторической эволюции физических объектов постепенно входит в картину  физической реальности, с одной стороны, через развитие современной космологии (идея«Большого взрыва» и становления различных видов физических объектов в процессе исторического развития Метагалактики), а с другой - благодаря разработке идей термодинамики неравновесных процессов (И.Пригожин) и синергетики. Именно идеи эволюции и историзма становятся основой целостной картины исторического развития природы и человека, пронизанной идеями глобального эволюционизма.

     Изменяются  представления и о стратегиях эмпирического исследования. Идеал  воспроизводимости эксперимента применительно к развивающимся системам должен пониматься в особом смысле.

     Эксперимент, основанный на энергетическом и силовом  взаимодействии с такой системой, в принципе не позволит воспроизводить ее в одном и том же начальном  состоянии. Сам акт первичного «приготовления» этого состояния меняет систему, направляя ее в новое русло развития, а необратимость процессов развития не позволяет вновь воссоздать начальное состояние. Поэтому для уникальных развивающихся систем требуется особая стратегия экспериментального исследования. Их эмпирический анализ осуществляется чаще всего методом вычислительного эксперимента на ЭВМ.

     Итак, в историческом развитии науки начиная  с XVII столетия возникли три типа научной  рациональности и соответственно три  крупных этапа эволюции науки, сменявшие  друг друга в рамках развития техногенной  цивилизации:

     1) классическая наука; 

     2) неклассическая наука; 

     3) постнеклассическая наука.  

     Классический  тип научной рациональности, центрируя  внимание на объекте, стремится при  теоретическом объяснении и описании исключить все, что относится  к субъекту, средствам и операциям  его деятельности. Цели и ценности науки, определяющие стратегии исследования и способы фрагментации мира, на этом этапе, как и на всех остальных, детерминированы доминирующими  в культуре мировоззренческими установками  и ценностными ориентациями. Но классическая наука не осмысливает этих детерминаций.

     Неклассический  тип научной рациональности учитывает  связи между знаниями об объекте  и характером средств и операций деятельности. Но связи между внутринаучными и социальными ценностями и целями по-прежнему не являются предметом научной рефлексии.

     Постнеклассический тип рациональности расширяет поле рефлексии над деятельностью. Он учитывает соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности, но и с ценностно-целевыми структурами. Причем важной становится связь внутринаучных целей с вненаучными, социальными ценностями и целями.

     Возникновение нового типа рациональности и нового образа науки не следует понимать упрощенно в том смысле, что  каждый новый этап приводит к полному  исчезновению представлений и методологических установок предшествующего этапа. Напротив, между ними существует преемственность. Неклассическая наука вовсе не уничтожила классическую рациональность, а только ограничила сферу ее действия. При  решении ряда задач неклассические представления о мире и познании оказывались избыточными, и исследователь  мог ориентироваться на традиционно  классические образцы (например, при  решении ряда задач небесной механики не требовалось привлекать нормы  квантово-релятивистского описания, а достаточно было ограничиться классическими  нормативами исследования). Точно  так же становление постнеклассической науки не приводит к уничтожению всех представлений и познавательных установок неклассического и классического исследования. Они будут использоваться в некоторых познавательных ситуациях, по только утратят статус доминирующих и определяющих облик науки.

     Бесспорно, что рациональность предстает как  наиболее адекватное средство проникновения  на теоретический уровень исследования, где за видимостью  исследователь пытается распознать сущность, основу, причину и закономерность данного феномена. Но как отличить уровень научной работы с теоретическими идеальными объектами от неудержимого фантазирования и разгулявшегося воображения. Последние вряд ли могут отнесены к рациональному. Интуиция, воображение, фантазия всегда считались внерациональными способами постижения мира. Получается, что рациональным может быть не любое мысленное конструирование идеальных объектов, не любое создание идеальных миров, но лишь то, которые отвечает каким-то параметрам, критериям, требованиям. 
 Кант говорил о том, что законы чистого разума имеют абсолютную общезначимость. Рациональность, как и утверждают словари и справочники, означает способность мыслить и действовать на основе разумных норм, а в широком смысле — соответствие деятельности разумным правилам. 

     В современной философии науки научная рациональность рассматривается как высший и наиболее аутентичный требованиям законосообразности тип сознания и мышления. Рациональность отождествляется и с целесообразностью. Рациональный способ «вписывания» человека в мир, опосредован работой в идеальном плане.

     Рациональность, ответственна за специальные процедуры трансформации реальных объектов в идеальные, существующие только в мысли. Говоря об открытии рациональности, имеют в виду способность мышления работать с идеальными объектами, способность слова отражать мир разумно-понятийно. В этом смысле открытие рациональности приписывают античности. Но если деятельность по конструированию идеальных объектов может уходить в бескрайние полеты фантазии, то научная рациональность, т.е. мысленное конструирование идеальных объектов, которое признает наука, ограничивает данную свободу мысли. Ей нужны знания, пригодные для практического использования, а следовательно, она признает лишь те идеальные объекты и процедуры, которые непосредственно или опосредованно, актуально либо потенциально сопряжены с практической значимостью для жизнедеятельности людей.

     С одной стороны, научную рациональность связывают с историей развития науки и естествознания, с совершенствованием систем познания и с методологией. В этом отождествлении рациональность словно «покрывается» логико-методологическими стандартами. С другой стороны, рациональность оказывается синонимичной разумности, истинности. И здесь на первый план выдвигаются проблемы выяснения критериев, оснований и обоснований истинного знания, совершенствования языка познания. 
Рациональность также понимается как присущее субъекту универсальное средство организации деятельности. По М. Веберу, рациональность — это точный расчет адекватных средств для данной цели. По Л. Витгенштейну — наилучшая адаптированность к обстоятельствам. По Ст. Тулмину — логическая обоснованность правил деятельности. Канадский философ У. Дрей рациональным называет всякое объяснение, которое стремится установить связь между убеждениями, мотивами и поступками человека.

     Также рациональность можно рассматривать трояко: как соответствие «законам разума», как «целесообразность» и как цель науки. В первом случае ядром понятия рациональности станут законы логики. Когда методологи размышляют о рациональности, то они имеют в виду прежде всего научную или логико-методологическую рациональность. Но когда рациональность сводится к совокупности правил, то исторический науковедческий анализ начинает нашептывать о тех многочисленных коллизиях, когда то или иное методологическое правило нарушалось, а учёный при этом имел реальные научные приращения. Таким образом, единого универсального понимания рациональности отыскать невозможно.

     Когда современная наука на переднем крае своего поиска поставила в центр  исследований уникальные, исторически  развивающиеся системы, в которые  в качестве особого компонента включен  сам человек, то требование выделения  ценностей в этой ситуации не только не противоречит традиционной установке  на получение объективно-истинных знаний о мире, но и выступает предпосылкой реализации этой установки. Есть все  основания полагать, что по мере развития современной науки эти  процессы будут усиливаться. 
 

     Список  использованной литературы: 

1. Борзенков В.Г. История и философия науки. / В.Г. Борзенков. – Москва, МГУ. – 2009. – 264с.
2. Конотопов М.В. История и философия экономики. Пособие для аспирантов. / М.В. Конотопов. – КноРус. – 2008. – 664с.
3. Кохановский В.П. Философия науки в вопросах и ответах / В.П. Кохановский. – 2006. – 352с.
4. Лешкевич Т.Г. Философия науки / Т.Г. Лешкевич. –ИНФРА-М. – 2005. – 272с.
5. Мамзин А.С. История и философия науки. Учеб. пособие / А.С. Мамзин. – Спб.: Питер. – 2008. – 304с.
6. Никифоров А.Л. Философия науки: теория и методология. Учеб. пособие. / А.Л. Никифоров. – М.: ДиК. – 2004. – 280с.
7. Степин В.С. Философия науки. Общие проблемы / В.С. Степин. – М.: Гардарики. – 2006. – 384с.
8. http://www.nauka-filosofia.info/p34aa1.html