Проблемы становления древнеггреческой филослфии

Проблема становления  древнегреческой, древнекитайской  и древнеиндийской философии  из дофилософской мировоззренческой культуры занимает все более важное место в советской и зарубежной историко-философской науке. Постановка проблемы, с одной стороны, вызвана научным интересом исследователей найти истоки философского знания, с другой – всем ходом развития самой философии. Зрелое состояние философии требует определения своих исконных начал, места и роли развития самосознания человечества. Без этого рождение и существование философии из области закономерного переносится в область случайного явления: философия могла возникнуть, но могла и не возникнуть, может существовать, а может и вовсе отсутствовать в общественном сознании.

Решение проблемы становления греческой и италийской философии на Западе и китайской  и индийской на Востоке позволяет  найти общие закономерности и  специфические черты их генезиса, выявить социально-экономические  основания и теоретические источники  философии, определить ее познавательные (гносеологические) и поведенческие (практические) возможности в системе  возникающих сфер общественного  сознания, обозначить основные философские  направления и дать им мировоззренческую  оценку с позиций принадлежности их к материализму или идеализму.

В отечественной  историко-философской науке в  большой степени разработана  проблема становления древнегреческой  философии. Этому посвящены специальные  труды А. Ф. Лосева [52–54], А. Н. Чанышева [76,77], Ф. X. Кессиди [37], А. В. Семушкина [68], М. И. Шахновича [80а] и др. Как отмечают сами авторы, решение проблемы еще весьма далеко от завершения, однако здесь получены ощутимые результаты: выработана методология исследования поэтапного движения дофилософского мировоззрения к философскому мировоззрению; определен исходный философский комплекс сознания, структура и функции предфилософских идейных образований на пути становящейся философии; выработан категориальный аппарат анализа процессов становления философского знания; конкретизируются критерии мировоззренческой квалификации первой философии. Все это стимулирует исследование возникновения восточной философии – древнекитайской и древнеиндийской. Неслучайно, что у историков философии, занятых изучением греческой древности, все больше пробуждается интерес к генезису восточной философии [77,57–163), очевидно, исследование законов развития западной и восточной философии не может обойтись без их аналитического сравнения.

Необходимость постановки и разработки проблемы становления  древнекитайской и древнеиндийской  философии вытекает из работ В.Г.Бурова [18], Ф.С. Быкова [191, Г. Э. Гороховой [24,25), А. М. Карапетьянца [33–36], А. И. Кобзева [39–43], Н. И. Конрада [44–47], Л. Д. Позднеевой [62], Л. Е. Померанцевой [61], Б. Л. Рифтона [66], М. Л. Титаренко [69], В. ф. Феоктистова [75]. Ян Хиншуна [86, 87], Э. М. Яншиной [88–90] по Китаю и из работ В. В. Бредова [171, Н.П.Аникеева [14] и др. по Индии. Здесь

[3]

мы находим  богатый источниковедческий и критический  материал, открывающий путь к исследованию красочной и идейно богатой предфилософии. Как оказалось, она чрезвычайно жизнеспособна внутри корпуса восточной философской классики. Сплошь и рядом предфилософские (мифологические) атрибуты в системе философских воззрений ставят загадки и проблемы перед учеными. Предфилософский чувственный образ категории мышления настолько подвижен, так много претерпевает этических и мыслительных метаморфоз даже в рамках учения одного философа, что исследователи иногда склонны попросту отсечь эти атрибуты, оставив “чистое” философское понятие и “чистую” философию. Но тогда философское здание вдруг тускнеет, мертвеет и теряет свое художественное и смысловое оформление.

К сожалению, вопросы  становления индийской и китайской  философии в мировой литературе освещены еще слабо. Основной интерес  в ней сосредоточен на проблемах  развития так называемой первой философии  [ 14,86,87,95,96,101 и др.]. Но это и понятно – ее идеи находят активный спрос в современной идеологии и науке. Однако потребность исследования генезиса философии из доклассовой духовной культуры не уменьшается. Дело в том, что перед современной философской мыслью Китая и прогрессивной философской мыслью Индии стоит задача формирования нового общественного сознания. Для этого используются и прогрессивные философские традиции прошлого. Поиск их через средневековую философию погружается в глубокую древность, доходит до первой философии и в ней натыкается на препятствие. За первой философией залегает мировоззренческое “белое пятно”. Получается, что первая философия (и вместе с ней вся философская традиция) имеет начало, поскольку она есть, и в тоже время не имеет начала, поскольку неизвестно, откуда она появилась. Само по себе это препятствие могло бы остаться в стороне от актуальных историко-философских проблем, если бы не стоял так остро вопрос о мировоззренческом статусе первой философии; материалистические, идеалистические или религиозные ее начала? Он и порождает необходимость расширения понятия “начала философии” с включением сюда предшествующего родового и переходного послеродового типов сознания. Конечно, доклассовая родовая традиция сознания вряд ли с одинаковой силой в Индии и Китае найдет активный спрос в современной идеологии, но без нее линия философской традиции остается неполной. Как следствие “начально-безначальная” первая философия индийцев и китайцев может подводиться и зачастую подводится под любые априорные мировоззренческие схемы. Читатель убедится в этом, открывая западные и некоторые отечественные издания. Древнеиндийская и древнекитайская философия в целом и, в частности, отдельные учения одновременно трактуются как “идеалистические” и “материалистические”, как “теология” и “философия жизни”, как учения “диалектические”, “релятивистские”, “мистические” и т.п.* Возникает справедливый вопрос: что такое есть первая индийская и китайская философия, и есть ли она вообще? Не принимаем ли мы за философию религиозное умосозерцание индивида или поэтическое творчество мудреца? На все это и призвана дать ответ историко-фи-лософская наука о генезисе философии. В Индии и Китае историко-фнлософская наука вплотную подходит к разработке этой проблемы.

Данная работа представляет собой попытку наметить основные этапы становления древнекитайской  и древнеиндийской философии. Автор  не претендует на окончательные заключения – это первые шаги и потребуется  еще много усилий

__________________________________

* Точки зрения  советских и зарубежных исследователей  на характер восточной философии  см. в работах [14,19,26,79,80,87].

[4]

исследователей, чтобы приблизиться к решению  хотя бы некоторых ключевых вопросов. Объективным основанием рассмотрения генезиса философии, ставящим его на научную основу, автор избирает историческое движение древнекитайского и древнеиндийского общества от родовой организации  через общество переходного периода  к обществу с государственным  устройством, где каждый этап сопровождается определенной мировоззренческой формой духовной саморегуляции. Тем самым определяются предметные рамки и направления исследования, создаются методологические условия сравнительного анализа генезиса древнекитайской и древнеиндийской философии. При этом родовой и послеродовой мировоззренческие комплексы сознания берутся в историческом движении и своей предрасположенности к последующему философскому сознанию как отражению развития общественного бытия. Таким образом, путь “от Мифа к Логосу” в древнеиндийской и древнекитайской духовной культуре предстает как диалектика тождества и различия предфнлософии и философии на основе смены формационных способов общения людей.

При характеристике древнекитайской и чгчвнеиндийской философии в работе используются некоторые понятия, выработанные в процессе исследования древнегреческой философии. В философской науке они уже стали общепринятыми и не требуют комментария. Однако оговоримся о некоторых понятиях по содержанию.

Во-первых, греческая предфилософия в целом подразделяется на два идейных образования: миф родового общества и мифологию (мифо-логос) послеродового раннеклассового общества. Внутри мифа и мифа-логоса исследователи выделяют различные структурные и функциональные образования, достаточные для описания генезиса древнегреческой философии: Но в точном смысле “миф” – “слово” представляет собой только один из типоа фиксации и воспроизводства дофилософского сознания. В древнекитайской предфнлософии миф существует наряду с ритуалом ли и табу фа, философская рефлексия которых полагает начала конфуцианству и легизму. У индийцев же рефлексия над ведическим ритуалом полагает начало, например, философии мимансы. Понятие древнекитайской и древнеиндийской предфнлософии по типу фиксации и воспроизводства родового сознания требует расширения и обозначается нами в понятии мифо-ритуально-табуированного сознания.

Во-вторых, в  греческой предфнлософии и философии широко распространен термин 1пео5, переводимый на русский как “бог”. Включенный в анализ античности “бог”, невольно привносит с собой и все религиозно-теологическое содержание современности и средневековья. Поэтому и требуется исследователям античной философии много оговорок для “светской теологии” Аристотеля, “эйдосов” Платона, “атомов” Демокрита и “Зевса” Гераклита и бесконечные уточнения в различиях религиозного и философского понятий божества, религиозной веры и философского доверия. Перевод китайского ди на русский “бог” создавал бы аналогичные трудности, поэтому китайскому ди в работе дается перевод “перво-предок”, чем подчеркивается его природно-родовая, а не супранатуральная божественная сущность. За именем “бог” в цитатах из древнеиндийской литературы других авторов сохраняется то же значение “первопредок”.

Специально остановимся  на вопросе об источниках. Некоторые китаеведы часто в качестве одного из критериев научности историко-философского исследования выдвигают требование наличия синхронных памятников, т.е. тот или иной период развития философии будет адекватно отражен только в том случае, если исследование строится на памятниках, относящихся к соответствующим периодам: родовое мировоззрение должно анализироваться по родовым памятникам, переходное мировоззрение – по памятникам переходного периода и т. д. Частично такие памятники дает археология. Например, иньские надписи на костях животных и панцирях черепах, бронзовых треножниках и каменных “барабанах” свидетельствуют о характере мировоззрения переходного, или ран-

[5]

неклассового, общества в Китае [70, 71]. Однако для исследования становления и развития древнекитайской, древнеиндийской и древнегреческой  философии такое требование едва ли выполнимо и вряд ли необходимо.

Во-первых, родовых  и послеродовых синхронных предфилософских письменных памятников нет вообще. Найденные разрозненные материальные памятники говорят о синкретичность родового и послеродового мировоззрения, из которого впоследствии берут начало наряду с философией мораль, право, наука, искусство, религия и другие формы общественного сознания.

Во-вторых, письменный источник любого философского направления  неизбежно вбирает в себя мыслительный опыт прошлого, настоящего и в какой-то мере намечает перспективу будущего. Так создаются мировоззренческие  многослойные памятники: слои имен, образов, идей и концепций, которые отражают этапы становления и развития философского самосознания. К тому же зачастую философский памятник древности  – произведение не одного автора (если даже и полагает ему начало один философ) и по времени создания обнимает не год, а десятилетия и даже столетия, на него, естественно, накладывает свой отпечаток и борьба философских  партий. Поэтому философский источник принимает вид исторически развертывающегося  комментария на первоначальные идеи и сопредельные философские течения. Можно сказать, возникает цепочка  письменных памятников, где звенья одного памятника входят в состав другого. Пример тому индийские “Самхиты”–“Брахманы”–“Араньяки”–“Упанишады” и китайские “Шань хай цзин”, “Дао да цзин”, “Чжуанцзы”, “Хуайнаньцзы”, “Луньюй”, (“Мэнцзы”. “Ли цзи”, “И цзин” и др. Неслучайно в Древней Индии и Древнем Китае философские произведения сводятся в классы канонов под знаком той или иной философской школы: астики и настики, конфуцианского “Тринадцатикнижья”, легнстских и даоских трактатов. Таким образом, в историко-философской науке синхронность текста имеет преимущественное значение не относительно предполагаемого времени написания и авторства, хотя и это важно, а относительно эпохи, философского направления, философской тенденции, разрабатываемых центральных идей.

В-третьих, мировоззренческая  многослойность и историческая развернутость философских древнеиндийских и древнекитайских памятников нисколько не препятствует, а, наоборот, способствует выявлению этапов становления философии. Здесь следует обратиться к опыту советских ученых А.Ф. Лосева, Н.И. Конрада, Ю.К. Шуцкого и др., которые пользовались методом теоретического расслоения сложных идеологических комплексов античности и подобрали критерии соотнесения полученных идейных составляющих с мировоззрением той или иной исторической эпохи. Ключ к этому лежит в исторической смене формаций, в материальных условиях жизни общества, которые задают механизмы развертывания всех надстроечных образований, в том числе и философии. Эти ученые показали, что для анализа процессов становления философии вполне приемлемы не только ранние, но и позднеантичные памятники, поскольку пред-философия не исчезает из поля зрения философии на протяжении всей античности и образует ее теоретический источник и идейный фон.

Еще одно замечание, касающееся вопроса о субъекте и  географических зонах происхождения  западной и восточной философии. Понятие “древнегреческий' мир” охватывает собой территорию и народы не только Греции, но и побережья Малой Азии, Южной Италии и Северной Африки. Эти регионы имели глубокие экономические  и культурные связи еще до появления  первой философии и первых философов  в VII-VI вв. до н.э. В силу географических условий, общественного разделения труда и динамики коммуникаций названные регионы в отдельные периоды имели неодинаковый уровень развития и неодинаковую степень влияния друг на друга. Все это сказалось и на формировании того комплекса идей, который называется древнегреческой предфилософией. Здесь своеобразно и тесно переплелись воззрения позднеродового и раннеклассового периодов народов

[6]

всех средиземноморских  и даже отдаленных “негреческих”  регионов. Такое широко региональное слияние идей в греческой предфилософии создает трудности в определении теоретических истоков и географической локализации греческой философии и порождает различные точки зрения. Ученые с одинаковой долей уверенности говорят о раннем зарождении философии в Вавилоне и Египте и зависимости от нее греческой философии [16,3–4] и в то же время считают, что Вавилон и Египет в развитии философского самосознания дальше предфилософии не пошли (77, 164–1741. Вопрос о генезисе древнегреческой философии осложняется еще и тем, что пни в лице своих первых представителей – Фалеев, Гераклита, Пифагора, Ксенофана “возникла не в собственно Греции, не на Балканском полуострове, а на восточной окраине греческого мира – в ионийских городах Западного побережья Малой Азии” [16, 23] и в Италии. Кроме того, неодинаковы пути зарождения философии и внутри самого греческого мира – на Греческом Востоке (Иония) и на Греческом Западе (Италия. Сицилия). Здесь “движение сознания от Мифа к Логосу осуществляется по-разному” [68,65–66].