Проблема рациональности в философии и науке

 

 

 

 

Введение.

Вся история 20 века демонстрирует  нам огромную преобразующую силу и познавательную ценность науки. Многие отвлеченные теоретические построения реализовались в материальные объекты, не просто изменившие утилитарно-материальную жизнь человека, но отразившихся на культуре в целом. Самый одиозный пример из этого ряда – ядерное оружие и химическая промышленность, менее популярные, но не менее значимые – электричество, электроника, медицина.

 

Но именно 20 век породил  наиболее острые философские споры  в сфере научного знания. Это реинкарнации вечных вопросов: что есть истина? Каков  источник нашего знания? Познаваем  ли мир? И вообще, чем отличается наука от системы религиозных  верований, философии или искусства?

 

Однозначных ответов на эти  вопросы нет, но это означает лишь, что каждый решает их самостоятельно. В деятельности разных философов  нашли воплощение разные грани общей  проблемы познания. Тема далеко не исчерпана, пока существует мыслящий человек, само мышление не перестанет быть интереснейшей  областью для исследования.

 

Проблема рациональности - одна из центральных тем в современной  философии. Начало этой темы следует  искать в философии рубежа XIX-XX столетий: в философии жизни и философии  воли, в прагматизме и экзистенциализме. Отдельная интерпретация этой проблемы - в неопозитивизме и постпозитивизме. Такой разброс подходов к вопросу о природе разума и границах рационального постижения действительности определяет и многообразие ответов. Многие философы XX века говорят о кризисе рациональности и связывают его с кризисом всей западной цивилизации . Чем вызван такой интерес к проблеме рациональности и почему разум вдруг становится проблемой?

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1.Роль научной рациональности.

НАУЧНАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ  это совокупность правил, норм, образцов научно-познавательной деятельности, обеспечивающих научную истинность результата познания. Основные требования научной рациональности: 1) ориентация на объективность, устранение из содержания знаний субъективного, эмоционального и ценностного моментов; 2) системность, придающая знанию выводной характер; 3) универсальность и независимость  формулируемых наукой положений  от конкретных обстоятельств; 4) доказательность  любых выдвигаемых положений; 5) языковая определенность, четкость и однозначность  терминологии; 6) методологическая определенность – использование только тех методов, приборов и  других  средств  познания, которые  считаются  адекватными  данной  научной дисциплине; 7) организованный критицизм как стремление к проверке и установлению границ истинности любых  выдвигаемых положений. Конкретизация  этих требований зависит от особенностей научных дисциплин. В связи с  этим принято различать:  а) математический идеал научной рациональности с  ориентацией на совершенство  вывода  из  исходных  постулатов;  б)  естественнонаучный  идеал научной  рациональности с акцентом на экспериментальной  проверке  выдвигаемых  положений;  в)  социально-гуманитарный  идеал  научной  рациональности, допускающий  возможность соотнесения результатов  познания с фундаментальными для  данного общества ценностями. В  историческом плане выделяют: 1) классический идеал научной рациональности –  ориентирующий на строго однозначное  описание свойств объекта безотносительно  к используемым познавательным средствам, характерный для классической науки (XVII-XIX вв.); 2)  неклассический идеал  – опирающийся на  вероятностное  видение мира и требующий учета  роли прибора в формировании изучаемых  свойств объекта (XX в.); 3) постнеклассический (современный) – учитывающий роль ценностей и целей субъекта в организации его взаимодействия с изучаемым объектом (например, в процессе математического моделирования – компьютерного эксперимента).¹

Ситуация, сложившаяся в  процессе взаимодействия науки и  общества, обострила проблему научной  рациональности, ее сущностного содержания, и — соответственно — ее роли в развитии общества. Вообще-то эта  проблема всегда

была одной из самых  актуальных (в первой половине XX в., например, ею занимались А-Бергсон, Э. Гуссерль, М. Вебер,, М. Хайдеггер, К. Ясперс и др.). Но сегодня можно говорить о драматическом повороте в решении данной проблемы — о попытках поставить под сомнение науку как образец рациональности.

Для того, чтобы было ясно, о чем идет речь, приведем высказывание одного из наиболее непримиримых критиков науки и вообще рационального подхода к миру — П. Фейерабенда, объявившего сциентизм «рациофашизмом», а «нездоровый альянс науки и рационализма» — источником «империалистического шовинизма науки». Он пишет: «Отделение государства от церкви должно быть дополнено отделением государства от науки — этого наиболее современного, наиболее агрессивного и наиболее догматического религиозного института. Такое отделение — наш единственный шанс достичь того гуманизма, на который мы способны, но который никогда не достигали».

В действительности же, как, очевидно, понимает читатель, проблема, которая возникла перед наукой и  обществом в целом, не может быть решена с позиций антисциентизма, предлагающего наложить табу на пользование научной рациональностью. Единственно разумное решение состоит в том, чтобы совершенствовать саму научную рациональность и осуществлять переход к такому ее типу, который в оптимальной степени соответствовал бы социокультурным и экологическим реалиям конца XX в.

Как показал В. С. Степин, в историческом развитии науки, начиная с XVII столетия, возникли последовательно три типа научной рациональности, характеризующихся различной глубиной рефлексии по отношению к самой научной деятельности.

Классический тип научной  рациональности (XVII—XVIII вв.) исходил  из того, что при теоретическом  объяснении и описании объекта надо абстрагироваться от всего, что относится  к субъекту (исследователю), применяемым  им средствами и совершаемым операциям. Такая элиминация рассматривалась  как необходимое условие получения  объективно-истинного знания о мире. Конечно, и на этом этапе стратегия  исследования, а в значительной степени  и его результата были детерминированы  присущими данной эпохе мировоззренческими установками и ценностными ориентациями. Освободиться от этого ученому не дано, хотя наука XVII—XVIII вв. и стремилась к этому. Отметим, что на уровне развития естествознания (да и обществознания) того времени, при лидерстве механики и редуцировании к механической картине мира всего добытого физикой, химией, биологией, социальными науками, при преобладании в качест-ве объектов исследования простых систем такое стремление было, с одной стороны, в значительной степени реализуемым, а с другой — не оказывало заметного отрицательного воздействия на результаты научных поисков. И хотя в конце XVIII — первой половине XIX в. механическая картина мира утрачивает статус общенаучной и намечается переход к новому состоянию естествознания, очерченный выше общий стиль мышления ученого и тип научной рациональности сохраняются.

Положение принципиально  меняется в связи со становлением так называемого неклассического естествознания (конец XIX — середина XX в.). Формируется неклассический тип научной рациональности, который уже учитывает зависимость результатов исследования от характера тех средств, к которым прибегает ученый (в особенности в случаях эксперимента), и от специфики тех операций, которым подвергается изучаемый объект. Что же касается самого субъекта и тех внутринаучных и социальных ценностей и целей, которые его характеризуют, то все это по-прежнему выносится за скобку, не находит отражения в описании и объяснении изученного.

И наконец, на наших глазах (в последней трети двадцатого века) происходит рождение новой, постнеклассической науки, для которой характерны такие взаимосвязанные черты, как исследование сверхсложных, саморазвивающихся систем и меж-дисциплинарность этих исследований. Такому состоянию и тенденциям развития современной науки соответствует пост-неклассический тип научной рациональности, рассматривающий деятельность ученого в более широком поле: теперь уже учитывается соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с исследовательскими средствами и операциями, но и с ценностно-целевой (как внутринаучной, так и вненаучной, социальной) ориентацией ученого.

Чрезвычайно важно подчеркнуть  особую значимость этого типа научной  рациональности в развитии современного общества. Ведь вопреки мнению крайних антисциенистов, видящих в науке злого демона, способного погубить цивилизацию, выход из сегодняшней экологической и социокультурной ситуации, очевидно, «состоит не в отказе от научно-технического развития, а в придании ему гуманистического измерения, что, в свою очередь, ставит проблему нового типа научной рациональности, включающей в себя в явном виде гуманистические ориентиры и ценности».

 

 

 

 

2.Вопрос о рациональности.

Вопрос о рациональности - мировоззренческий. Говоря о рациональности, имеют в виду особый тип отношений  в системе "человек" - "мир". Обоснование рациональности - это  поиск осознанной гармонии человека и мира, гармонии, которая гарантировала  бы соразмерность человека и противостоящей ему действительности. Т.е. гносеологическая проблема границ и возможностей рационального  познания имеет глубокий антропологический  и экзистенциальный смысл. Рациональное начало несамодостаточно. Разум вторичен по отношению к целостности личности, разум решает задачи ориентации в мире, но эти задачи выходят за пределы рациональности, они определяются более широким контекстом человеческого существования.² Еще греки поняли, что истина не существует вне добра и красоты. Возможно, пришло время вновь обратиться к мудрости античных философов, иначе сформулировав сущность, задачи и смысл разума. Именно такой общекультурный контекст вызвал всплеск интереса к проблеме рациональности в середине XX века.³

 

В философии нет единства по вопросу о содержании понятия "рациональность". Однако все многообразие определений можно упорядочить  в несколько групп. Рациональность может пониматься как:

характеристика деятельности;

характеристика знания;

характеристика методологии  или правил деятельности;

атрибутивное свойство всех технических цивилизаций;

характеристика мира в  целом;

специфический тип упорядоченности, особая структура, противостоящая бесструктурности и принципиальной невыразимости.

 

Понятно, что такое разнообразие определений только усложняет проблему, но, с другой стороны, позволяет очертить весь контекст, который связан с этой темой.

           В современной философии существует  две основные линии осмысления  проблемы рациональности: сциентизм  и антисциентизм. В рамках первой акцент делается на науке и поиске строгих средств систематизации знания. Рациональность в сциентизме отождествляется с научной рациональностью в ее классической форме. Сциентизм представлен позитивизмом, неопозитивизмом и постпозитивизмом.

           Вторая линия интерпретации проблемы  рациональности связана с философией  жизни, экзистенциализмом, философской  антропологией. В рамках антисциентизма акцент делается на вненаучных формах и способах постижения действительности, на спонтанности человеческого поведения и вторичности рассудка. Наука отодвигается на второй план, ставится в один ряд с другими формами духовной культуры⁴. Крайний антисциентизм полностью отрицает ценность науки. Но эта негативистская позиция не слишком плодотворна. Развитие сциентизма и антисциентизма, их взаимная критика и соперничество способствовали выработке нового представления о рациональности.

           Эпоха наибольшего расцвета культа  разума - XVII век. Именно в это  время формируются классические  представления, отождествляющие  рациональность с логической  истинностью и научностью: рационально  все то, что истинно, а поисками  истины занимается наука (хрестоматия  5.1). Развитие науки в XVII - XVIII в.в. привело к распространению веры в ее безграничные возможности. По сути дела, в эпоху Просвещения вера в науку была сродни вере в Бога. Предполагалось, что наука способна дать ответы на все вопросы человеческого бытия и устройства мира (хрестоматия 5.2). Философы XVII - XVIII в.в. связывали возможность достижения свободы с обладанием рациональным знанием. Квинтэссенцией этого представления стало определение свободы как познанной необходимости в философии Б. Спинозы (хрестоматия 4.1). В Новое время и эпоху Просвещения рационализация природы и общества рассматривалась как необходимое условие гуманизации. Научное знание - вот гарантия достижения счастья, а поскольку каждый человек разумен, основной задачей становится развитие этой способности - просвещение.

           Однако первое же следствие  эпохи Просвещения - Великая французская  буржуазная революция - продемонстрировало, как максимум рациональности  и порядка оборачивается максимумом  иррациональности и хаоса. Уже  тогда стала формироваться оппозиция  культу научной рациональности. Однако еще на протяжении целого  века человечество продолжало  верить в безграничные возможности  науки (хрестоматия 5.6).

           Только в начале XX века развитие  технической рациональности и  деструктивные последствия научно-технической  революции привели к формированию  последовательной оппозиции сциентизму. XX век показал, что установки  на рациональность недостаточно, чтобы постичь человеческие чувства,  болезнь, смерть, одиночество, справиться  со всей мощью иррационального  в мире и в самом человеке. Ориентация только на науку  как на абсолютное знание породила  раскол внутри самого разума.⁵

           Следствием этого стал вопрос - является ли европейский научный  разум высшим плодом развития  человека и культуры, или он  принадлежит только своей эпохе  и преходящ вместе с ней?  В современной философии происходит пересмотр представлений о рациональности, но не отказ от идеи разума - величайшей ценности и величайшего достижения западной цивилизации.⁶ В конфликтах и кризисах XX века человечество осознало, что сон разума порождает чудовищ, но таким же чудовищем становится и гипертрофированный разум, забывший о добре и красоте. Современная философия, отказываясь от фрагментарных, догматичных представлений, тем самым вновь доказывает ценность и необходимость критической рефлексии.

           Помимо выделения различных типов  научной рациональности, современная  философия говорит и о вненаучных формах рациональности в искусстве, философии, обыденной жизни. Поэтому следует говорить не столько о рациональности, сколько о творческой разумности человека как его сущностной особенности. Под творческой разумностью имеется в виду способность к свободному практическому действию, к созданию нового в обыденной жизни, искусстве, науке и философии. Классическая научная рациональность - лишь одна из возможностей реализации разума. Вслед за И. Кантом вся постклассическая философия пыталась преодолеть узко-рассудочные пределы сциентизированной философии и повернуть ее лицом к человеку.⁷ Постклассическая философия продемонстрировала, что разум покоится на не-разуме, логика на не-логике, что разум лишь средство существования философии, но не ее единственная цель⁸.