Неокантианство. Марбургская и Баденская школы

МИНОБРНАУКИ РОССИИ 

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Камская  государственная инженерно-экономическая академия»

(ИНЭКА) 

Кафедра «Философия» 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

по дисциплине «Философия»

на тему: «Неокантианство. Марбургская и Баденская школы» 
 
 
 
 
 
 
 
 

Выполнил: студент гр.4203-з

                    Шакиров А.Р. 

Проверил: к.филос.н., доцент

                  Садриев А. Ш. 
 
 
 
 
 

г. Набережные Челны

2012 г. 

Оглавление

Глава первая 3

Неокатианство 3

Неокантианство  в России. 3

Глава вторая 5

Зарождение  неокантианства. Марбургская  школа 5

Фрейбургская (Баденская) школа  неокантианства. 14

Список  используемой литературы. 24

 

Глава первая

Неокатианство

Неокатианство – философское течение второй половины 19 – начала 20 века. Возникло в Германии и ставило своей целью возрождение ключевых кантовских идейных и методологических установок в новых культурно-исторических и познавательных условиях. Центральный лозунг неокантианства был сформулирован О.Либманом в работе Кант и эпигоны (Kant und die Epigonen), 1865: «Назад к Канту». Острие неокантианской критики было направлено против засилья позитивистской методологии и материалистической метафизики. Конструктивная часть философской программы неокантианства заключалась в возрождении кантовского трансцендентального идеализма с особым упором на конструктивные функции познающего разума.

В неокантианстве различают Марбургскую школу, занимавшуюся преимущественно логико-методологической проблематикой естественных наук, и  Фрейбургскую (Баденскую школу), сосредоточившуюся  на проблематике ценностей и методологии  наук гуманитарного цикла.

Неокантианство  в России.

 

К русским  неокантианцам относятся мыслители, объединявшиеся вокруг журнала «Логос» (1910). Среди них – С.И.Гессен (1887–1950), А.Ф.Степун(1884–1965), Б.В.Яковенко (1884–1949), Б.А.Фохт (1875–1946), В.Э.Сеземан, Г.О.Гордон.

Основанное  на принципах строгой научности, неокантианское течение с трудом пробивало себе дорогу и в традиционном иррационально-религиозном русском  философствовании, и, позже, в марксисткой  философии, которая критиковала  неокантианство, прежде всего в лице Каутского и Бернштейна, за попытки  ревизии Маркса.

Тем не менее, влияние неокантианства усматривается  в самом широком спектре теорий и учений. Так, в середине 90-х гг. XIX в. идеи неокантианства были восприняты С.Н.Булгаковым, Н.А.Бердяевым, представителями «легального марксизма» – П.Б.Струве (1870–1944),М.И.Туган-Барановским (1865–1919) (однако русло дальнейшего развития взглядов этих мыслителей отошло от неокантианства). Идеи неокантианства были не чужды не только философам. В творчестве композитора А.Н.Скрябина, поэтов Бориса Пастернака и писателя Андрея Белого можно обнаружить неокантианские «мотивы».

Пришедшие на смену неокантианству новые философские, социологические и культурологические течения – феноменология, экзистенциализм, философская антропология, социология знания и др. – не отбросили неокантианство, а в некоторой степени выросли  на его почве, вобрав в себя важные идейные разработки неокантианцев. Об этом свидетельствует тот факт, что общепризнанные основоположники указанных течений (Гуссерль, Хайдеггер, Шелер, Мангейм, М.Вебер, Зиммель и др.) прошли в молодые годы через школу неокантианства.

 

Глава вторая

Зарождение  неокантианства. Марбургская  школа

 

Основоположником  Марбургской школы считается  Герман Коген (1842–1918). Ее наиболее видными  представителями в Германии были Пауль Наторп (1854–1924), Эрнст Кассирер (1874–1945), Ханс Файхингер (1852–1933); в России сторонниками неокантианских идей были А.И.Введенский, С.И.Гессен, Б.В.Яковенко. В разное время влияние неокантианских идей Марбургской школы испытали Н.Гартман и Р.Кронер, Э.Гуссерль и И.И.Лапшин, Э.Бернштейн и Л.Брюнсвик.

Неокантианцы  в своей попытке возродить  идеи Канта в новом историческом контексте отталкивались от вполне реальных процессов, которые происходили  в естественных науках на рубеже 19–20 вв.

В это  время в естествознании возникают  новые объекты и задачи исследования, где законы ньютоновско-галилеевской механики перестают действовать  и многие ее философские и методологические установки оказываются неэффективными.

Во-первых, до середины 19 в. считалось, что в  фундаменте мироздания лежат законы ньютоновской механики и, соответственно, единственно возможная евклидова  геометрия пространства, на которой  она основана. Время же существует безотносительно пространства и  равномерно течет из прошлого в будущего. Но геометрический трактат Гаусса (1777–1855)Общие исследования относительно кривых поверхностей (в котором, в частности, упоминается поверхность вращения постоянной отрицательной кривизны, внутренняя геометрия которой, как потом обнаружилось, является геометрией Лобачевского), открыл новые перспективы исследования действительности. 19 век – это время создания неевклидовых геометрий (Бойьяи (1802–1860), Римана (1826–1866),Лобачевского (1792–1856)) как непротиворечивых и стройных математических теорий. Конец 19 – начало 20 вв. – период формирования совершенно новых взглядов как на само время, так и на его взаимоотношения с пространством. Специальная теория относительности Эйнштейна установила фундаментальную взаимосвязь пространства и времени и существенную зависимость этого континуума от характера физических взаимодействий в различных типах систем.

Во-вторых, классическая физика и отталкивавшаяся  от нее позитивистская философия  настаивали 1). на безусловном примате  опыта (эмпирии) в научном творчестве и 2). на сугубо инструментально-техническом  характере теоретических понятий  в науке, главная функция которых  – лишь удобно описывать и объяснять  объективные опытные данные. Сами по себе теоретические понятия –  лишь «строительные леса» для  «здания науки», не имеющие самостоятельного значения. Однако электромагнитная теория Максвелла показала, какую огромную роль в развитии физики и, в том  числе, в организации экспериментальной  деятельности играет понятийно-математический аппарат: эксперимент сначала математически  планируется и продумывается, а  лишь потом непосредственно осуществляется.

В-третьих, ранее считалось, что новое знание попросту преумножает старое, как  бы добавляет в копилку прежних  истин вновь добытые. Иными словами, господствовала кумулятивистская система  взглядов на развитие науки. Создание новых физических теорий радикально изменило взгляды на устройство мироздания и привело к крушению теорий, ранее  казавшихся абсолютно истинными: корпускулярной оптики, представлений о неделимости  атома и т.д.

В-четвертых, прежняя теория познания считала, что  субъект (человек) пассивно отражает объект (окружающий мир). Его органы чувств дают ему вполне адекватную внешнюю  картину реальности, а посредством  науки он способен читать «объективную книгу природы» в ее внутренних, скрытых от чувственного восприятия, свойствах и закономерностях. В  конце 19 века стало ясно, что от такого взгляда на связь чувств и разума с внешним миром необходимо отказаться. В результате экспериментов выдающегося  физика и офтальмолога Гельмгольца по зрительному восприятию (а его взгляды весьма сильно повлияли на теоретико-познавательные построения неокантианцев), стало понятно, что человеческие органы чувств вовсе не механически реагирует на воздействия внешних предметов, а активно и целенаправленно формируют предмет зрительного восприятия. Сам Гельмгольц утверждал, что мы обладаем не образами (копиями) вещей, а только их знаками в нашем сознании, т.е. всегда привносим в процесс чувственного познания мира нечто от нашей человеческой субъективности. Впоследствии эти идеи Гельмгольца о знаковом характере нашего познания развернутся в целую «философию символических форм» у неокантианца Э.Кассирера.

Все вышеотмеченные изменения образа науки и сдвиги в общенаучной картине мира требовали  своего обстоятельного философского осмысления. Неокантианцы Марбургской школы  предложили свой вариант ответов, основываясь  при этом на кантовском теоретическом  наследии. Их ключевой тезис гласил, что все последние открытия в  науке и сам характер современной  научно-исследовательской деятельности неопровержимо свидетельствуют  об активной конструктивной роли человеческого  разума во всех сферах жизнедеятельности. Разум, которым наделен человек, не отражает мир, а, наоборот, творит его. Он вносит связь и порядок в  дотоле бессвязное и хаотичное бытие. Без его созидательной упорядочивающей  деятельности мир превращается в  ничто, в темное и немое небытие. Разум – это имманентный человеку свет, который, подобно прожектору, высвечивает вещи и процессы в  окружающем мире, придает им логику и смысл. «Только само мышление, –  писал Герман Коген, – может породить то, что может быть обозначено как  бытие». Из этого основополагающего  тезиса марбуржцев о творческой порождающей  мощи человеческого разума вытекают два принципиальных момента в  их философских воззрениях:

– принципиальный антисубстанциализм, т.е. отказ от поиска неизменных и общих субстанций (первооснов) бытия, полученных логическим методом механического абстрагирования общих свойств от единичных вещей и процессов (будь то материальная субстанция в виде, к примеру, неделимых атомов или, наоборот, идеальная субстанция в виде гегелевской логической идеи или творящего Бога-Абсолюта). По мнению неокантианцев, основой логической связности научных положений и, соответственно, вещей в мире служит функциональная связь. Ее наиболее наглядное воплощение – функциональная зависимость в математике типа математической зависимости y = f (x), где задан общий логический принцип развертывания множества единичных значений ряда. Эти функциональные связи вносит в мир сам познающий субъект вполне в духе традиционного кантовского взгляда на познающий разум как на «верховного законодателя», как бы априорно (доопытно) предписывающего фундаментальные законы природе и, соответственно, сообщающему единство всему тому многообразному апостериорному (опытному) знанию, которое может быть получено на основе этих всеобщих и необходимых априорных законоположений. По поводу неокантианского функционализма Э.Кассирер писал: «Против логики родового понятия, cтоящей... под знаком и господством понятия о субстанции, выдвигается логика математического понятия функции. Но область применения этой формы логики можно искать не в одной лишь сфере математики. Скорее можно утверждать, что проблема перебрасывается немедленно и в область познания природы, ибо понятие о функции содержит в себе всеобщую схему и образец, по которому создалось современное понятие о природе в его прогрессивном историческом развитии».

– антиметафизическая установка, призывающая раз и  навсегда прекратить заниматься построением  различных универсальных картин мира (равно и материалистических, и идеалистических) и заняться логикой  и методологией науки.

Однако  апеллируя к авторитету Канта  при обоснования всеобщности  и необходимости истин науки, исходя из субъекта, а не из самих  реальных предметов мира (не из объекта), – неокантианцы Марбургской школы  все же подвергают его позицию  существенной корректировке, даже ревизии.

По мысли  представителей марбургской школы, беда Канта состояла в том, что  он, как сын своего времени, абсолютизировал  единственную устоявшуюся научную  теорию того времени – ньютоновскую классическую механику и лежащую  в ее основаниях евклидову геометрию. Механику он укоренил в априорных  формах человеческого мышления (в  категориях рассудка), а геометрию  и алгебру в априорных формах чувственного созерцания. Это, по мнению неокантианцев, в принципе неверно.