Наука и религия

Содержание

Введение

1. Наука или религия?

2. Мировоззрение в науке и религии

3. Наука и религия

Заключение

Литература

Введение

Человек - величайшая загадка для самого себя. Это невольно вызывает естественное желание понять природу человека, смысл его существования, разумную цель необъятной творческой активности, истоки разнообразных сил  и способностей, скрытых в нем. Направления деятельности человека многосторонни. Одни обусловлены пытливостью  его разума, стремящегося познать  все, что его окружает (наука), другие - необходимостью его существования в этом природном мире (общественная, техническая и хозяйственная деятельность), третьи - чувством красоты, желанием ее воплощения в своей жизни и деятельности (искусство), четвертые - неистребимым желанием понять смысл и цель своей жизни, жизни мира, познать истину (религия, философия). Однако фундаментом и источником всей жизнедеятельности человека, определяющим ее направление, характер и содержание, является духовное и нравственное состояние человека, формируемое его свободой, его волеизъявлением перед лицом добра и зла, перед зеркалом своей совести.

1. Религия или наука?

Когда известный  французский астроном, математик  и физик Лаплас представил Наполеону  свой пятитомный труд “Небесная механика", о происхождении и устройстве Вселенной, то император, ознакомившись  с ним, заметил с недоумением: “Я не нахожу здесь упоминания о  Творце”. Лаплас, образованный в духе так называемого свободомыслия (при  всех политических переворотах во Франции  он с легкостью необыкновенной менял  свои взгляды в соответствии с  идеологией новой власти), гордо  ответил: “Сир, я не нуждаюсь в этой гипотезе". Так выразил свое отношение  к идее Бога воспитанник эпохи  Просвещения, которая, “забыв” о  вере Галилеев и Коперников, Кеплеров и Паскалей, открыто объявила войну  христианству под флагом науки. Но действительно  ли религия и наука отрицают друг друга?

Вопрос  этот в истории человечества возник недавно. Религия и наука на протяжении веков сосуществовали и развивались  без какого-либо антагонизма. Ученый и верующий, как правило, совмещались  в одном лице. Ученые-атеисты были редчайшим исключением, но и они  не утверждали, что их научные данные доказывают небытие Бога. И лишь в XVIII веке, особенно когда ряд французских  философов и общественных деятелей, т. н. энциклопедистов, выдвинули лозунг о противоборстве между наукой и  религией, эта идея постепенно стала  захватывать Европу, а затем и  нашу страну, где после 1917 года она  была возведена в ранг государственной  идеологии. Религия была объявлена  мировоззрением антинаучным.

Чтобы увидеть  реальную картину взаимоотношений  науки и религии, необходимо посмотреть, на каких основах стоит наука, какими принципами определяется ее развитие, и что действительно может  она сказать о Боге.

В философской  энциклопедии дается следующее определение  науки: “Наука - есть система развивающихся  знаний, которые достигаются посредством  соответствующих методов познания, выражаются в точных понятиях, истинность которых проверяется и доказывается общественной практикой. Наука - система  понятий о явлениях и законах  внешнего мира или духовной деятельности людей, дающая возможность предвидения  и преобразования действительности в интересах общества, исторически  сложившаяся форма человеческой деятельности, “духовного производства", имеющая своим содержанием и  результатом целенаправленно собранные  факты, выработанные гипотезы и теории с лежащими в их основе законами, приемы и методы исследования. Понятие “наука” применяется для обозначения как процесса выработки научных знаний, так и всей системы проверенных практикой знаний, представляющих объективную истину, а также для указания на отдельные области научных знаний, на отдельные науки. Современная наука - это чрезвычайно разветвленная совокупность отдельных научных отраслей". В общей классификации науки обычно разделяются на естественные (естествознание и точные науки) и гуманитарные. Это различение наук имеет важное значение для правильного понимания проблемы “религия и наука”, поскольку основной ее вопрос в том и состоит, опровергают ли религию естественные науки, а не наука вообще, в которую, по определению, входит весь комплекс человеческого знания, в том числе и религиозная философия, и сама религия.

В науке (естествознании), как и  в религии, существуют такие безусловные  положения - “догматы” - которые не доказываются (и не могут быть доказаны), но принимаются в качестве исходных, поскольку являются необходимыми для  построения всей системы знания. Такие  положения называются в ней постулатами  или аксиомами. Естествознание базируется, по меньшей мере, на следующих двух основных положениях: во-первых, признании  реальности бытия мира и, во вторых, закономерности его устройства и  познаваемости человеком. Рассмотрим эти постулаты:

1) Как  ни удивительно, но утверждение  об объективном, т.е. независимом  от сознания человека, существовании  мира является, скорее, непосредственной  очевидностью, нежели научно доказанной  истиной, более предметом веры, нежели знания. Известный философ  Бертран Рассел по этому поводу  остроумно замечает: “Я не думаю,  что я сейчас сплю и вижу  сон, но я не могу доказать  этого". Эйнштейн в свою очередь  прямо заявляет: “Вера в существование  внешнего мира, независимого от  воспринимающего субъекта, есть  основа всего естествознания". Эти высказывания известных ученых  хорошо иллюстрируют понимание  наукой реальности внешнего мира: она есть предмет ее веры, догмат (выражаясь богословским языком), но не знание.

2). Второй  постулат науки - убеждение в  разумности, закономерности устройства  мира и его познаваемости - является главной движущей силой  всех научных исследований. Но  и он оказывается таким же  предметом веры (догматом) для науки,  как и первый. Авторитетные ученые  говорят об этом однозначно. Так,  академик Л.С. Берг писал: “Основной  постулат, с которым естествоиспытатель подходит к пониманию природы, это тот, что в природе вообще есть смысл, что ее возможно осмыслить и понять, что между законами мышления и познания, с одной стороны, и строем природы, с другой, есть некая предопределенная гармония. Без этого молчаливого допущения невозможно никакое естествознание. Может быть, этот постулат неверен (подобно тому как, быть может, неверен постулат Евклида о параллельных линиях), но он практически необходим”. То же самое утверждал Эйнштейн: “Без веры в то, что возможно охватить реальность нашими теоретическими построениями, без веры во внутреннюю гармонию нашего мира не могло бы быть никакой науки. Эта вера есть и всегда останется основным мотивом всякого научного творчества". Отец кибернетики Н. Винер писал: “Без веры в то, что природа подчинена законам, не может быть никакой науки. Невозможно доказательство того, что природа подчинена законам, ибо все мы знаем, что мир со следующего момента может уподобиться игре в крокет из книги “Алиса в стране чудес". Известный современный американский физик Ч. Таунс пишет: “Ученый должен быть заранее проникнут убеждением, что во Вселенной существует порядок и что человеческий разум способен понять этот порядок. Мир беспорядочный или непостижимый бессмысленно было бы даже пытаться понять”. Но даже если эти постулаты истинны (а в этом едва ли можно сомневаться), то и тогда остается важнейший вопрос, без решения которого сама постановка проблемы “наука и религия" теряет всякий смысл, - это вопрос о достоверности самого научного познания.

Основными методами естествознания являются: наблюдение, эксперимент, измерение  и догадка (гипотезы, теории). Руководствуясь ими, можно четко отделить область  естествознания от всех иных областей творческой деятельности человека: гуманитарных наук, искусства, музыки и т.д. Научное  знание, таким образом, является лишь малой частью человеческого знания в целом. Вопрос о достоверности научного знания настолько деликатен и ответ на него так затрагивает само существо науки, что лучше предоставить по нему слово наиболее компетентным ученым нашего века. Академик Л.С. Берг: “В науке все то, что способствует ее развитию, есть истина, все, что препятствует развитию науки, ложно. В этом отношении истинное аналогично целесообразному". Итак, истина в науке - это все то, что целесообразно, что оправдывается и подтверждается опытом, способным служить дальнейшему прогрессу науки. В науке вопрос об истине решается практикой.

Теория  Птолемея в свое время способствовала прогрессу знания и была истинной, но когда она перестала служить  этой цели, Коперником была предложена новая теория мироздания, согласно которой Солнце неподвижно, а Земля  движется. Но теперь нам известно, что  и это воззрение не отвечает истине, ибо движется не только Земля, но и  Солнце. Всякая теория есть условность, фикция. Правильность этой концепции  истины, поскольку она касается теории, вряд ли будет оспариваться кем-нибудь в настоящее время. Но и законы природы в этом отношении в  таком же положении: каждый закон  есть условность, которая держится, пока она полезна. Законы Ньютона  казались незыблемыми, однако ныне их признают лишь за известное приближение  к истине. Теория относительности  Эйнштейна опрокинула не только всю  механику Ньютона, но и всю классическую механику.

Польза  есть критерий пригодности, а следовательно, в известной мере, истинности. Другого  способа различать истину человеку не дано. Истина есть полезная фикция, заблуждение - вредная... Итак, мы определили, что такое истина с точки зрения науки”. А. Эйнштейн: “В нашем стремлении понять реальность мы подобны человеку, который хочет понять механизм закрытых часов. Он видит циферблат и движущиеся стрелки, даже слышит тиканье, но не имеет  средств открыть их. Если он остроумен, он может нарисовать себе картину  механизма, которая отвечала бы всему, что он наблюдает, но он никогда не может быть вполне уверен в том, что  его картина единственная, которая  могла бы объяснить его наблюдения. Он никогда не будет в состоянии  сравнить свою картину с реальным механизмом, и он не может даже представить  себе возможность и смысл такого сравнения".

Крупнейший  американский физик Р. Фейнман: “Вот почему наука недостоверна. Как только вы скажете что-нибудь из области  опыта, с которой непосредственно  не соприкасались, вы сразу же лишаетесь  уверенности. Но мы обязательно должны говорить о тех областях, которые  мы никогда не видели, иначе от науки  не будет проку. Поэтому, если мы хотим, чтобы от науки была какая-то польза, мы должны строить догадки. Чтобы  наука не превратилась в простые  протоколы проделанных опытов, мы должны выдвигать законы, простирающиеся на еще не известные области. Ничего дурного тут нет, только наука  оказывается из-за этого недостоверной, а если вы думали, что наука достоверна, - вы ошибались".

Ярко  проявляется гипотетичность научного познания в области микромира. Один из творцов квантовой механики В. Гейзенберг по этому вопросу писал: “Микромир нужно наблюдать по его действиям посредством высоко совершенной экспериментальной техники. Однако он уже не будет предметом нашего непосредственного чувственного восприятия. Естествоиспытатель должен здесь отказаться от мысли о непосредственной связи основных понятий, на которых он строит свою науку, с миром чувственных восприятий. Наши усложненные эксперименты представляют собой природу не саму по себе, а измененную и преобразованную под влиянием нашей деятельности в процессе исследования. Следовательно, здесь мы также вплотную наталкиваемся на непреодолимые границы человеческого познания".

Р. Оппенгеймер: “Я имел возможность проконсультироваться с сорока физиками-теоретиками. Мои  коллеги, несмотря на различие их взглядов, придерживаются, по крайней мере, одного убеждения. Все признают, что мы не понимаем природу материи, законов, которые управляют ею, языка, которым  она может быть описана".

Невероятно, но жизненно закономерно, что в полном согласии с этими взглядами ученых высказываются и наши отечественные  философы. В коллективном труде “Логика  научного исследования", составленном под руководством директора Института  философии П.В. Копнина, читаем: “К идеалу научного знания всегда предъявлялись  требования строгой определенности, однозначности и исчерпывающей  ясности. Однако научное знание всякой эпохи, стремившееся к этому идеалу, тем не менее, не достигало его. Получалось, что в любом, самом строгом  научном построении всегда содержались  такие элементы, обоснованность и  строгость которых находились в  вопиющем противоречии с требованиями идеала. И что особенно знаменательно - к такого рода элементам принадлежали зачастую самые глубокие и фундаментальные  принципы данного научного построения. Наличие такого рода элементов воспринималось обычно как просто результат несовершенства знания данного периода. В соответствии с такими мнениями в истории науки  неоднократно предпринимались и  до сих пор предпринимаются энергичные попытки полностью устранить  из науки такого рода элементы. Однако эти попытки не привели к успеху. В настоящее время можно считать  доказанной несводимость знания к идеалу абсолютной строгости. К выводу о  невозможности полностью изгнать  даже из самой строгой науки - математики - “нестрогие” положения, после  длительной и упорной борьбы, вынуждены  были прийти и “логицисты".

Все это  свидетельствует не только о том, что любая система человеческого  знания включает в себя элементы, не могущие быть обоснованными теоретическими средствами вообще, но и о том, что  без наличия подобного рода элементов  не может существовать никакая научная  система знания". Подобные заявления  ученых и мыслителей становятся еще  более понятными в свете общего взгляда на характер развития научного знания. Все оно делится как  бы на две неравные части: первая - действительное знание (строго проверенные факты, научный  аппарат), имеющее незначительный объем, и вторая - незнание, занимающее почти  весь спектр науки (теории, гипотезы, модели - “догадки", по выражению Р. Фейнмана). Самое любопытное при этом, что  по мере роста первой части (знания), объем второй (незнания) увеличивается  значительно интенсивнее, поскольку  решение каждой проблемы, как правило, порождает целый круг новых проблем.