Кто в русской философии считается представителем западничества и почему

     2.2  Герцен А. И.

   Александр Иванович Герцен (1812–1870), как и большинство  российских западников-радикалов, прошел в своем духовном развитии через  период глубокого увлечения гегельянством. В молодости он испытал также  влияние Шеллинга, романтиков, французских  просветителей (в особенности Вольтера) и социалистов (Сен-Симона). Влияние  Гегеля, однако, наиболее отчетливо  прослеживается в его работах  философского характера.  Так, в цикле  статей “Дилетантизм в науке” (1842–1843) Герцен обосновывал и интерпретировал  гегелевскую диалектику как инструмент познания и революционного преобразования мира (“алгебра революции”). Будущее  развитие человечества, по убеждению  автора, должно привести к революционному “снятию” антагонистических противоречий в обществе. На смену оторванным от реальной жизни научным и философским теориям придет научно-философское знание, неразрывно связанное с действительностью. Более того, итогом развития окажется слияние духа и материи. Центральной творческой силой “всемирного реалистического биения пульса жизни”, “вечного движения” выступает, по Герцену, человек как “всеобщий разум” этого универсального процесса.

   Эти идеи получили развитие в основном философском сочинении Герцена  – Письмах об изучении природы (1845–1846). Высоко оценивая диалектический метод  Гегеля, он в то же время критиковал философский идеализм и утверждал, что “логическое развитие идет теми же фазами, как развитие природы  и истории; оно... повторяет движение земной планеты”. В этой работе Герцен вполне в духе гегельянства обосновывал  последовательный историоцентризм (“ни человечества, ни природы нельзя понять помимо исторического бытия”), а в понимании смысла истории придерживался принципов исторического детерминизма. Однако в дальнейшем его оптимистическая вера в неизбежность и разумность природного и социального прогресса оказалась существенным образом поколебленной.  

       2.3   Кавелин К. Д.

      По  своему социальному происхождению  и положению большинство западников, как и славянофилов, относились к дворянской интеллигенции. Западниками были известные профессора Московского университета: историки Т. Н. Грановский и С. М. Соловьев, правоведы М. Н. Катков и К. Д. Кавелин, филолог Ф. И. Буслаев, а также видные писатели — И. И. Панаев, И. С. Тургенев, И. А. Гончаров, позднее — Н. А. Некрасов.

      Константин  Дмитриевич Кавелин (1818—1885) — один из основателей (совместно с С. М. Соловьевым и Б. Н. Чичериным) так называемой государственнической школы в истолковании истории России. Согласно его представлениям, основу и движущую силу исторического процесса образует борьба личности за свободу и «постепенное изменение» общественных форм — от родовых отношений к семейным, которые, в свою очередь, уступили высшей форме общественных отношений — государству. Россия шла тем же историческим путем, что и Западная Европа, но отстала от нее и потому должна прибегать к заимствованиям достижений цивилизации.

      В этом смысле реформы Петра I двинули Россию по пути европейского развития в сторону свободы и управления с помощью «современных актов и законов». Оправдание эпохи петровских реформ — в ее целях, поскольку средства дала, навязала ей сама старая Русь. В отличие от славянофилов Кавелин считал, что наряду с общинным индивидуальное начало все-таки присутствовало и до Петра и привело к постепенному созданию у нас общественности и юридической гражданственности, хотя и в неразвитой форме «умственной, нравственной и гражданской культуры».  

2.4  Грановский Т.Н.

      С более радикальных философско-исторических позиций критиковал славянофилов Тимофей  Николаевич Грановский (1813—1855), для которого историческое развитие всегда сопровождается борьбой разнородных сил и каждую эпоху отделяет от другой «резкое различие», в том числе войны и революции (например, завоевания древних германцев, Французская революция XVIII в.). Историческое развитие бесконечно, поскольку вечно новы противоположности и никогда они не возвращаются к прежним пунктам, «из борьбы их исходят вечно новые результаты».

      Об  интересе знаменитого профессора всеобщей истории в Московском университете к отечественной истории свидетельствует его публичная полемика с литературными распространителями доктрины «официальной народности» (Погодиным, Шевыревым) и славянофилами, а также его критика некоторых упрощенных западнических воззрений на прошлое России.

      Так, в речи Грановского перед студентами 1845 г. в связи с началом курса по истории средневековья содержится прямое указание на основных идейных оппонентов: «И вам, и мне предстоит благородное и, надеюсь, долгое служение России — России, идущей вперед и с равным презрением внимающей клеветам иноземцев, которые видят в нас только легкомысленных подражателей западным формам, без всякого собственного содержания, и старческим жалобам людей, без всякого собственного содержания, которые любят не живую Русь, а ветхий призрак». 

     2.5 Белинский В. Г.

      Западник-радикал  Виссарион Григорьевич Белинский (1811–1848) в молодости пережил страстное  увлечение немецкой философией: эстетикой  романтизма, идеями Шеллинга, Фихте, а  несколько позднее – Гегеля. Однако верным гегельянцем критик был сравнительно недолго. Уже в начале 1840-х годов  он резко критикует рационалистический детерминизм гегелевской концепции  прогресса, утверждая, что “судьба  субъекта, индивидуума, личности важнее судеб всего мира”. Персонализм  Белинского был неразрывно связан с  его увлечением социалистическими  идеалами. Идеал общественного строя, основанного “на правде и доблести”, должен быть воплощен в реальность, прежде всего во имя суверенных прав личности, ее свободы от любых форм социального и политического  гнета. Дальнейшая эволюция взглядов Белинского сопровождалась усилением критического отношения к столь увлекавшему  его в молодые годы философскому идеализму. Религиозные же убеждения  молодости уступали настроениям  явно атеистического толка. Эти настроения позднего Белинского вполне симптоматичны: в российском западничестве все  в большей степени начинает доминировать идеология политического радикализма.  

        2.6 Бакунин М.А.

     Михаил  Александрович Бакунин (1814–1875) был  одним из наиболее ярких представителей российских западников-радикалов. Его  философское образование (под влиянием Н.В.Станкевича) начиналось с усвоения идей Канта, Фихте и Гегеля. Определенное воздействие на молодого Бакунина оказали сочинения европейских мистиков (в частности, Сен-Мартена). Но наиболее значительную роль в его духовной эволюции сыграло гегельянство. В опубликованной в 1842 в Германии статье Реакция в Германии Бакунин писал о гегелевской диалектике абсолютного духа как о процессе революционного разрушения и творчества. Впрочем, уже в этот период его отношение к философии становится все более критическим. “Долой, – заявлял Бакунин, – логическое и теоретическое фантазирование о конечном и бесконечном; такие вещи можно схватить только живым делом”. Таким “живым делом” для него стала революционная деятельность. Исключительный по своему напряжению пафос революционного утопизма пронизывает все последующее творчество Бакунина. “Радость разрушения есть в то же время творческая радость”, – утверждал он. И это одно из многих его утверждений подобного рода. “Светлое будущее”, ради которого Бакунин-революционер был готов жертвовать своей и чужой жизнью, предстает в его описании в виде некой грандиозной утопии, не лишенной религиозных черт: “Мы накануне великого всемирного исторического переворота... он будет носить не политический, а принципиальный, религиозный характер...”. В 1873 в работе Государственность и анархия русский революционер пишет о гегельянстве как о “веренице сомнамбулических представлений и опытов”. В своей радикальной критике всяческой метафизики поздний Бакунин не ограничивался неприятием философского идеализма. В метафизичности он упрекал Л.Фейербаха, философов-позитивистов и даже таких материалистов, как Бюхнер и Маркс.  
 

      Заключение 

      Так как западники были воспитанниками Московского университета, теоретической основой взглядов и тех и других была немецкая классическая философия. И так же как и других волновали судьбы России, пути ее развития, хотя они понимали их по-разному.

      Герцен  писал впоследствии об известной  условности деления на славянофилов и западников по той простой причине, что все они были патриотами своего народа и отечества - "Мы, как двуликий Янус, смотрели в разные стороны, но сердце у нас билось одно".

      Их  объединяло, по крайней мере в начальный период, решительное осуждение крепостного рабства и административно-судебного произвола, а также боязнь того, что если перемены не придут сверху, то переворот явится снизу. В этом отношении они близки в своих представлениях с декабристами и народниками.

      После реформ 60-х гг. острота разногласий  между славянофилами и западниками утратила свое былое значение.