Пожалуй, одним из первых резко выступил против критерия верификации К. Поппер, когда он жил еще в Вене и присутствовал на заседаниях Венского кружка, положившего начало формированию логического позитивизма. Указывая на логически некорректный характер верификации, Поппер выдвинул в качестве критерия научности эмпирических систем возможность их опровержения, или фальсификации, опытом. Этот критерий с логической точки зрения является безупречным, так как опирается на правило опровержения основания гипотезы в случае ложности ее следствия, известного в логике как modus tollens. В то время как подтверждение гипотезы ее следствиями обеспечивает лишь вероятность ее истинности, ложность следствия опровергает, или фальсифицирует, саму гипотезу.

   Эта принципиальная возможность фальсифицируемости гипотез и теоретических систем и была принята Поппером в качестве подлинного критерия их научности. Такой  критерий, по его мнению, давал возможность, во-первых, отличать эмпирические науки  от неэмпирических наук (математики и  логики); во-вторых, он не отвергал философию  как псевдонауку, а лишь показывал  абстрактный, неэмпирический характер философского знания; в-третьих, он отделял подлинные эмпирические науки от псевдонаук (астрология, фрейдизм и др.). Их предсказания не поддаются опровержению из-за неясности, неточности и неопределенности. Учитывая это обстоятельство, Поппер называет свой критерий фальсифицируемости также критерием демаркации, или разграничения, подлинных наук от псевдонаук.

   «Если мы хотим избежать позитивистской ошибки, заключающейся в устранении в  соответствии с нашим критерием  демаркации теоретических систем естествознания, то нам, – указывал Поппер, – следует  выбрать такой критерий, который  позволял бы допускать в область  эмпирической науки даже такие высказывания, верификация которых невозможна. Вместе с тем я, конечно, признаю  некоторую систему эмпирической, или научной, только в том случае, если имеется возможность опытной  ее проверки. Исходя из этих соображений, можно предположить, что не верифицируемость, а фальсифицируемость системы следует  рассматривать в качестве критерия демаркации»

   Проблема  границ научного метода и научности

   Достижения  научного метода огромны и неоспоримы. С его помощью человечество не без комфорта обустроилось на всей планете, поставило на себе на службу энергию воды, пара, электричества, атома, начало осваивать околоземное  космическое пространство и т.п.

   Если  наука и дальше будет развиваться  с таким ускорением, какие удивительные перспективы ожидают человечество!

   Сегодня общество смотрит на науку куда более  трезво. Оно начинает постепенно осознавать, что у научного подхода есть свои издержки, область действия и границы  применимости. В методологии науки  вопрос о границах научного метода дебатируется, по крайней мере, со времён И. Канта. То, что развитие науки непрерывно наталкивается на всевозможные преграды и границы, – естественно. На то и разрабатываются научные методы, чтобы их преодолевать. Но, к сожалению, некоторые из этих границ пришлось признать фундаментальными. Преодолеть их, вероятно, не удастся никогда.

   Одну  из таких границ очерчивает наш опыт (во всех возможных формах). А опыт наш, хотя и велик, но неизбежно ограничен. Хотя бы временем существования человечества. Десятки тысяч лет общественно-исторической практики – это, конечно, немало, но что это по сравнению с вечностью? И можно ли закономерности, подтверждаемые лишь ограниченным человеческим опытом, распространять на всю безграничную Вселенную? Распространять-то, конечно, можно, только вот истинность конечных выводов в приложении к тому, что  находится за пределами опыта, всегда останется не более чем вероятностной.

   Другой  пограничный барьер на пути к всемогуществу  науки возвела природа человека. Загвоздка оказалась в том, что человек – существо макромира (т.е. мира предметов, сопоставимых по своим размерам с человеком). И средства, используемые учёными в научном поиске – приборы, язык описания и пр., – того же масштаба. Когда же человек со своими макроприборами макропредставлениями о реальности начинает штурмовать микро – или мегамир, то неизбежно возникают нестыковки. Наши макропредставления не подходят к этим мирам, никаких прямых аналогов привычным нам вещам там нет, и поэтому сформировать макрообраз, полностью адекватный микромиру невозможно.

   Другую  пограничную полосу наука соорудила  себе сама. Мы привыкли к выражениям типа: «наука расширяет горизонты». Это, конечно, верно. Но не менее верно  и обратное утверждение: наука не только расширяет, но и значительно  сужает горизонты человеческого  воображения. Любая теория, разрешающая  одни явления, как правило, запрещает  другие.

   И наконец, ещё одно значимое ограничение  потенциала научного метода связано  с его инструментальной по сути природой. Научный метод – инструмент в  руках человека, обладающего свободой воли. Он может подсказать человеку, как добиться того или иного результата, но он ничего не может сказать о том, что надо человеку делать. Человечество за последние два века настолько укрепилось в своём доверии к науке, что стало ожидать от нее рекомендаций практически на все случаи жизни. Наука может существенно поднять комфортность существования человека, избавить от голода, многих болезней и даже клонировать его почти готова. Она знает или будет знать, как это сделать. А вот во имя чего всё это надо делать, что в конечном счёте хочет человек утвердить на Земле – эти вопросы вне компетенции науки. Наука – это рассказ о том, что в этом мире есть и что в принципе может быть. О том же, что «должно быть» в социальном, конечно, мире – она молчит. Это уже предмет выбора человека, который он должен сделать сам. «Научных рекомендаций» здесь быть не может. [1, с. 56]

   Вывод

   Итак, наука, научный метод, безусловно, полезны  и необходимы, но, к сожалению, не всемогущи. Точные границы научного метода пока ещё размыты, неопределенны. Но то, что они есть, – несомненно. Это не трагедия и не повод лишать науку доверия. Это всего лишь признание факта, что реальный мир гораздо богаче и сложнее, чем его образ, создаваемый наукой.

   Список  литературы

     «Концепции современного естествознания», В.Н. Лавриненко, В.П. Ратников. Москва 2002 г.

   Перелыгина О., Сказка – ложь, журнал «Машины и механизмы», 2009 г., №11, с. 26.

   Матвеев В.М., Менькин Н.П. Физическая картина мира. Учебно-методическое пособие. – Барнаул: Изд-во Азбука, 2006.

   Философский словарь. Под ред. Розенталя М.М. – М.: Политиздат, 1972.