Коперниканский переворот

    В ответ на просьбу председателя комиссии Коперник ответил, что считает реформу  преждевременной, так как для  этого предварительно нужно существенно  уточнить теории Солнца и Луны относительно звезд. Эти соображения также, несомненно, говорят о том, что уже в 1514 году (именно в этом году был поставлен вопрос о реформе календаря) Коперник серьезно размышлял над разработкой гелиоцентрического учения.

    Коперник  очень интересовался инженерно-техническими работами и принимал участие в проектировании ряда инженерных сооружений в городах епархии.

    Последние шесть месяцев жизни Коперник был очень тяжело болен. После  кровоизлияния в мозг и паралича охватившего правую часть тела, он в одиночестве постепенно терял духовные и физические силы. 24 мая 1543 года перестало биться сердце Коперника.

    Один  из величайших мыслителей человечества был похоронен во Фромборкском соборе без особых почестей. Лишь в 1581 году, т.е. спустя 38 лет после смерти, на стене собора против его могилы была установлена мемориальная доска. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

    Глава 5. Бессмертное сочинение Николая Коперника «О вращениях небесных сфер». 

    Эпоху Возрождения по праву именуют эпохой «великих открытии». Кругосветные путешествия, открытие Нового света, когда впервые представилась возможность выйти за пределы «мира», известного античной и средневековой географии, предшествовали многочисленным важным открытиям в самых различных областях естествознания. Однако ни одно из поистине выдающихся научных наблюдений и открытий не имело такого исключительно важного значения, как создание великим польским астрономом Николаем Коперником (1473–1543) гелиоцентрической системы мира

    Опубликованная в 1543 году книга Коперника «О вращениях небесных сфер» не только определила характер научной революции XVI в., но и сыграла решающую роль в радикальном пересмотре философских представлений о мире. Ее значение далеко выходит за рамки собственно истории астрономии. Сам Коперник называл созданное им учение «философией»(1,стр. 14), а себя считал не только астрономом и математиком, но и философом, и как возникновение, так и последующее воздействие его труда на развитие европейской мысли связано с коренными проблемами философии Возрождения.

    Николай Коперник учился в Краковском университете, являвшемся в конце XV в. одним из главнейших в Европе центров астрономической науки; здесь он получил отличную подготовку в области практической астрономии и в искусстве наблюдений за движением небесных тел. Тем самым были заложены необходимые основания для разработки новой космологии; однако она не могла возникнуть непосредственно из предшествующей ей науки. Сами по себе наблюдения и астрономические таблицы не натолкнули никого из современников Коперника на необходимость пересмотра космологической теории. Еще менее импульсы к созданию новой системы мира могли исходить из традиционной схоластической философии университетов, удовлетворявшейся птолемеевско-аристотелевской картиной мира в ее средневеково-теологическом преломлении.

    Последующие годы обучения Коперника в итальянских  университетах (формально завершившиеся  получением ученой степени доктора  прав, позволившей ему занять должность  каноника, и изучением медицины) позволили ему не только усовершенствоваться  в занятиях наблюдательной астрономией и получить превосходное математическое образование, но и глубоко воспринять достижения филологической культуры и философской мысли итальянского гуманизма. Он совершенствует свою латынь и изучает греческий в мере, достаточной для переводов из древних авторов и изучения вновь открытых памятников античной научной и философской мысли. Определяющую роль в его поисках новой картины мира сыграло знакомство со взглядами древних астрономов, придерживавшихся гелиоцентрических представлений, прежде всего с учением пифагорейцев, Фи-лолая, Гераклида Понтийского, Аристарха Самосского. В Италии Коперник знакомится и с философией флорентийского неоплатонизма, содействовавшей освобождению от власти традиционных представлений. 
 
 
 
 
 
 

    Глава 6. Новая космология 

    Создание  новой космологии требовало свободного отношения к традиции, к истине, к богословию. Истину Коперник провозглашает  делом философии, подчеркивая при  этом ее расхождение со «здравым смыслом» «толпы», поскольку философ «занимается изысканием истины во всех делах, в той мере, как это позволено богом человеческому разуму»(1,стр.2). Ссылка на божественное соизволение свидетельствует лишь об относительности постигаемой разумом истины, но не о признании иной, высшей истины теологии. Более того, предпослав своему труду в качестве эпиграфа знаменитое изречение, помещенное, по преданию, у входа в Академию Платона – «Пусть не входит никто, не знающий геометрии!» (заметим, что аналогичным по смыслу и происхождению девизом ограждал себя от притязаний невежд и Леонардо да Винчи), Коперник тем самым стремился защитить новое учение о мире от нападок богословов.

    В посвящении своей книги папе Павлу III Коперник предвидел и заранее отвергал критику «пустословов», «которые, будучи невеждами во всех математических науках, все-таки берутся о них судить и на основании какого-нибудь места Священного писания, неверно понятого и извращенного для их цели, осмелятся порицать и преследовать это мое произведение», и провозгласил свое право пренебречь подобными суждениями(1,стр.14).

    Кризис  традиционной картины мира требовал не просто усовершенствований наблюдений и расчетов, а радикального пересмотра ее теоретических предпосылок. Именно на этом настаивает Коперник, когда  объясняет исходные принципы новой космологии: «Ненадежность математических традиций относительно установления движения мировых сфер» побудила его «досадовать, что у философов не существует никакой более надежной теории движений мирового механизма, который ради нас создан великолепнейшим и искуснейшим творцом всего». «А ведь в других областях, – продолжает свои сетования Коперник, явно имея в виду хитросплетения поздней схоластики, – эти философы так успешно изучали вещи, ничтожные по сравнению с миром»(1,стр.13).

    Коперниканская  революция не сводилась к простой перестановке предполагаемого центра мира, к замене центрального положения Земли центральным положением Солнца. Разумеется, гелиоцентризм давал иную картину движений небесных светил; он позволял значительно упростить схему небесных движений, привести ее в большее соответствие с расчетами; наконец, «соблюсти явления», т.е. дать такое описание движений, которое наилучшим образом согласовывалось бы с данными астрономических наблюдений. Но главное при этом заключалось в создании объективно истинной картины движений планет, что и явилось камнем преткновения для признания коперниканства со стороны теологии. Последняя готова была согласиться с Коперниковой теорией как математической фикцией, облегчающей расчеты и «спасающей явления», но не претендующей на истинность новой картины мира. Именно это имел в виду лютеранский богослов Андреас Осиандер, снабдивший первое издание книги Коперника «О вращениях небесных сфер» анонимным предисловием, в котором утверждал, что «нет необходимости, чтобы эти гипотезы были верными или даже вероятными; достаточно только одного, чтобы они давали сходящийся с наблюдениями способ расчета... Во всем же, что касается гипотез, пусть никто не ожидает получить от астрономии чего-нибудь истинного, поскольку она не в состоянии дать чего-нибудь подобного...”(1,стр.549).

    Предисловие это, внесенное в книгу при  подготовке ее к печати без ведома не только самого автора, но и его  друзей и учеников, вызвало их возмущение – тем более, что, будучи анонимным, могло ввести в заблуждение читателей. Но суть коперниканства слишком очевидно шла вразрез с благочестивыми декларациями Осиандера, и это достаточно скоро стало ясно и сторонникам, и врагам новой космологии.

    Признание реальности, объективной истинности представленных в коперниканстве движений небесных тел оказывалось в непримиримом противоречии не только с буквальным истолкованием текстов Священного писания. В конце концов нашлись бы (и нашлись действительно – и в XVI–XVII вв., и позднее) ловкие толкователи, которые сумели приспособить понимание этих текстов к потребностям новой науки. Существенно было другое: гелиоцентризм Коперника вел к десакрализации космоса, к коренному пересмотру всей физической картины мира. Пересмотру подвергались важнейшие положения не только Птолемеевой астрономии, но и Аристотелевой физики и связанной с их ортодоксальным истолкованием католической теологии. Рушилась прежде всего иерархическая структура мироздания.

    В качестве основных «принципов и гипотез» той «натуральной философии», на основе которой Коперник строит свою космологию, он называет следующие центральные положения: «Что мир сферичен, неизмерим и подобен бесконечности, что вмещающая все сфера неподвижных звезд находится в покое, что все остальные небесные тела имеют круговое движение. Затем мы приняли, что Земля обладает некоторыми вращениями, и на этом, как на фундаменте, хотим построить всю науку о звездах»(1,стр.41).

    Таким образом, в число тех «небесных  тел», которым свойственно «круговое  движение», оказалась включенной Земля. Тем самым оказывались подлежащими пересмотру некоторые из существенных положений схоластической философии. Прежде всего ставилось под сомнение деление мира на «тленную» земную субстанцию, состоящую из четырех «элементов» стихий, и противостоящую ей небесную, нетленную, не знающую изменений, вечную «пятую сущность», из которой состоят небесные сферы и тела. Упразднялось физическое, а стало быть, и теологическое противопоставление «земли» и «неба»: Земля рассматривалась в качестве одного из небесных тел, законы движения оказывались едиными для Земли и иных планет. Земля не противостоит в коперниканской системе мироздания планетам и звездам, а образует с ними единую Вселенную. Новым оказалось и отношение к движению. Если по своей физической природе Земля в старой системе мира являла «низшую» ступень («ничто не вечно под Луной» – в этом банальном суждении отразились вековые представления древней и средневековой космологии, согласно которым «вечность», нетленность присуща лишь тому, что «над» Луной, за пределами лунного круга, все же, что под ним, подвержено тлению и гибели), то своей неподвижностью она обеспечила за собой значение центра мира. При этом покой почитался высшим состоянием по сравнению с движением: средневековая картина мира принципиально статична. Сделав движение уделом Земли, Коперник не только «поднял» ее до небес, но и показал, что именно движение является нормальным состоянием всех планет.

    Коренному пересмотру подвергался и вопрос о причине и характере движения небесных тел. Если в старой, аристотелевско-птолемеевской  космологии; как ее трактовала средневековая наука и философия, конечным источником движения служил бог – Неподвижный Двигатель Аристотелевой физики, передававший движение сфере «неподвижных» (т.е. неподвижных относительно друг друга или фиксированных) звезд и далее низшим сферам планет, то Коперник объясняет движение небесных тел их сферической, шарообразной формой, т.е. их природой, благодаря чему отпадает надобность во внешних двигателях («интеллигенциях» схоластической философии, «ангелах» схоластической теологии), а в конечном счете и в Неподвижном Двигателе, и бог оказывается творцом и создателем «мирового механизма», не вмешивающимся в его дальнейшее функционирование. Тем самым не только в космологию, но и в философскую картину мира вводился принцип самодвижения тел.

    Отказ от Земли как неподвижного центра движения лишал нашу планету исключительного  положения в мироздании. В результате подвергался пересмотру традиционный антропоцентризм средневекового сознания. При том, что центром движения планет солнечной системы оказывалось Солнце, в коперниканской космологии допускался принципиальный полицентризм небесных движений: «Движение вокруг центра следует понимать в более общем смысле, и вполне достаточно, если каждое движение будет направляться своим собственным центром»(1,стр.29). В гелиоцентрической космологии лишалось смысла и Аристотелево представление о «естественном месте» тела и делался шаг в сторону признания однородности пространства. В физическом небе не оставалось места для «небесной иерархии» христианского богословия.

    «Остановив» сферу неподвижных звезд, объяснив ее видимое движение суточным обращением Земли, Коперник лишил ее существование того смысла, какой придавала ей аристотелевско-схоластическая космология – передавать движение низшим сферам от перводвигателя. Тем самым она лишалась и роли абсолютного предела мироздания. Коперник отмечает, что именно движение сферы неподвижных звезд служило обоснованию конечности мира: неподвижность Земли требовала конечности мира, ибо невозможно было предположить, что вокруг неподвижного центра вращается бесконечность. «Скорее следует допустить, что подвижность Земли вполне естественно соответствует ее форме, чем думать, что движется весь мир, пределы которого неизвестны и непостижимы»(1,стр.27).

    Правда, гелиоцентрический космос Коперника конечен, он по-прежнему ограничен сферой фиксированных звезд. Но он оказывается неизмеримо большим – в две тысячи раз большим, чем полагали прежние астрономы, и не случайно в книге «О вращении небесных сфер» мы встречаем уподобление мира бесконечности: «Небо неизмеримо велико по сравнению с Землей, и представляет бесконечно большую величину; по оценке наших чувств Земля по отношению к небу, как точка к телу, а по величине как конечное к бесконечному»(1,стр.24). Оставляя вопрос о бесконечности Вселенной открытым, великий польский астроном тем не менее показал, что в рамках новой структуры мироздания нет нужды в ограничивающей мир сфере фиксированных звезд. Несмотря на то что идеи бесконечности Вселенной встречались в философии Возрождения до и независимо от Коперника, именно коперниканство открыло путь к созданию инфинитистской космологии.

    Открытие  Николая Коперника, как отмечает Ф. Энгельс, явилось «революционным актом, которым исследование природы заявило о своей независимости... Отсюда начинает свое летосчисление освобождение естествознания от теологии»(2,т.20,стр.347).