Автор: Пользователь скрыл имя, 11 Ноября 2011 в 18:22, реферат
Имя Мишеля Фуко (1926 – 1984), выдающегося французского философа, историка, теоретика науки и культуры, широко известно не только во Франции или Европе, но и во всём мире. Он является одним из наиболее ярких и необычных мыслителей послевоенной Европы, творчество которого существенно определяло интеллектуальную атмосферу последних десятилетий 20 века, ассоциировалось у читателей и философов – специалистов со структурализмом, постструктурализмом и постмодернизмом.
Имя Мишеля Фуко (1926 – 1984), выдающегося французского философа, историка, теоретика науки и культуры, широко известно не только во Франции или Европе, но и во всём мире. Он является одним из наиболее ярких и необычных мыслителей послевоенной Европы, творчество которого существенно определяло интеллектуальную атмосферу последних десятилетий 20 века, ассоциировалось у читателей и философов – специалистов со структурализмом, постструктурализмом и постмодернизмом.
Первоначально Фуко интересовался психологией, во многом благодаря преподавателям школы, в которой он учился в 1946 – 1951 гг., Жоржу Гюсдорфу и Луи Альтюссеру. Они водили своих учеников в госпиталь св. Анны и организовывали лекции выдающихся психоаналитиков. Фуко получил степень лиценциата по философии в Сорбонне и вместе с дипломом такую же степень по психологии в Парижском институте психологии. Известно, что именно Фуко был создателем первой психоаналитической кафедры по психоанализу во Франции, тесно сотрудничавшей с теми, кто причислял себя к школе Лакана. Также, Фуко преподавал психологию в университете Лилля и в Высшей нормальной школе (1951 – 1955), примечательно, что в составе слушателей последней был и прославившийся впоследствии французский философ Жак Деррида.
Потом Фуко непродолжительное время работал во французских культурных представительствах в Швеции, Польше и ФРГ. Кроме того, известен факт его сотрудничества с Жилем Делезом, вместе они участвовали в подготовке к печати французского критического перевода полного собрания сочинений Ницше, осуществлённого итальянскими издателями Джорджио Колли и Маццино Монтинари в 1967г. Также, Фуко заведовал кафедрой философии экспериментального университета в Венсене (1968) и с 1970 по 1984 г. – кафедрой истории систем мысли в Коллеж де Франс, где он выиграл конкурс на право замещения этой должности у Поля Рикёра.
Лекции Фуко в Сорбонне, Эколь Нормаль, Венсене и Коллеж де Франс были невероятно популярны, на них присутствовали слушатели со всего мира, следящие за Фуко с обострённым вниманием, завороженные яркостью и точностью его речи. Около пятисот студентов и просто поклонников задолго да начала лекции собирались в аудитории, рассчитанной на триста мест и ожидали появления своего кумира. Некоторые исследователи и критики объясняли популярность Фуко, который вступил во французскую коммунистическую партию в 1950 г. вслед за своим преподавателем и другом Альтюссером, импонировавшими молодёжи левыми прокоммунистическими позициями, свойственными широким кругам французских и европейских интеллектуалов в 50-60-х гг. Однако, членом партии Фуко оставался недолго, он вышел из неё в 1953 г.
Изучая книги Фуко, оставленные им нам, можно придти к выводу, что он занимался исследованием проблем, которые испокон веков относились к философии, но делал это не совсем так, как другие – через историю и социологию, акцентируя внимание в истории на некоторую прерывистость, которая тем не менее не превращается в разрыв.
В первой книге, не привлекшей к себе особенного внимания, «Душевная болезнь и личность», 1954 г. (впоследствии была переиздана в 1962 г. под названием «душевная болезнь и психология»), Фуко высказывает своё представление о психологии и сумасшествии в рамках теорий Л. Бинсвангера и И. Павлова. Здесь чувствуются марксистская интерпретация феноменов «душевной болезни» и попытки Фуко искать в учении Павлова позитивное решение проблемы взаимоотношения человека и его среды. Следуюшими являются книги «Безумие и неразумие: история безумия и классический век», 1961 г., «Генезис и структура «антропологии» Канта», 1961 г., «Раймон Руссель. Опыт исследования», 1963 г., «Рождение клиники: археология взгляда медика, 1963 г., «Предисловие к трансгрессии», 1963 г., «Отстояние, вид, первоначало», 1963 г. Знаменитым Фуко сделала книга «Слова и вещи: археология гуманитарных наук», 1966 г. После её выхода в свет тексты Фуко неизменно оказывались в центре внимания профессиональной критики и широкой общественности. В этой книге не рассматриваются не вещи, не книги, как объясняет сам Фуко. И речь не идёт не об объекте, не о субъекте, и даже не о предложениях, суждениях, грамматическом, логическом или семантическом анализе. Высказывания отнюдь не являют собой синтез слов и вещей, они вовсе не составлены из предложений и суждений, скорее, наоборот, они предваряют предложения или суждения, которые их имплицитно допускают, они являются созидателями слов и предметов.
Всего Фуко написал более десятка монографий и сотни статей. Среди последних несомненно стоит отметить следующие: «Мысль извне», 1966 г., «Что такое автор?», 1969 г., «Порядок дискурса», 1970 г., «Ницше, генеалогия, история», 1971 г., «Игра власти», 1976 г.,
Не может не удивлять, и, вместе с тем не восхищать, широта интересов Фуко – проблемы медицины и биологии, литературной критики и языкознания, истории, пенитенциарных систем и эволюции сексуальности в Европе. В работах «Надзирать и наказывать», 1975 г., и в трёх томах «истории сексуальности», 1976, 1984 г., зафиксирован перелом в осмыслении социально – политической обстановки, который начинает активно встраиваться в ту или иную практику борьбы с авторитарностью.
Тексты Фуко
различны по своему содержанию, что
не мешает выглядеть цельной и
завершённой его
По мнению Фуко, «философия субъекта» была не в состоянии ответить на вопросы современности. В это время Лакан показал, что через речь больного и через симптомы его невроза говорит структура языка, а не субъект, и Фуко, двигаясь в том же направлении, пытался найти такие рациональные формы анализа, которые не обращались бы к идее субъекта. Он вычленял центральную конструкцию в виде «дискурса об опытах – пределах», которая помогает субъекту трансформировать самого себя, и «дискурса о трансформации самого себя через формирование знания». Фуко утверждал субъект как точку пересечения различных исторически сложившихся дискурсов, и в результате субъект оказывался лишённым автономии и единства. Мышление в терминах субъективности Фуко заменял построением «антропологии конкретного человека», которая превращалась в особого рода исторический анализ и критику устоявшихся мыслительных и культурных предпосылок. В этих конструкциях рождается его критический метод - метод критической истории или археологии, понимаемый как философская работа, сконцентрированная на анализе условий возможности возникновения и существования поля того или иного феномена культуры.
Обращаясь к таким философам, как Ницше, Батай, Бланшо, Беккет, Клоссовски, Фуко вместе с ними пытался достичь особой экзистенциальной точки, способной, насколько это реально, приблизиться к тому, что нельзя пережить. Опыт Фуко воспринимал как некий предел, функция которого заключается в том, чтобы вырвать субъект у него самого. Именно это он и пытался реализовать в своих первых исследованиях – выявить пределы, ограниченность феноменологии и психоанализа как форм организации мысли и опыта и в то же время изобрести метод восстановления во всей полноте «акта выражения», которое должно само объективироваться в «сущностных структурах обозначения». Фуко даже заявил о новой «антропологии выражения», основанной на чисто онтологическом размышлении о присутствии в бытии. Эта антропология должна по – новому определить отношения между смыслом и символом, образом и выражением.
Исследование
изначальных «пластов»
Аналогичная попытка отыскать некий общий структурирующий механизм во всех формах сознания и культуры данной исторической эпохи вполне имеет право на существование, хотя здесь возможна опасность абсолютизации того допонятийного уровня, на котором Фуко ведёт своё исследование. Немаловажно, что фуко, декларируя свою принципиальную задачу при переходе от одной эпистемы к другой как исследование прерывности, не уделяет соответствующего внимания анализу преемственности, влияний и взаимосвязей между ними. Совершенно незадействованной оказывается вся та совокупность факторов, которая позволяет отрефлексировать смену мыслительных структур как противоречивый процесс развития, не зависящего от обстоятельств внутреннего или внешнего порядка.
Все книги Фуко 60–х гг. – «Безумие и неразумие. История безумия в классическую эпоху»; «Рождение клиники: археология взгляда медика» вместе со «Словами и вещами» - являют собой единство замысла и позволяют рассматривать их как своего рода трилогию. «История безумия в классическую эпоху» анализирует исторически меняющиеся соотношения между социальными критериями разума и психической болезнью («духовными отцами» этой книги Фуко считал Бланшо, Русселя, Лакана и Дюмезиля, а среди адекватных откликов на эту работу называл рецензии, написанные М. Бланшо и Р. Бартом). Медицинская проблематика лечения болезни в «Рождении клиники» разбирается в связи с юридическими, экономическими, религиозными отношениями. Работы этой трилогии проблематизируют описание таких общезначимых установок мышления и мировосприятия, которые обусловливают возникновение тех или иных культурных и общественных явлений.
Введение новых, очень необычных или просто отличных от всем известных до сих пор систем топологий может снять классическое декартовское противопоставление субъекта и объекта. Так образуется некое пространство мысли и действия, в котором есть эпистемы, дискурсивные практики, диспозитивы, но нет мыслимого в универсальной форме субъекта человека.
«Археология знания» сместила анализ Фуко с проблематики рефлексии пределов, в рамках которых люди того или иного исторического периода способны мыслить, понимать, оценивать и действовать, на рефлексию о механизмах, позволяющих тематически концептуализировать возможные в этих пределах дискурсивные практики. В «археологии медицины» даётся анализ образования медицинских и психиатрических понятий 9нормальности и безумия), реализуется и актуализируется переосмысление проблемы «субъективности» человека. Таким путём вырабатывается собственная «археология», раскрывающая условия возможности происхождения и существования различных феноменов человеческой культуры, выявляется зависимость и обусловленность форм и конкретного знания врачебной деятельности «кодами знания».
Таким образом, намечается следующий проект: вначале анализируется опыт пересечения границ внутри практик языка, затем актуализируется работа мысли над самой собой в пространстве возможных «опытов – переделов». Фуко рассуждает о преодолении пределов, устанавливаемых диктатом разума, т.е. о выходе за ту границу, за которой теряют значение базовые оппозиции, ценности и смыслы традиционной философии и культурного мира. Это и есть трансгрессия, «жест, обращённый на предел», одно из проявлений философского творчества Нерваля, Арто, Русселя, Гельдерлина, Ницше, Батая и самого Фуко. Отстаивая свою позицию, он показывает, что это состояние подготовлено формированием нового языка и соотнесено с отказом от однозначного сопряжения языковой реальности с кладезем культурной традиции, задающей языковым феноменам внеязыковую размерность. Современная культура, по мнению Фуко, моет быть выражена совершенно в ином языке. Подобная трансформация языка ведёт за собой и изменение стиля философствования, глубинные сдвиги в самом типе мышления, погружение философского опыта в язык, который «говорит то, что не может быть сказано».
Пространства с переменной топологией позволяют более глубоко понять сущность мышления. Это связано с выработкой всё новых и новых, более «тонких» топологий на основании полной совокупности известных нам объектов. На сближении вещей, ранее казавшихся далёкими друг от друга. Более того, такие топологии, позволяют по – новому понять, что же представляет собой исторический процесс. Таким образом, мы подходим к осознанию того, чем является история все самые разные способы поведения людей в самые различные исторические эпохи оказываются «сведёнными» к многообразным способам разметки пространства, где помещаются интересующие нас объекты и явления.
Развитие основного замысла Фуко стало лейтмотивом работ, написанных им уже после «Слов и вещей», а именно: «Археологии знания», «Что такое автор?», «Порядка дискурса», «надзирать и наказывать». Этим основным замыслом стала критика «историко – трансцендентальной традиции». «Археология знания» не только продолжала собственную эволюцию взглядов Фуко, но, отвечая на критику «Слов и вещей», выполняла роль «методологического послесловия», поскольку в ней речь идёт только о методе. Здесь Фуко объясняет использованные ранее понятия и принципы анализа, концептуализирует понятие археология, предпринимает попытки отойти от структурализма, так как не терпит в области истории структуралистский метод, хорошо зарекомендовавший себя в других областях анализа.
Противоречия, оставшиеся необъясненными в «словах и вещах» Фуко пытается разрешить в «Археологии знания» и последующих работах. Вместо очевидной произвольности отбора фактов в «Словах и вещах» он вводит анализ закономерности дискурсивных практик; вместо ссылок на авторов и произведения предлагается программа исследований «авторской функции» в самых разных произведениях различных исторических эпох; утверждение внутренней однородности и строгой определённости эпистемологического пространства сменяется возможностью существования разноуровневых дискурсивных практик и выявлением их взаимосоотношений; прерывность, существующая между эпистемами, осмысляется вместе с другими преобразованиями, происходящими в структуре дискурсивных совокупностей. Некоторое сужение общенаучных, культурологических обобщений и философских претензий Фуко компенсируется расширением исследуемого материала, его более тщательной и методологически более чёткой проработкой, включением более широкого историко – культурного контекста.