Идеал, его значение для человека

Кафедра «Философия, история, социология »

Реферат

на тему:

«Идеал, его значение  для человека»

                                            Брянск 2011г

Содержание

1.Понятие идеала……………………………………………………………

2.Нравственный идеал………………………………………………………

3. Понятие идеала в немецкой философии………………………………..

4.Идеал в жизни общества………………………………………………….

Список используемой литературы

Понятие идеала

Идеа́л (лат. idealis от греч. ἰδέα — образ, идея) — высшая ценность, наилучшее, завершенное состояние того или иного явления — образец личных качеств, способностей; высшая норма нравственной личности (личностный идеал); высшая степень нравственного представления о благом и должном (аксиологический идеал); совершенство в отношениях между людьми (этический идеал); наиболее совершенное устройство общества (социальный идеал).

1.В общеупотребительном смысле:

а) высшая степень ценного или наилучшее, завершенное состояние к.-л. явления,

б) индивидуально принятый стандарт (признаваемый образец) ч.-л., как правило, касающийся личных качеств или способностей;

2. В строгом этическом смысле: в теоретическом плане

а) наиболее общее, универсальное и, как правило, абсолютное нравственное представление (о благом и должном), в нормативном

б) совершенство в отношениях между людьми или — в форме общественного.

Идеал — такое устроение общества, которое обеспечивает это совершенство

в) высший образец нравственной личности.

Идеал  как специальное понятие ценностного, в частности морального, сознания и этического рассуждения формируется в просветительской и романтической мысли. Однако в историко-философском анализе оно может быть реконструировано и в отношении иных, более ранних мыслительных эпох путем вычленения представлений о высшем благе (подлинном блаженстве), конечном предназначении человека или его доминирующих обязанностях. Различие подходов в теоретическом понимании идеала обусловливается решением проблемы соотношения идеала и реальности. При натуралистическом подходе к морали и ценностям вообще идеал  может трактоваться по-разному:

1) как результат обобщения и/или абсолютизации в культуре того, что составляет предмет потребностей человека;

2) как результат обобщения содержания норм и правил или отвлечения этого содержания от конкретных задач действия; соответственно, идеалов столько, сколько норм: в каждом устанавливается общая цель, сообразно которой формулируется предписание относительно того, чего не следует или что следует делать. По такой логике нет морального идеала  вообще, но есть идеалы добра, справедливости, человечности и т.д. Наряду с этим на практике универсальный идеал  может индивидуализироваться и принимать персонифицированные формы, трансформируясь в личный идеал— в представление индивида о лучшем из всего того, что ему известно, или в индивидуально принятый стандарт ч.-л., как правило, касающийся личных качеств или способностей. От индивидуализации идеала  отличается конкретизация идеала  в отдельном образе (к примеру, совершенной или божественной) личности при сохранении его абсолютных характеристик;

3) как имманентные социальной или индивидуальной действительности требование или ценность, раскрывающие перед человеком более обширные перспективы

Идеал основан на радикальном противопоставлении должного и сущего, ценности и факта. В структуре морального сознания идеал  занимает ключевое место; им задается содержание добра и зла, должного, правильного и неправильного и т.д. Идеал — наиболее отвлеченное и общее нравственное представление. Его императивная и ценностная сила несомненна. Проблема заключается в том, какую роль он играет в жизни индивида. В отличие от большинства др. нравственных понятий в идеале дан завершенный и абсолютный образ добра — вне его противопоставленности злу (частные принципы и нормы морали непременно отражают противоречивую взаимоопределенность добра и зла). По тому, признается ли существование универсального и абсолютного.

Идеал(франц. ideal, от греч. – первообраз) – образец, нечто возвышенное, совершенное, благое и прекрасное, высшая цель стремления. Исторически понятие идеала  было введено для гармонизации чувственно явленной (материализованной, воплощенной) и сверхчувственной (духовной) граней “идеи” Чувственно-телесный аспект идеала  ценится не меньше, чем его идейное, сущностное, трансцендентальное значение. Вместе с тем одни люди могут в большей степени поклоняться телесной стороне  идеала, тем самым иллюзорно превращая идеал в кумир, идол, фетиш, а другие – возделывать идеал как “окно в сущность” и относиться к нему преимущественно духовно.

Нравственный идеал

Нравственный  идеал представляет собой конкретизацию для данных исторических, культурных, социальных условий представлений о добре и зле, справедливости, долге, счастье, смысле жизни, других понятий морали. Реально в качестве идеала выступает или живая историческая личность (чаще всего идеализированная), вернее, ее отлакированный образ — начиная от Александра Македонского и кончая Лениным, Сахаровым и другими выдающимися деятелями современности поэтами, артистами и т.д. Этому образу часто приписывают все необходимые нравственные качества, если их недостает и делают жизнь по... Дзержинскому, Матросову и т.д. В качестве реального воплощения идеала нередко выступает герой какого-либо литературного произведения. В прошлом, да отчасти сегодня, немало было подражателей у Печорина, Базарова, Рахметова, Корчагина и т.п. Перечень этих "живых" и вымышленных идеалов можно продолжить до бесконечности. Однако важно подчеркнуть: у человека, особенно у молодого, существует острая потребность в достойном, авторитетном идеале, который в определенной мере определяет и содержание нравственных ценностей той или иной личности, и технологию их выполнения. Поэтому вполне резонно можно заключить: каков у человека идеал, таков он и сам (с определенными оговорками).
Разумеется, надо отдавать себе отчет в том, что идеал по своей природе нечто не только возвышенное, но и недосягаемое. Как только идеал приземляется, становится выполнимым, он сразу же перестает играть свои функции — "маяка", ориентира. Однако идеал не должен быть совершенно недосягаемым, пришельцем иных миров. В этом случае он не в состоянии стимулировать активность индивида, ибо чтобы он ни предпринимал, все будет тщетно. Неслучайно Иисус Христос — воплощение нравственного совершенства для христиан — является богочеловеком, т.е. в нем и божественная, недоступная простому смертному природа, и человеческая природа. Христианский идеал, говорят православные богословы, выражается не односторонним подчеркивание божественного начала. Они напоминают, что Иисус Христос родился в простой семье плотника, что он конкретно помогал страждущим и обездоленным, осуждал злых и т.д.
Но реальная нравственная жизнь человека состоит не только из добра, справедливости, счастья, порядочности и благородства. В мире немало зла, несправедливости, бесстыдства и т.д. Средоточие нравственного негативного выражается в своеобразных антиидеалах, в антигероях и т.д. В качестве их выступает как конкретные исторические деятели, начиная от Герострата до Гитлера, так и многочисленные герои произведений Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Т. Булгакова и др. Причем, и в этом случае реальным историческим лицам, вернее их образам, приписываются чаще всего одни лишь отрицательные черты. Видимо, для того, чтобы этот антиидеал был более эффективен. Надо признать, что антиидеалы также могут сыграть позитивную роль: они ярко, по-своему убедительно показывают, как не надо чувствовать, мыслить, действовать, т.е. они отвращают от зла.
Со времен Платона предпринимались попытки создавать схемы идеального общества (государства), конструировать различные утопии (как и антиутопии). Но стоит помнить, что социальные идеалы могут рассчитывать на свое настоящее, а не на временное воплощение, если они базируются на основе вечных нравственных ценностей, если они согласуются с нравственными идеалами.

Понятие идеала в немецкой философии

Кант:

Наиболее остро проблема идеала была поставлена в немецкой классической философии. Кант, связав проблему идеала с проблемой внутренней цели, рассмотрел её в анализе эстетической способности суждения.

Согласно Канту, явления, не имеющие цели, которая могла бы быть представлена образно, не имеют и идеала, например естественно-природные ландшафты.

акже не могут иметь идеала и предметы, имеющие свою цель «вне себя», как, например, орудия труда, инструменты и пр.

Единственным из известных нам явлений, — говорил Кант, — действующих по внутренней целесообразности, является человек как представитель рода, составляющего его цель. В животном внутренняя целесообразность осуществляется, как и в растении, без сознания и воли, лишь инстинктивно.

Для человека характерно свободное, то есть сознательно совершаемое действие в согласии с универсальной, всеобщей целью рода человеческого. Идеал и есть это представление об итоговом совершенстве человеческого рода. Он включает в себя, таким образом, осознание того, что человек есть самоцель собственной деятельности, и ни в коем случае не средство для кого-то или для чего-то, будь то бог или вещь в себе.

Идеал и есть это представление об итоговом совершенстве человеческого рода

Согласно Канту, идеал как состояние достигнутого совершенства человеческого рода, представляемое нами уже сегодня, характеризуется полным преодолением всех противоречий между индивидом и обществом, то есть между индивидами, составляющими общество (род). Внутри индивида, внутри его сознания, это состояние выразилось бы как полное преодоление противоречий между всеобщим и единичным, между целым и частью, между умопостигаемым и чувственно-эмпирическим миром, между долгом и влечением и т. д.

Каждый шаг по пути прогресса есть поэтому шаг на пути реализации этого идеала, который люди всегда смутно чувствовали, но не умели теоретически сформулировать его состав. Кант считал свою миссию в истории состоящей в том, что он в своих сочинениях впервые осознал этот идеал и теоретически.

Однако при таком толковании этот идеал оказывается как раз чем-то абсолютно недостижимым или достижимым лишь в бесконечности. Идеал, как горизонт, все время отодвигается в будущее по мере приближения к нему. Между каждой наличной, данной ступенью «совершенствования» человеческого рода и идеалом всегда лежит бесконечность — бесконечность эмпирического многообразия явлений в пространстве и времени. Как только человек начинает мнить, что он достиг конца пути (в науке, в политическом строе, в морали и т. д.), так мнимость эта сейчас же обнаруживается для него в виде антиномий, в виде противоречий, раздирающих его сознание. В науке это положение выражается в том, что по поводу каждого предмета всегда возможны по крайней мере две взаимоисключающие теории, равно оправданные и с точки зрения «чистой логики», и с точки зрения опыта.

Эти антиномии — индикаторы вечной незавершенности познания и нравственной сферы («практики») — Кант анализирует в «Критике чистого разума» и в «Критике практического разума».

Эти постулаты никогда не могут быть реализованы в реальной деятельности человека (в науке и практике). Они действуют здесь лишь как априорно принимаемые «регулятивные принципы» деятельности. Единственно, где идеал как непосредственно созерцаемый образ «совершенства» и «завершенности» может быть дан, это — в искусстве, в художественном творении гения. Здесь достигается «примирение» всеобщего (нормативного) и индивидуального (характеристичного), целого и частей, морального и легального, должного и сущего и пр. Поэтому идеал выступает как прекрасное.

Если «характеристичное» (индивидуальное) преувеличено за счет «нормального» (абстрактно-всеобщей нормы), то красота исчезает и возникает карикатура.

Если же, наоборот, на первый план выпячивается «нормальное» (средне-общее), то возникает безжизненная абстрактная фигура, чертеж, не прекрасный, а лишь правильный, не художественно-эстетический, а лишь школьно-академический образ.

Из этого понимания идеала развились эстетические и философско-теоретические концепции Фихте, Шеллинга и Шиллера.

Фихте:

Фихте, расшифровывая учение Канта об идеале на непосредственно-политической проблематике, ясно показал, что под категорическим императивом на самом деле скрывалось требование абсолютного равенства всех индивидов перед лицом закона, а под «эмпирическими» условиями его осуществления — реальное сословное неравенство, расцененное как «безнравственное» состояние общества и индивида.

И Кант, и Фихте полагали, что идеал этот есть высшая, конечная цель на пути постепенного «нравственного самоусовершенствования», на пути постепенного осознания «достоинства человека» (индивида) как высшего и единственного принципа «идеального» законодательства. Они исходили из того, что абсолютное формально-правовое равенство любого индивида любому другому индивиду само по себе обеспечит полное раскрытие всех «естественных» задатков и способностей каждого индивида. Таким образом, в виде идеала, в виде постулата и императива ими был сформулирован принцип буржуазного права, идеального буржуазного общества. Фихте изобразил этот идеал в виде всемирного содружества абсолютно равноправных «Я», добровольно установленного ими самими. Но при таком толковании идеал кантовско-фихтевской философии начинал казаться чем-то очень трудно достижимым, чем-то очень далеким.

Обращаясь к «притеснителям» нравственного человека (то есть к сторонникам сословного неравенства и феодальной раздробленности страны), Фихте восклицал: «Стесняйте, расстраивайте его планы! Вы можете задержать их, но что значит тысяча и паки тысяча лет в летописи человечества?». Толкуя этот идеал как абсолютное равенство всех индивидов «…во Едином великом Единстве чистого духа…», он констатировал: «Единство чистого духа есть для меня недосягаемый идеал, последняя цель, которая никогда не будет осуществлена в действительности».

Это — неизбежный вывод из представления, согласно которому полное раскрытие личности,гармония, развитие индивида, может быть лишь результатом постепенного нравственного самоусовершенствования всех людей, всех «эмпирических» (то есть нравственно-испорченных сословным строем) индивидов, в том числе князей, попов, чиновников всей Земли.

Впоследствии эта идея «нравственного самоусовершенствования» как единственного пути человечества к идеальному состоянию вошла в арсенал всех антиреволюционных концепций (например, религиозно-этического учения Л. Толстого, Ф. Достоевского, Ганди и далее — вплоть до учений современных правых социалистов).

Этот идеал направлен одним острием против всякой формы «неравенства» человека человеку, другим — против революционного пути упразднения этого неравенства. Революция, как акт насилия, с точки зрения этого идеала выглядит так же, как «безнравственно-кровавый» акт; с точки зрения нравственного императива он ничуть не лучше того состояния, против которого он направлен.

Гегель:

Гегель, глубоко понявший бессилие этого «прекраснодушного» идеала, сравнил последователей идеи нравственного самоусовершенствования с благороднейшим человеком, который боится обнажить меч в борьбе против порока, опасаясь, что он может быть «испачкан» кровью врага. В итоге меч остается, правда, чистым, но только потому, что он никому не грозит…. Абсолютное бессилие абстрактного нравственного императива перед лицом эмпирических условий его осуществления (непосредственно перед лицом сословно-феодального неравенства и всей его культуры — теоретической, эстетической, моральной, бытовой и т. д.) заставило Гегеля искать другой путь решения проблемы идеала. Прежде всего Гегель позаботился о том, чтобы разрушить логический фундамент этой концепции — теорию «чистого разума».

Для Канта идеал теоретического разума, то есть всеобщая форма и условие истины, состоит в полной и абсолютной непротиворечивости знания, то есть в полном тождестве научных представлений всех людей об одной и той же вещи «в одно и то же время и в одном и том же отношении». Этот идеал науки и выступает у Канта в виде категорического императива рассудка, то есть в виде запрета логического противоречия. Неосуществимость этого постулата в науке, развивающейся именно через выявление и разрешение противоречий, является, согласно Канту, показателем того, что истина не достигнута и никогда в течение «конечного времени» достигнута не будет. Поэтому появление противоречия в науке Кант расценивает как индикатор незавершенности знания, указывающий теоретическому разуму, что его претензия «объять необъятное» (то есть вещь в себе) обречена на вечную неудачу.

Идеал, однако (как и в нравственной сфере), — полный теоретический синтез всех эмпирических сведений, их «единство в духе» (то есть в мышлении) — составляет неустранимую потребность этого разума, его «регулятивный принцип» и идеал, к которому он стремится и никогда не достигает. Тем самым непротиворечивое единство знания выступает у Канта как «необходимая иллюзия разума». Таким образом, запрет противоречия выступает как высший априорный закон рассудка, а наличие противоречия — как вечное «эмпирическое» состояние разума, гоняющегося за полным синтезом, за своим идеалом. Запрет противоречия — должное, а наличие необходимо возникающего противоречия — сущее, действительное и необходимое состояние разума, его форма и закон. Так почему же, — спрашивает Гегель, — неосуществимое должное мы обязаны считать и почитать за высший и непререкаемый закон мышления, а реальную форму и закон развития человеческой научной культуры — за «иллюзию», хотя бы и необходимую, за «фикцию» разума, гоняющегося за синей птицей «полного синтеза знания», за познанием «вещи в себе?». Не разумнее ли рассудить как раз наоборот?