Филосовское мировозрение

Наконец, сущностное познание имеет две возможности  применения. В каждой области позитивных наук (математика, физика, биология, психология и т. д.) оно охватывает высшие предпосылки  соответствующей исследовательской  области. Оно образует "сущностную аксиоматику" последней. Но для метафизики эти же самые сущностные знания являются тем, что Гегель однажды весьма пластично назвал "окнами в абсолютное". Ибо всякая сущность в мире и в тех операциях, с помощью которых человек строить проект своего мира и понимает мир — подлинный прафеномен и идея; это все то, что остается константным, если отвлечься от случайного распределения вещей и актов во времени и пространстве, — все это полагает объяснениям позитивной науки непреодолимую границу. Позитивная наука никогда не может объяснить и сделать понятной ни саму подлинную сущность, ни наличное бытие чего-либо, имеющего подлинную сущность. Успех дела позитивной науки зависит как раз от строгого исключения сущностных вопросов (напр., что есть жизнь?) из своей сферы. Поэтому и то, и друтое — сущностная структура и наличное бытие мира — должны быть в конечном счете отнесены к абсолютно сущему, т. е. к общей высшей основе мира и самости человека.

Итак, высшая цель формирования всякого метафизического  мировоззрения посредством философии состоит в следующем:

мыслить и созерцать абсолютно сущее, существующее посредством самого себя, причем таким образом, чтобы оно  соответствовало и было вообще соразмерно найденной в "первой философии" сущностной структуре мира и реальному  наличному бытию мира и случайного так-бытия, становящемуся нам доступным в сопротивлении нашему стремлению.

Два основных атрибута высшего бытия можно  раскрыть исходя из уже сказанного). Высшее бытие должно, во-первых, обладать идееобразующим бесконечным духом, разумом, испускающим из себя одновременно и сущностную структуру мира, и самого человека. И во-вторых, — полагающим иррациональное наличное бытие и случайное так-бытие ("образы") иррациональным по рывом — некой динамической, богатой фантазией мощью, в которой в равной мере коренятся силовые центры и поля органической природы и одна, ритмически проявляющаяся во всех живых Формах, в рождении и смерти индивидов и видов, единая жизнь. Каким именно образом — это должна показать натурфилософия неорганической и органической природы. Возрастающее взаимопроникновение этих двух деятельностных атрибутов высшего бы тия образует тогда смысл той истории во времени, которую мы называем "миром". Это взаимопроникновение есть одновременно растущее одухотворение творческого порыва, первоначально слепого по отношению к идеям и высшим ценностям, и, рассмотренное с другой стороны, — растущие власть и сила первоначально бессильного, лишь проектирующего идеи бесконечного духа. Наиболее отчетливо этот процесс проявляется в человеческой истории, в которой идеи и нравственные ценности очень медленно приобретают известную "власть" за счет того, что во все возрастающей степени переплетаются с интересами, страстями и со всеми теми институтами, которые на них зиждятся 4.

III

Тем самым  мы уже подошли к центру третьего вида знания, которым располагает  человек, - метафизического и священного знания. Трамплином для этого познания является "первая философия", т. е. сущностная онтология мира и человеческой самости, но не сама метафизика. Только соединение результатов позитивной науки, обращающейся к реальности, с  первой философией, обращающейся к  сущности, и соединение их результатов  с результатами аксиологических  дисциплин (общего учения о ценностях. эстетики, этики, философии культуры) ведет к метафизике. Оно ведет сначала к метафизике "пограничных проблем" позитивных Наук, метафизике первого порядка (что такое "жизнь", что такое "материя"?), и через нее - к метафизике абсолютного, метафизике второго порядка.

Но между  метафизикой пограничных проблем  математики, физики, биологии, психологии, правоведения, истории и т. д., и  метафизикой абсолютного стоит  еще одна важная дисциплина, которая  в настоящее время приобретает  все большее значение, и привлекает к себе все больший интерес: "философская  антропология". Ее главный вопрос - это тот вопрос, о котором  И. Кант ("Логика") как-то сказал, что  в нем сходятся все основные философские  проблемы, а именно: "Что такое  человек?" Вся доКантовская метафизика Запада пыталась достичь абсолютно сущего бытия со стороны космоса, во всяком случае — исходя из бытия предмета. Кант в своей критике разума (трансцендентальная диалектика) доказал, что это как раз невозможное предприятие. Он справедливо учил: всякое предметное бытие как внутреннего, так и внешнего мира следует сначала соотнести с человеком. Все формы бытия зависят от бытия человека. Весь предметный мир и способы его бытия не есть "бытие в себе", но есть встречный набросок, "срез" этого бытия в себе, соразмерный общей духовной и телесной организации человека. И только исходя из сущностного строения человека, которое исследует "философская антропология", можно сделать вывод - исходя из его духовных актов, изначально проистекающих из центра человека - относительно истинных атрибутов высшей основы всех вещей. Этот способ рассуждения является для современной метафизики Столь же важным (вторым) трамплином, как и "сущностное познание". Мы называем его "трансцендентальным способом рассуждения". Закон его гласит: так как достоверно, что бытие самого мира не зависит от случайного наличного бытия земного человека и его эмпирического сознания и так как все же существуют строгие сущностные взаимосвязи между известными классами духовных актов и определенными сферами бытия, доступ к которым мы получаем посредством этих классов актов — основе всех вещей должно быть приписано все то из актов и операций, что дает нам, преходящим существам, этот доступ. Или: что мы должны делать, если мы, например, можем доказать зависимость бытия доступного нам пространства от известных двигательных импульсов человека, но, с другой стороны, вынуждены все-таки признать, что пространственно упорядоченный мир существовал еще до появления дилювиального человека *? Или что делать, если мы должны отличать ценностный порядок сам по себе от переменчивого человеческого сознания о порядке ценностей, но все-таки вынуждены признать, что ценностный порядок без любящего духа есть нечто абсурдное? Ведь абсурдно предполагать независимый от нас порядок идей без того, кто его мыслит; или мыслить реальность без "порыва", который ее полагает. Мы вынуждены отнести сферы бытия, существующие независимо от кратковременно живущего человека, к актам единого надиндивидуального духа, который должен быть атрибутом первосущего, который деятельно проявляет себя в человеке и посредством него растет. И так же дело обстоит во всех случаях, когда мы находим эту зависимость и одновременно — независимость предметов от земного человека. Мы можем также сказать: поскольку человек — это микрокосмос, т. е. "мир в малом", так как все сущностные генерации бытия - физическое, химическое, живое, духовное бытие встречаются и пересекаются в бытии человека, то постольку на человеке можно изучать и высшую основу "большого мира", "макрокосмоса". И поэтому бытие человека как микротеоса есть также первый доступ к Богу.

Таким образом, современная метафизика не является более космологией и  метафизикой предмета — она есть метаантропология и метафизика акта. Руководящая идея при этом такова: высшая основа всего того, что способно быть предметом, сама не может быть предметом, но есть лишь чистая совершаемая актуальность как атрибут вечно созидающего самого себя бытия. Единственным доступом к Богу является поэтому не теоретическое, т. е. опредмечивающее, размышление, а личное активное участие человека в Боге и в становлении его самоосуществления. со-вершение вечного акта как духовной, идееобразующей деятельности, так и ощутимой в нашей инстинктивной жизни ярости его порыва. Чистейшее и высшее конечное отображение обоих атрибутов — это сам "человек". Делать Бога предметом, вещью для этого рода метафизики означает идолопоклонство. Участие в божественном возможно здесь лишь в том движении, волеизъявлении, мышлении, той жизни и любви "в нем", в силу него и словно бы из него — cognoscere in lumine Dei, velle in Deo * (называл это Августин), — которые более не содержат в себе и следа от той предметной установки, которую мы обыкновенно принимаем во всяком наблюдении мира, себя и других.

 Также  и духовная "личность" человека  — это не субстанциальная вещь  и не бытие в форме предмета. Человек может лишь активно собрать себя в личность. Ибо личность есть монархически упорядоченная структура духовных актов, которая представляет собой уникальную индивидуальную самоконцентрацию единого бесконечного духа, в котором коренится сущностная структура объективного мира. Но человек как инстинктивное и живое существо равноизначалъно коренится также - в аналогичном смысле - и в божественном порыве "природы" в Боге. Это единство укорененности всех людей, да π всего живого, в божественном порыве мы испытываем в великих движениях симпатии, любви, во всех Формах чувственного единения с космосом. Это "дионисический" путь к Богу.

 Человек, таким образом, не копирует некий существующий или имеющийся готовым в наличии еще до сотворения Богом "мир идей" или "провидение" — он (со-зидатель, co-основатель и со-вершитель идеальной последовательности становления, становящейся в мировом процессе и в нем самом. Человек есть то единственное место, в котором и посредством которого первосутцее не только понимает и познает само себя но он есть также то сущее, в свободной решимости которого Бог может осуществить и спасти свою чистую сущность. Назначение человека больше, чем быть только "рабом" и послушным слугой Бога, оно больше, чем быть только "сыном" некоего готового в себе и совершенного Бога. В своем человеческом бытии, которое есть бытие решимости, человек достоин более высокого звания со-стязателя, со-ратника Бога, которому суждено нести знамя божества, знамя "Deitas", осуществляющегося лишь вместе с мировым процессом, впереди всех вещей в штормовой стихии мира.

 Итак, поскольку индивидуальная личность  каждого мировоззрения, но есть  лишь индивидуально значимо истинное  и одновременно обусловленное  исторически в мере своего  совершенства и адекватности "содержательное" мировоззрение. Существует, однако, строго общезначимый метод, по  которому каждый человек - кто  бы он ни 6ыл - может найти "свою" метафизическую истину. Этот метод  мы и попытались наметить в  вышеприведенном изложении