Философские взгляды Дезидерий Эразм Роттердамский

Философские взгляды Дезидерий Эразм Роттердамский никоим образом не вписывается в классический образ философа-ученого, всего себя отдающего познанию мудрости этого мира. Наоборот, можно сказать, что его философская деятельность посвящена была поиску ответа на вопрос, заданный еще апостолом Павлом — "Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?" (1 Кор., 1:20). И практически вся предшествующая традиция схоластической философии, которая пыталась с помощью разума трактовать вопросы веры, Эразму и представляется тем самым "безумием".Поэтому в большинстве своих сочинений, а особенно в "Похвале глупости", Эразм Роттердамский с присущими ему сарказмом и иронией выводит образы философов-схоластов, "почитаемых за длинную бороду и широкий плащ, которые себя одних полагают мудрыми". "А ведь природа посмеивается свысока над всеми их догадками, — горестно заключает Эразм, — и нет в их науке ничего достоверного".

По мнению Эразма мудрость заключается вовсе не в многознании, к которому стремится человеческий разум, но в возвращении в простоте Христовой Благой Вести, заключенной в Евангелие. Из этого убеждения и рождается идея "философии Христа" (или "христианский гуманизм"), которую проповедовал "король гуманистов".

В "философии Христа" Эразм  Роттердамский напрямую связал гуманистические взгляды своих предшественников с христианским вероучением, считая, что истинный смысл гуманизма Эпохи Возрождения — обновление человеческой природы путем возрождения Христовых заповедей в душе всякого человека. "Что есть философия Христа, которую Он Сам называет возрождением, если не обновление природы, сотворенной благой? — спрашивает Эразм. Следовательно, искренняя вера, истинная христианская любовь, истовая надежда на спасение — все это и составляет суть "философии Христа".

С другой стороны, Эразм наполняет  христианским содержанием многие гуманистические  лозунги. Так он толкует популярную в Эпоху Возрождения "апологию наслаждения". Для Эразма истинное наслаждение состоит в отказе от удовольствий земных, телесных. Более  того, речь у нидерландского мыслителя  идет об иноческой жизни, монашеском презрении к миру, как об идеале земного существования. А смысл  борьбы с мирскими наслаждениями  в одном — надежда на обретение  неизмеримо больших, а именно, духовных, наслаждений. Ибо единственное истинное наслаждение состоит в духовном воссоединении с Богом.

Наиболее ярко философский дух  концепции "христианского гуманизма" прочитывается в "Похвале глупости". Зачастую эту работу Эразма трактуют очень прямолинейно, находя в ней  критику чуть ли не самой христианской веры. На самом деле, вся "Похвала  глупости" проникнута только одним  пафосом — пафосом осмеяния "безумия" мира сего во имя "немудрого Божиего".

Впрочем, истинный смысл слов Эразма увидеть не так уж просто. Дело в  том, что он с истинно сократической  иронией показывает читателям всю  многомерность и неоднозначность  понятия "глупость". Само это сочинение  Эразма и написано от лица "Глупости", которая как бы похваляется своей распространенностью в мире. Более того, создается впечатление, что именно "глупость" миром-то и правит

И тем не менее, после чтения "Похвалы", становится вполне понятно, что, в толковании Эразма, под "глупостью, в принципе, понимаются два разных явления. С одной стороны, "глупость" — это желание человека познать весь мир в его полноте и стать чуть ли не выше Бога. В сочинении Эразма выведены удивительные образчики таковой "глупости" — это и ученые, и правители, и священнослужители, и даже сама Церковь . И в данном случае "глупостью" можно считать все, что стремится быть выше и лучше Бога, но растворяется в безумии мира сего.

Но есть другая "глупость" — "глупость" искренней веры. "Среди глупцов  всякого города наиболее безумными  кажутся те, кого воодушевляет христианское благочестие..." Что же это такое, если не помешательство?" — спрашивает Эразм. Но оказывается, что эта "глупость" может считаться помешательством  только тогда, когда на нее смотрят  с позиции мирского "безумия". И недаром высшим проявлением  таковой "глупости" становится "глупость небесная", "когда человек в  краткие миги беспамятства и безумия  вдруг соединяется с Богом", а потом, вернувшись в сознание, скорбит  "о том, что снова образумился".

В принципе, главной идеей Эразма был призыв к очищению — гуманистический  идеал человека воплотим в жизнь  лишь тогда, когда сам человек  в простоте и искренности веры максимально приблизится к образу Христа. Именно этот тезис лежал  в основе критического отношения  Эразма и к социально-политической действительности тогдашней Европы, и к нравственному состоянию  людей, и к роли Церкви, которая, по мнению Эразма, слишком отдалилась от идеала первой, апостольской Церкви .

Эразм Роттердамский оказал столь многомерное влияние на западноевропейское сознание своего времени, что уже при своей жизни вызывал различную реакцию. Церковь и преследовала его, и привечала, научный мир и спорил с ним, и восхищался его талантом. Мартин Лютер, с его идеей реформации веры и Церкви , очень близкой по сути идеям Эразма, жестоко и жестко спорил с "королем гуманистов". Да и до сих пор, сочинения Эразма оцениваются неоднозначно.

Философские взгляды МОНТЕНЯ

Если говорить о философских  воззрениях Монтеня, то следует заметить, что в своем духовном развитии он пережил увлечение разными  философскими учениями. Так, из первой книги «Опытов» видно, что философские  предпочтения отдаются Монтенем стоицизму. (СТОИЦИЗМ – школа античной философии, основанная Зеноном из Кития на рубеже 4–3 вв. до н.э. Название происходит от греч. Stoa Poikilē (Расписной Портик) – колоннады в Афинах. Собиравшихся здесь в поисках уединения Зенона и его учеников прозвали «стоиками». В истории стоицизма выделяют три периода: Ранняя Стоя (Зенон, Клеанф, Хрисипп и их ученики –1–2 вв. до н.э.); Средняя Стоя (Панэтий, Посидоний и др. – 2–1 вв. до н.э.); Поздняя Стоя (Сенека, Музоний Руф, Эпиктет, Марк Аврелий и др. – 1–2 вв. н.э.). Полностью сохранились только сочинения Поздней римской Стои. Хотя основное теоретическое ядро учения было сформировано Зеноном и Хрисиппом, наибольшую известность стоицизм приобрел в своей римской ипостаси. Стоическая философия включает в себя логику, физику и этику. Этика является наиболее значимой и исторически востребованной частью учения, обоснованию которой служат остальные части.

Логика  трактуется стоиками предельно  широко и включает в себя риторику, диалектику (грамматику, семантику  и формальную логику) и учение о  критерии (гносеологию). Предметом логики является все, что связано с осмысленной  человеческой речью: правила ее внешнего словесного выражения (внешний логос), ее внутренняя смысловая и формально-логическая сторона (внутренний логос), критерии ее соответствия действительности.

Познание начинается с чувственного восприятия. На этой стадии душа пассивна и подобна восковой табличке, на которой воспринимаемые вещи оставляют  свои отпечатки – представления. Критерием истинности познавательного  акта являются так называемые «каталептические»  постигающие представления, с неоспоримой  очевидностью и отчетливостью раскрывающие содержание своих объектов. Затем  на основании представлений выносятся  суждения, которые должны получить одобрение со стороны разума. Теперь душа выступает в качестве активной оценочной инстанции, а значит, появляется возможность заблуждения и произвола. Основой стоической диалектики является отношение между знаком, реальной чувственной вещью, с которой  соотносится знак, и смыслом («лектон»), обозначаемым знаком.

Физика стоиков опирается на физику Аристотеля и космологию Гераклита. Характерными чертами стоической картины  мира являются всеобъемлющий соматизм («сома» – тело) и преобладание органических моделей. Космос, согласно стоикам, является живым «умным телом», имеющим сферическую форму и находящимся в бесконечной пустоте. Все его части согласованы и образуют целесообразно организованное целое, с необходимостью следующее внутренней логике своего развития.  Как всякое живое существо космос проходит стадии рождения, роста и гибели. Каждый мировой цикл заканчивается «воспламенением», после которого мир возрождается вновь в прежнем виде. В начале мирового цикла «творческий огонь» (Зевс, Логос) выделяет из себя четыре первоосновы (огонь, вода, воздух, земля) и порождает мир подобно семени, в котором содержатся семена всех отдельных вещей (сперматические логосы). Два пассивных элемента (вода, земля) соответствуют веществу, а два активных (огонь, воздух) – действующей созидательной силе (пневме), которую стоики называли «теплым дыханием» и «душой мира». Она является причиной любого движения в мире и пронизывает весь космос как мед соты, обеспечивая космическую «симпатию» его отдельных частей. Логос является природой космоса, его внутренней порождающей силой и законом развития. Таким образом, Логос выступает как судьба мира – совокупная цепь всех причин, с необходимостью определяющих любое событие, и как провидение, разумно и целесообразно упорядочивающее все мироздание. Человек, чья душа является частью разумной мировой души, так же «встроен» в порядок космоса и определен его законами, как и любое другое существо или явление мира. Он может восстать против судьбы, начать действовать и мыслить вопреки всеобщему Логосу и природе. Но этот отказ не сможет ничего изменить в разумном порядке космоса, лишь приведет к несчастью и пороку.

Этика стоицизма оформилась под  непосредственным влиянием учения киников (сами стоики говорили, что кинизм – кратчайший путь к добродетели), а также перипатетиков.)

Затем значительное влияние на его  мировоззрение оказывал эпикуреизм. (ЭПИКУРЕИЗМ – одна из наиболее влиятельных школ эллинистической философии. Основным идейным содержанием и теоретическим обоснованием практикуемого образа жизни сторонников этой школы является философская система ее основателя Эпикура (ок. 341–270 до н.э.). В качестве философского учения эпикуреизм характеризуется механистическим взглядом на мир, материалистическим атомизмом, отрицанием телеологии и бессмертия души, этическим индивидуализмом и эвдемонизмом; носит ярко выраженную практическую направленность. Согласно эпикурейцам, миссия философии сродни врачеванию: ее цель – излечить душу от страхов и страданий, вызванных ложными мнениями и вздорными желаниями, и научить человека блаженной жизни, началом и концом которой они считают наслаждение.)

И все же основное направление рассуждений  французского мыслителя лежит в  русле другого учения, известного с древности - скептицизма. (СКЕПТИЦИЗМ (от греч. «скепсис» – исследование, рассмотрение) – в античной философии течение, представители которого не выдвигали никакого положительного учения о мире и человеке и не утверждали возможность истинного познания, но воздерживались от окончательного суждения обо всем этом. Наряду с эпикуреизмом и стоицизмом, скептицизм – одна из ведущих школ античной философии периода эллинизма. Все не-скептические философские учения внутри школы именовались «догматическими». Традиционно история античного скептицизма рассматривается в двух школьных преемствах: Пиррон и его последователи и скептицизм Новой Академии)

Сомнение — в силах человеческого  разума, в возможности соблюдения человеком нравственных принципов, в исполнении неких общих для  всех людей идеалов — вот что  пронизывает все содержание «Опытов». Недаром главный вопрос, который  ставится в этом сочинении, звучит следующим  образом — «Что я знаю?». Ответ  на этот вопрос, который дает Монтень, в принципе, неутешителен — человек  знает слишком мало, и, что еще  более неутешительно, даже не может  знать многого. Причина подобного  положения вещей заключена в  природе самого человека: «Изумительно суетное, поистине непостоянное и вечно  колеблющееся существо — человек. Нелегко  составить себе о нем устойчивое и единообразное представление».

О суетности, непостоянстве и несовершенстве человеческой природы говорилось задолго  до Монтеня. Но он оказался первым, кто  вдруг обнаружил — в этом несовершенстве и спрятана вся прелесть человеческого  существования. Монтень как бы призывает  своих читателей — признайте  свое несовершенство, согласитесь со своей собственной посредственностью, не стремитесь подняться над своей неполноценностью. И тогда вам станет легче жить, ибо смысл жизни откроется в самой обыденности и повседневности, а вовсе не в служении каким-то оторванным от реальности идеалам. «Жизнь — вот мое занятие и мое искусство», — утверждает Монтень. И тогда получается, что истинная мудрость выражается не в многознании или безраздельной вере, а совсем в другом: «Отличительный признак мудрости — это неизменно радостное восприятие жизни...»

Монтень утверждает, что не стоит  предаваться страданиям или, наоборот, всячески стремиться к наслаждениям — и то, и другое только прячут от человека радость повседневности. Так, Монтень удивляется стремлению людей к свершению «великих дел» и тому, что люди мучаются собственной  посредственностью, восклицая: «Я сегодня ничего не совершил!» «Как! А разве ты не жил? — спрашивает французский мыслитель и продолжает: — Просто жить — не только самое главное, ной самое значительное из твоих дел... А сумел ли ты обдумать свою повседневную жизнь и пользоваться ею как следует? Если да, то ты уже совершил величайшее дело». Как можно заметить, признавая несовершенство человеческого разума, Монтень призывает именно таким разумом и руководствоваться в жизни, ибо другого нам все равно не дано: «Лучшее наше творение — жить согласно разуму. Все прочее — царствовать, накоплять богатства, строить — все это, самое большее, дополнения и довески».

И Монтень приходит к выводу —  жить нужно так, как подсказывает тебе твой разум, не претендуя ни на что большее: «Надо не сочинять умные  книги, а разумно вести себя в  повседневности, надо не выигрывать битвы  и завоевывать земли, а наводить порядок и устанавливать мир  в обычных жизненныхобстоятельствах».

По сути дела, в своих «Опытах» Мишель де Монтень как бы завершает  этические поиски мыслителей Эпохи  Возрождения. Отдельное человеческое сознание, личное Я, свободное от поиска ответов на «вечные», «проклятые»  вопросы о смысле жизни — вот  на чем держится все человеческое общество. Гуманистический лозунг «Великое чудо — человек!» находит в  рассуждениях Монтеня свое логическое заключение и практическое применение. Ибо вся мудрость веков состоит  только в одном — признать несовершенство человека, успокоиться и радоваться жизни.

«Мы стремимся быть чем-то иным, не желая вникнуть в свое существо, и выходим за свои естественные границы, не зная, к чему мы по-настоящему способны, — пишет Монтень. — Незачем  нам вставать на ходули, ибо и  на ходулях надо передвигаться с  помощью своих ног. И даже на самом  высоком из земных престолов сидим  мы на своем заду».

Исходя из подобного мироощущения, Монтень по-новому решает и проблему, которая волновала многих мыслителей с момента возникновения христианства — проблема соотношения веры и  разума, религии и науки. Французский  философ просто-напросто разделяет  сферы действия этих форм человеческого  сознания: религия должна заниматься вопросами веры, а наука — познанием  природных законов.

При этом только вера способна дать человеку хоть какую-то незыблемость в этом суетном  и непостоянном мире: «Узы, которые должны связывать наш разум и нашу волю и которые должны укреплять нашу душу и соединять ее с Творцом, такие узы должны покоиться не на человеческих суждениях, доводах и страстях, а на Божественном и сверхъестественном основании; они должны покоиться на авторитете Бога и Его Благодати: это их единственная форма, единственный облик, единственный свет». И так как вера руководит и управляет человеком, то она заставляет служить себе и все другие человеческие способности. Наука же, как продукт несовершенного разума, может лишь немного помочь человеку в освоении религиозной истины, но никогда не сможет заменить ее: «Нашу веру следует подкреплять всеми силами нашего разума, но всегда памятуя при этом, что она зависит не от нас и что наши усилия и рассуждения не могут привести нас к этому сверхъестественному и Божественному познанию». Более того, наука без веры приводит человеческое сознание к атеизму — «учению чудовищному и противоестественному», по определению Монтеня.