Философские идеи Монтеня

      Решительно отвергая христианскую этику с ее призывом к умерщвлению плоти и самоуничижению, критикуя этические взгляды стоиков (влияние которых он испытал на себе), Монтень провозглашает гедонизм и индивидуализм. По Монтеню, взгляд, будто образ жизни и образ мыслей его соотечественников единственно разумный и естественный, рушится при ознакомлении с античностью и с народом только что открытого Нового Света. Монтень провозглашал идею естественного равенства людей и идеализировал «естественное состояние» человечества, где счастливая жизнь и исключительно высокие моральные качества людей обусловлены отсутствием сословного и имущественного неравенства, государства и религии. Все эти преимущества были утрачены с развитием цивилизации.   

      Общепризнанные политические, этические, эстетические положения лишены, по Монтеню, разумных оснований, навязаны силой авторитетов, воспитания и обычаев. Монтень требовал отказа от мнений, принятых на веру, призывал представить все вопросы на суд разума.

      Монтень одним из первых в 16 в. выдвинул мысль о важной роли опыта в познании, а также мысль об историческом характере возникающих на пути науки и преодолеваемых преград: «то, что осталось неизвестным одному веку, разъясняется в следующем... Поэтому ни трудность исследования, ни мое бессилие не должны приводить меня в отчаяние, ибо это только мое бессилие» (там же. –«Опыты». Кн. 2. - М.—Л., 1960. - С. 269).

      Учение Мишеля де Монтеня о мудрости повседневной жизни стало крайне популярным в XVI—XVII вв., а его «Опыты» - одной из самых читаемых книг. Связано это было с тем, что произведения Монтеня оказались полностью созвучны новой социально-политической и духовной реальности, в которой начала жить Западная Европа в XVI—XVII столетиях. Все более набирающий силу буржуазный уклад жизни постепенно приводил западноевропейскую цивилизацию к торжеству принципов индивидуализма.  

      Монтень оказался одним из первых, кто откровенно заявил о нуждах и желаниях «личного Я» в условиях новой исторической эпохи. И не зря многие мыслители последующих времен столь часто обращались к мудрости «Опытов» французского философа. Подводя своеобразный итог развитию гуманистических учений, идеи Монтеня были обращены в будущее. Потому и сегодня «Опыты» стоят в ряду книг, в которых современный человек открывает для, себя прелести повседневности.

      Опыты Монтеня – это проверки, испытания, которым он подвергает собственные мнения по разным вопросам. Воспитание, дружба, родительская любовь, свобода совести, власть над собственной волей – все рассматривается с точки зрения личного опыта и подкрепляется цитатами. Монтень приходит к выводу об относительности всех вещей.

      Согласно одной из легенд, замысел «Опытов» пришел в голову Монтеня в тот момент, когда он однажды увидел, как художник расписывал стены монастыря замысловатой вязью орнамента. Монтень подумал, что таким же образом можно сплести в единое повествование свои размышления о жизни людей и природе.  

      Монтень начал работать над «Опытами» на 39-м году жизни; в 1572 г. первое издание «Опытов», включавшее только первую и вторую книги, вышло в Бордо в 1580 г.; первое издание третьей книги — в 1588 году.

Не стремясь к созданию собственной философской  системы, Монтень выступил основоположником философско-морализаторского эссе в  европейской культуре. В своих  «Эссе» он открыл новую разновидность — эссеистику: особый жанр несистематических очерков на самые разные темы. Отказавшись от педантичного следования какой-нибудь теме он предложил читателю свободное, ничем не связанное обсуждение философских, эстетических, социальных и моральных проблем. Это были первые испытания особого литературного приёма — «художественного беспорядка».

      Сюжетно все фрагменты «Опытов» строятся одинаково — в каждом из них есть ряд утверждений автора на самые разные темы и множество исторических примеров, совпадающих, подтверждающих или развивающих идеи каждого из основных тезисов. Порядок чередования суждений и иллюстраций к ним закономерно не выражен, всё даётся вперемежку тремя возможными способами:

  1) сначала позиция Монтеня, затем примеры;

  2) сначала примеры, потом рассуждения Монтеня;

  3) произвольное чередование авторского и привлечённого текстов.

      «Опыты» оказали важное влияние на развитие философии и культуры в Европе. Они способствовали развенчанию одностороннего рационализма и утверждению принципов натурализма и эмпиризма (Бэкон, Гассенди, Паскаль, Локк и др.), скептицизма (Декарт, Паскаль), вольнодумства (Паскаль, Бейль, Вольтер, Юм, французские материалисты), гуманизма в педагогике (Локк, Руссо).

      Монтень сумел осуществить значимый поворот в системе ценностей западноевропейского интеллектуализма: "хорошо заполненной голове" (Рабле) Монтень предпочитал "правильно выработанный разум", воспитываемый на исторической эрудиции, склонности к парадоксам и двусмысленностям. 

      После Монтеня в Европе был подорван культ «строгого трактатного философствования» и стал популярным свободный стиль размышлений в форме «опытов», или «эссе», получивший наименование «эссеистского стиля философствования». Этой изящной форме в философии отдали дань Бэкон, Паскаль, Вольтер, Юм, Шопенгауэр, Ницше и многие другие.

      Целью творчества Монтеня было написание своеобычного "учебника жизни": по Монтеню, "нет ничего более прекрасного и оправданного, чем хорошо и честно исполнить роль человека".

      Владея виртуозной техникой интроспекции, Монтень — через описание самого себя — воссоздал в «Опытах» обобщенный образ философствующего аристократа эпохи Возрождения — мыслителя-скептика, гуманиста, моралиста и вольнодумца. ³

      Провозгласив, что «философствовать — значит сомневаться» (здесь и далее цит. по изд.: Опыты в трех книгах. Кн. 2. - М., 1980. - С. 307), Монтень выступает с критикой схоластики, всякой отвлеченной философии, догматической теологии, притязаний разума на «всеведение». Однако этот критический скептицизм не мешает ему придерживаться четких позиций натурализма, эмпиризма и эпикуреизма. В отличие от философов-рационалистов он видит не только силу разума, но и его слабость, ограниченность и тенденциозность: вместо «неподкупного разума» человек имеет «инструмент из свинца и воска, который можно удлинять, сгибать и приспособлять ко всем размерам» и благодаря которому легко составить «сто мнений об одном и том же предмете» (Кн. 2. – С. 498).

      Схоластическому разуму Монтень противопоставляет «естественный ум» и здравый смысл человека, схоластической науке, «богом которой является Аристотель», и «колючим хитросплетениям диалектики» — «новое знание» и «новую науку», опирающиеся на жизненный опыт, фактическое изучение объектов, свободное исследование. Он признает, что «знание и мудрость являются уделом только Бога» (Кн. 2. - С. 389), человек же постепенно продвигается в познании, и то, «что осталось неизвестным одному веку, разъясняется в следующем» (с. 493); т. о., Монтень занимает гибкую позицию между «чистым неведением» (агностицизмом) и «самомнением всезнания».

      Смелый критик исторического христианства с его религиозным фанатизмом, обличитель эмпирических нравов, бытующих в Церкви, Монтень обвиняет современных ему христиан в религиозном нечестии и сетует на то, что «божественное и небесное учение» находится в «столь порочных руках» (Кн. 2. – С. 383). Все последующие вольнодумцы опирались на Монтеня в их оппозиции религии и Церкви.

      Вместе с тем атеизм Монтень считал «чудовищным и противоестественным учением», обличал «безумие человеческого самомнения», гордыню «атеистического ума». Монтень намерен обуздать эти «высокомерные притязания» средствами самого разума, просветленного возвышающей верой в Бога-творца, «великого зодчего» вселенной. Он одобряет замысел испанского богослова Раймунда Сабундского обосновать в «Естественной теологии» (в духе Фомы Аквинского) «все положения христианской религии с помощью естественных доводов и доводов человеческого разума» (Кн.2. - С 381).

      Монтень видит в философии (не умозрительно-схоластической, а «живой античной мудрости») «умного наставника», высвечивающего главные жизненные ценности и дарующего духовное и физическое здоровье человеку. «Душа, ставшая вместилищем философии, непременно наполнит здоровьем и тело» (Кн. 1. - С150).

      Культ «естественного человека», счастья и радостей жизни — основа гуманизма Монтеня, заостренного против христианского аскетизма, стоицистского нравственного ригоризма («пугала, устрашающего род человеческий») и всяческого насилия над личностью. Ему больше по душе «мягкий эпикуреизм», «этика наслаждения», в которой он видел средство избавления от страдания и трагизма жизни. Где для человека польза, там должны быть для него и радость, и здравый смысл. Не «ходульный аскетизм», а жизнь в соответствии с разумом и простыми требованиями нашей «матери-природы» — такова, по Монтеню, основа человеческого достоинства и «естественной добродетели».

      Монтень развенчивает схоластическую трактовку человека как «царя природы» и считает его «сыном природы», как бы «забывая» о его сотворении Богом «по своему образу и подобию». Отсюда его «естественные размышления» о жизни и смерти («ни природа, ни разум ничего не говорят нам о бессмертии»), душе и теле и т. д.

      Монтень выдвигал прогрессивные педагогические идеи: школа должна не «начинять память» учащегося, а развивать его разум; ни одно философское учение не должно ему преподноситься как догма - ознакомившись с различными воззрениями «пусть сделает выбор самостоятельно» (Кн.1. – С. 195-96). Изучаться должны не только книги, но прежде всего сама жизнь, природа и люди. При этом воспитание интеллекта должно сочетаться с физическим воспитанием.

      По мнению Монтеня, "вся мудрость и все рассуждения в нашем мире сводятся в конечном итоге к тому, чтобы научить нас не бояться смерти... Предвкушение смерти есть предвкушение свободы. Кто научился умирать, тот разучился рабски служить".

      "Опыты" Монтеня явили собой творческую процедуру метафорического соединения мира настоящего и мира прошлого с одновременным новаторским экспериментом бессюжетного художественного "беспорядка". ⁴ 
 
 
 

Глава III. Высказывания Монтеня⁵ 

«Мозг, хорошо устроенный, стоит больше, чем мозг, хорошо наполненный»; 

«Человек крайне неразумен, он не в состоянии создать клеща, а между тем десятками создает богов»; 

«Никто не огражден от возможности сказать глупость. Беда, когда ее высказывают обдуманно»; 

«Судить о чем бы то ни было надо, опираясь на разум, а не общее мнение»; 

«Тому, кто не постиг науки добра, всякая иная наука приносит лишь вред»; 

«Мы не столько освобождаемся от наших пороков, сколько меняем их на другие»; 

«Надо много учиться, чтобы осознать, что знаешь мало»; 

«Не без основания говорят, что кто не очень-то полагается на свою память, тому нелегко складно лгать»; 

«Нередко сам порок толкает нас на добрые дела»; 

«Нет ответа более унижающего, чем презрительное молчание»; 

«Ни одна страсть не помрачает в такой мере ясность суждения, как гнев»; 

«Обвинениям в адрес самого себя - всегда верят, самовосхвалению – никогда»;

«Откровенная речь, подобно вину и любви, вызывает такую же откровенность»; 

«От недостатка уважения к себе происходит столько же пороков, сколько и от излишнего к себе уважения»; 

«Плакать из-за того, что мы не будем жить сто лет спустя, столь же безумно, как плакать из-за того, что мы не жили сто лет назад»;  

«Подлинным зеркалом нашего образа мыслей является наша жизнь»; 

«Ум, не имеющий никакой определенной цели, теряется; быть везде - значит быть нигде»; 

«Неукоснительно следовать своим склонностям и быть в их власти - это значит быть рабом самого себя»;  

«Если бы мне довелось прожить еще одну жизнь, я жил бы так же, как прожил; я не жалею о прошлом и не страшусь будущего»; 

«Самым лучшим доказательством мудрости является непрерывное хорошее расположение духа»; 

«Законы пользуются всеобщим уважением не в силу того, что они справедливы, а лишь потому, что они являются законами»;  

«Когда я мысленно представляю себе человека совершенно нагим (и именно того пола, который считается наделенным большей красотой), когда представляю себе его изъяны и недостатки, его природные несовершенства, то нахожу, что у нас больше оснований, чем у любого другого животного, прикрывать свое тело»;