Философия ее предмет и роль в обществе

«Тайна» философского творчества

Великий диалектик Гегель (1770-1831) называл философию «эпохой, схваченной в мыслях», под­черкивая ее глубокую привязанность к самым тон­ким и интимным приметам своего времени: обще­му умонастроению, образу жизни, психологии, нра­вам, быту народа. Но в гегелевской формуле выра­жено и более глубокое содержание: философия эпо­хи указывает на высшую отметку, достигнутую к этому времени человеческим духом, предельное зна­чение пройденного им пути, освоенного опыта.

Вместе с тем мысли философа — это мысли о вечном. Философское мышление выводит человека в мир высших целей, символов и ценностей. Фило­софское освоение действительности есть одухо­творение, очеловечивание ее в исторических, а те­перь уже и космических масштабах.

Связь философии с жизнью, как и природу фи­лософского обобщения, нельзя понимать упрощен­но. Философия — это надстройка очень высокого уровня, т.е. связь ее идей и теорий с экономической и политической реальностью не прямая, не одно­значная, а весьма сложная и опосредованная. Фи­лософы концептуализируют, «аранжируют» обще­ственные идеи, но сами эти идеи уже как бы «но­сятся в воздухе»; философы решают жизненные проблемы, но сами эти проблемы придумывают не они — их «придумывает» жизнь. Философы так же не «придумывают» категории, как филологи-язы­коведы не л придумывают» язык. И те и другие не изобретают, а изучают свой объект исследования: его генезис, его законы развития. В гениальных произведениях Гегеля — «Феноменология духа» (1807) и «Наука логики» (1812-1816) — можно про­следить лабораторию высокого философского творче­ства: в первом из них вся история европейской куль­туры (от античности до Французской революдии) прочитывается как история изменяющихся ликов сознания; во втором категории и фигуры логики осмысливаются как вехи всемирного историческо­го опыта, развития, усложнения всесторонней тру­довой и общественной деятельности человека.

Философское знание есть знание о всеобщем. Но возможно ли такое знание? И возможно ли оно не как догадка, а как знание объективное, т.е. необходимое и достоверное, поддающееся проверке, апро­бации на свою истинность? Такой вопрос всерьез беспокоил, волновал самих философов не только в силу своей теоретической значимости, но и потому, что его положительное разрешение должно было оправдать философию в глазах общества: убедить людей в доверии к философским учениям, бравшим на себя очень большую роль и ответственность — быть учителем и наставником человечества.

Смысл проблемы заключался в следующем. Все наше знание — из опыта. Но сам по себе опыт мо­жет свидетельствовать только о единичном и случай­ном. Эмпирики заранее обрекали себя на неудачу, тщетно пытаясь получить суждения и умозаключе­ния всеобщего на пути простого количественного прибавления и расширения фиксированных в опыте, подтвержденных фактов, т.е. на пути логической индукции. Тщетно потому, что опыт всегда ограничен и конечен, а основанная на нем индукция неполна. Эти неудачи явились одним из источников агности­цизма (гносеологического пессимизма) — вывода о невозможности познать внутреннюю суть вещей, которая решительно отделялась при таком ее пони­мании от своей внешней стороны — явлений.

Мистики и иррационалисты путь к всеобщему видели в признании сверхопытного и сверхфизи­ческого знания, в конечном счете — в мистическом экстазе или откровении.

Основоположник классической немецкой фило­софии Кант попытался избежать обеих крайностей. Он предложил свой, оригинальный, путь решения проблемы: резко отделил содержание знания от его формы; содержание познанного он выводил из опы­та, но это содержание — так считал философ — только тогда может быть признано всеобщим и дос­товерным, когда оно обретает для себя доопытную (априорную) форму, без которой невозможен сам мысленно организованный опыт.

Решение, предложенное Кантом, — идеалисти­ческое. Современная наука и практика не подтвер­дили кантонского предположения о доопытном про­исхождении чувственных и мыслительных форм. Но в таких предположениях и догадках есть глубо­кое рациональное зерно. Оно состоит в том, что опыт, к которому как к источнику и критерию знания обращалась за поиском оснований всеобщего пре­жняя философия, должен значительно расширить свои границы: это уже не только опыт индивида, а всечеловеческий опыт, опыт истории.

Человеческая история (история мысли, история духа в особенности) есть самый высший, самый раз­витый и самый сложный уровень реальности. Мир человека — самый богатый диалектикой. Для фило­софии, же человек всегда был «мерой всех вещей»*. Познавая этот мир, т.е. глубинные процессы, проис­ходящие б человеческой истории, осмысливая ради­кальные перевороты з духовной жизни, в сознании, философия познавала тем самым всеобщее, посколь­ку в высших проявлениях мирового развития объективирована, осуществлена действительно все­общая потенция, всеобщая мощь Универсума.

Только этим можно объяснить ту огромную эври­стическую и прогностическую силу, которая заклю­чена в философском знании. Философские прозре­ния нередко и намного опережали открытия и выво­ды пауки. Так, идеи атомистики были высказаны еще древними философами за несколько веков до нашей эры, тогда как в естествознании (физике, хи­мии) дискуссии о реальности атомов продолжались даже в XIX в. То же можно сказать и о других фун­даментальных идеях (законах сохранения, принци­пе отражения), которые были выдвинуты в филосо­фии значительно раньше, чем получили признание и подтверждение в естествознании, в науке.

Но, пожалуй, самый яркий и убедительный тому пример — философские открытия Гегеля, разработ­ка им системы диалектики как логики и теории познания. Гегелевская диалектика уже ближайши­ми его последователями — Марксом и Герценом — была глубоко и точно понята и охарактеризована как теория (или «алгебра») революции. Именно революция — и не только и не столько даже поли­тическая, сколько духовная, т.е. радикальная пере­стройка в общественном сознании,— дала филосо­фу ни с чем не сравнимый и не сопоставимый, бо­гатейший и ценнейший материал для раздумий, выводов и обобщений. Из этих обобщений (цент­ральное из них — учение о противоречии) был вы­веден категориальный каркас диалектической тео­рии, хотя, однако, в идеалистическом варианте.

Альтернативность философских идей: материализм и идеализм

Что значит — в идеалистическом варианте? Иде­ализм есть такой тип и такой способ философ­ствования, который активную, творческую роль в мире отводит исключительно духовному началу, лишь за ним признавая способность к саморазви­тию. Идеализм не отрицает материю, но рассмат­ривает ее как низший род бытия —- не как творчес­кое, а как вторичное (сотворенное) начало.

Идеалистическая философия имеет, безусловно, под собой исторические, объективные основания. В философии Нового времени (XVIII — первая поло­вина XIX в.) диалектика не случайно рождается и первоначально разрабатывается в лоне идеализма, и лишь позже (с середины XIX в.) — как диалекти­ка материалистическая (диалектический материа­лизм). Конечная причина такой эволюции в том, что творческая природа духовного производства заметнее, внешне ярче, более открыта и для взгля­да теоретика, и для общественного сознания в це­лом, чем историко-творческий характер «грубого*, неэлитарного, повседневно-привычного процесса — производства материального. Критическое преодо­ление идеализма материализмом не могло быть лишь внутрифилософским делом — око осуществ­лялось как сторона и составная часть более общего социального движения, выводящего на авансцену истории новые силы: трудящиеся массы.

Материализм, корна которого уходят в мате­риально-производственную а социально-преобразо­вательную практику человека, есть в конечном сче­те не. что иное, как убежденность познающего со­знания в его производности от природной и соци­альной реальности, которая для материалистов са­моценна и самодостаточна, никем не сотворена, т.е. существует вечна.

Материализм и идеализм — противоположные философские учения. На протяжении всей истории философии они вели (и продолжают вести) сложный, напряженный и содержательный спор друг с дру­гом, находя в жи:щи, к противоречивой действительности все новые и  новые аргументы дли укрепления и защиты своих позиции. Когда этот спор удерживался границах теории, от него выигрывали обе стороны, обогащалась философия в целом. Но не­редко было иначе: против «еретиков» и инакомыс­лящих в условиях идеологического и политическо­го противостояния выдвигались отнюдь не доводы разума, а аргумент грубой силы — моральной, а то и физической расправы над ними. К сожалению, за примерами подобного рода не обязательно обращаться

.  к далекой истории, ими, как уже об этом говори­лось, более чем богато и наше столетие.

Сказанное выше требует внимательного, кор­ректного обращения и с таким понятием, как «партийность философии». В условиях жесткого идеологического, командно-административного дав­ления, которое долгие годы тоталитарная власть оказывала на нашу интеллигенцию, под «партий­ностью» по отношению к философии понималось требование партийно-государственной монополии на мировоззрение, т.е. но существу право на духовное

''насилие над личностью. Философам предлагалось «разрабатывать» проблемы, но вывод, который им

• полагалось получить из своего «исследования», на­вязывался, диктовался им заранее. Быть партийным в философии в понятиях того времени означало быть безоговорочно послушным своей партии, выполнять лишь ее заказ, «обосновывать» уже выдвинутые от ее имени лозунги и декларации.

От такого рода «партийности» следует решитель­но отказаться. По это не значит, что следует отка­заться от принципа партийности вообще. Философ­ское, сознание по природе своей, партийно в том смысле, что оно не может быть «нейтральным» по отношению к добру и злу, истине и заблужде­нию, не. может быть равнодушным и безразличным к целям и идеалам человека.

В наше время, как и в предшествующие века (не­смотря на разительный прогресс в системе образования), философия вес еще остается элитарной фор­мой культуры. Но с прогрессом общества, с преодо­лением всех форм отчуждения, с ликвидацией на этой основе порабощающего человека жесткого око­стенелого разделения труда, с превращением всего жизненного времени во время его подлинно свобод­ной жизнедеятельности, а человеческого труда — к систему собственно творческих актов, в гармонию интеллектуальных и эстетических устремлений лич­ности философия перестает быть чисто профессио­нальным занятием, уделом и монополией немногих. Шаг за шагом философия неумолимо становится сердцевиной образа жизни и образа мысли, каждого человека демократического, цивилизованного обще­ства, В таком обществе философия является внут­ренним, необходимым условием развития всей со­циальной действительности, всех сфер духовного бытия человека.

Основные части философии

Уже античная философия, становясь самостоя­тельной системой знаний, обретала спою компози­цию. У стоиков (IV в. до н.э.) эта структура приня­ла следующий вид: философия начинается с логи­ки; после логики следует физика как учение о при­роде; после физики — этика (учение о человеке, о путях его к мудрой, осмысленной жизни). Послед­няя была главной, поскольку и логика (учение о познании), и физика (учение о природе) при всей важности трактуемых в них проблем лишь предва­ряли основные, смысложизненные положения и вы­воды философа о предназначении и судьбе челове­ка, об отношении его к вечному и бесконечному миру. Предложенная стоиками схема сохранила свое значение и по сегодняшний день, хотя время вне­сло свои коррективы. В XVII в. (прежде всего бла­годаря Бэкону и Декарту) в лоне общих систем фи­лософии углубленную разработку получила теория познания (гносеология). В понимании того време­ни гносеология была шире логики, так как рассмат­ривала не только абстрактно-теоретический, но и чувственный уровень познания (ощущения, воспри­ятия, представления). То, что античные философы именовали физикой, философы более поздних веков назвали онтологией (слово «физика» в связи с возникновением специально-научного, опытного, зна­ния наполнялось другим, современным, смыслом).

Существенную перестройку, переосмысление структуры философского знания осуществил в Но­вое время основоположник классической немецкой философии И. Кант. В одном из итоговых своих сочи­нений — «Критике способности суждения» — он говорит о трех частях философии, соотнося их с тремя «способностями души» — понимая под пос­ледними познавательную, практическую (желание, воля) и эстетическую способности, присущие чело­веку от рождения. Иными словами, Кант понимал философию как учение о единстве истины, добра и красоты, что значительно расширяет ее узкорацио­налистическую трактовку только как теории или ме­тодологии научного знания (эта трактовка сначала принадлежала просветителям, а затем позитивистам).

Гегель строит свою систему в виде «Энциклопе­дии философских наук*. Как и стоики, и Кант, Гегель называет три части философского знания:

•   логика;

•    философия природы;

•    философия духа (к последней относится комплекс философских паук о государстве и праве, о всемирной истории, об искусстве, рели­гии и самой философии).

Как видим, логика, методология познания давно составляют теоретическое ядро философии. Однако структура современной философии не сводится толь­ко к ядру. Социальная философия (философия ис­тории), философские вопросы естествознания (фи­лософия науки), этика, эстетика, философская куль­турология, история философии и т.д. — круг фило­софских дисциплин может быть и расширен. Но отменяет ли многокомпонентная структура фило­софского знания его целостность? Нет, не отменя­ет, потому что философские дисциплины — не ме­ханические части целого, которые можно отделить от него и рассматривать вне связи с другими ого частями. Здесь более подходит иной образ: драго­ценный кристалл и его грани. С поворотом крис­талла высвечиваются новые его грани, хотя сам кристалл остается все тем же.

Так, эстетика (вопреки достаточно распростра­ненному мнению о ней) не является частью филосо­фии, поскольку вся философия эстетична (высший акт разума, как писал Гегель, есть акт эстетичес­кий). Особенно глубоко и полно эстетическая при­рода философского сознания и творчества прояви­ла себя в античной культуре, что подтверждается и таким фундаментальным исследованием, как «Ис­тория античной эстетики» А. Ф. Лосева. И нрав­ственный смысл, этический аспект философии, про­никает философское сознание целиком. Ни одна проблема но является философской, если она в то же время (если не непосредственно, то в конечном счете) не оказывается этической.

Об истории философии речь пойдет далее. Но уже сейчас, в контексте вопроса о структуре философского знания, следует указать на то, что в филосо­фии история занимает более важное место, чем в любой другой области человеческого творчества. Ма­тематик, физик, тем более люди практических про­фессий (врач, инженер, юрист, учитель) на своем ра­бочем месте действуют операционально, они могут и не знать об истории их деятельности, которая и сде­лала ее возможной. Решая конструкторскую зада­чу, инженер-конструктор пользуется готовыми фор­мулами и схемами, как и врач — современными сред­ствами диагностики и лечения.