Феномен глобализации в современном мире: проблемы и перспективы

С позиций другого подхода глобализация представляет собой особое качество межкультурных и геополитических отношений. Она означает новый этап истории, сменивший порядок фрагментации колониальных держав в довоенное время и эпоху мирового противостояния во времена холодной войны. Новые проблемы, которые она несет, не проще, чем прежде. Глобализация стирает культурные границы, устанавливавшиеся тысячелетиями. Она разрушает идентичность, которая будет восстановлена другим путем. Ярким представителем этой линии анализа является С. Хантингтон. Глобализация означает для него, главным образом, рост конфликтности в мире: мир становится ареной конфликтов более мелких систем –культурно-этнических цивилизаций. Экономическое развитие в ходе глобализации изменяет геополитическую карту, что чревато множеством новых конфликтов, главный из которых лежит на границе между западной и незападной цивилизациями. Большое значение придается в этом подходе проблемам распределения ресурсов в условиях их недостатка, проблемам передела власти и т.д. Множество приверженцев этого направления концентрируются на анализе возникших геополитических конфигураций: однополюсного мира, геополитического треугольника, многополюсного мирового порядка и т.д. Спор идет во многом относительно того, будет ли новый порядок конфликтным или мирным. Понятия цивилизационного конфликта и нового политического порядка являются здесь доминирующими. Очевидно, что этот подход, внимательно отслеживающий реальные последствия глобализации, мало рефлектирует над ее источниками. Представители этого направления –и это относится не только к Хантингтону – опираются на традиционный категориальный аппарат, что сильно обедняет прогностические возможности их концепций. Этот подход также страдает односторонностью и несет отчетливо консервативный оттенок.

С точки зрения третьего подхода глобализация является разрушением традиционного системно-политического порядка, базирующегося на принципах государственного суверенитета и национально-культурной интеграции. Представителей этого направления более всего беспокоит стремительное ослабление традиционных инструментов политического управления и возникающий отсюда вакуум власти. В результате мир начинает развиваться сам по себе, «ускользая» от попыток его разумно упорядочить и направить.

Так, популярный в Германии социолог У. Бек в рамках своей концепции «общества риска» характеризует глобализацию как процесс деполитизации и дерегулирования обществ. Власть в новых условиях разрушения традиционного политического пространства получают совершенно новые исторические актеры, такие как транснациональные корпорации, международные и неправительственные организации, интересы и действия которых очень часто не могут быть поставлены под общественный контроль. Уходят в небытие основные достижения западной цивилизации – «социальное государство», «общество благосостояния», на основе которых достигнута консолидация обществ первого мира. Очевидно, что представители данного направления наиболее чутко реагируют на измененияв политической области. Глобализация ассоциируется у них с новыми угрозами - экологическим кризисом, проблемой третьего мира и т.д. В рамках этого подхода, представленного весьма авторитетными учеными, предмет наибольшего интереса представляет определение и установление «границ глобализации», вне которых глобализация может стать саморазрушением человечества. Они ищут «пределы роста», в рамках которых глобализация несет конструктивный характер и позитивный потенциал. Впрочем, доминирующей темой в кругу этих идей являются деструктивные процессы глобализации и возможности политического воздействия на этот ход.

С позиций четвертого подхода глобализация видится в крайне негативном свете. Это точка зрения решительных противников глобализации. Она в особенности присуща представителям наиболее фундаменталистски и экстремистски настроенных кругов. Но недооценивать ее нельзя, учитывая что антиглобалистское движение питается преимущественно из одного источника. Данная позиция успешно доводится до общего сведения с помощью свойственных этим силам экстремистских методов. В основании такой позиции лежит архаическая идентификация культурной традиции и религиозно космического порядка. В процессах глобализации видится рука разрушителя божественного устройства. Перераспределение сил и ресурсов в мире, встреча с чужими культурами воспринимается как результат заговора мировой закулисы, как прямое пришествие в мир сил зла. Для борьбы с ними позволены все средства, включая террористические. Важно иметь в виду, что наступление глобализации рисуется в апокалиптических тонах не только маргиналам-террористам, но и самым широким слоям населения различных, в том числе цивилизованных, стран, тем, кого глобализация задевает своими разрушительными последствиями и кто воспринимает ее как неведомую, но легко – вплоть до персоналий – идентифицируемую силу. Перечисленные позиции доминируют в интеллектуальном поле общественной дискуссии по глобализации, хотя далеко не исчерпывают весь спектр мнений по данному вопросу. Несмотря на совершенно разную оценку глобализации и ее последствий, для всех позиций характерно то, что в ее основу они кладут критерии, по которым оценивались предшествующие эпохи. И экономические процессы, и геополитические констелляции, и социальные кризисы, и даже крушение божественного мироустройства – всеэто уже было, уже ожидалось. Разумно предположить, что то, что вызвало в глобализации всеобщий, шокообразный интерес, на самом деле является новым и неожиданным, тем, чего нельзя вывести из прежних эпох. Дискуссиям о глобализации часто не хватает видения будущего, определенной доли интеллектуального обновления. Соответственно, это видение должно быть положено в основу осмысления сущности глобализации. На наш взгляд, ценность теоретических воззрений К.-О. Апеля и Ю. Хабермаса в значительной степени обусловлена тем, что вместе с масштабом планетарной этики в их концепции трансцендентальной и универсальной прагматики предлагаются новые интеллектуальные ресурсы для осмысления процессов глобализации. Определяющим для характера оценки глобализации является то, какой социальный идеал положен в основу этой оценки. В зависимости от того, приближает или отдаляет глобализация от этого идеала, она предстает в позитивном или негативном свете. Очевидно, экономическая интеграция приближает мир к идеальной модели оптимального состояния экономики (по Парето), в которой сокращается стоимость трансакций, информация становится более доступной для всех участников рынка, реализуется потенциал возможных интеракций. Столь же хорошо в глобализации узнается антиидеал «царства Антихриста», который, по преданию, должен объединить под своей властью весь мир и все религии. Тем не менее глобализация с точки зрения этих идеальных представлений – не более чем случайная историческая констелляция. И в надежде на «шансы», и в тревоге об «угрозах» речь, как правило, идет – в инструментальном смысле – о последствиях глобализации, но не о ее сущности. Более интересны те концепции социального идеала, в самом осуществлении которых узнается идея глобализации. С этой точки зрения, например, актуально учение Канта о «всеобщем мире». Идея возможности мирного сосуществования государств, не отмеченного угрозой разрушительных войн, не так уж часто посещала воображение философов. Произведение И. Канта «К вечному миру» неизменно вызывало к себе интерес, но лишь в последние десятилетия его идеи перестали восприниматься как шутка философа или утопия. Опыт мировых войн и угроза еще более ужасающей ядерной войны de facto привели ведущие державы мира к отказу от войны как средства решения конфликтов между собой. Тесная экономическая интеграция, например, в ЕС, послужила другим источником приближения к ситуации «вечного мира». Оба эти фактора назывались Кантом. Но суть жизнеспособности идей Канта заключалась не в отдельных аргументах «за» и «против» мира или войны, а в заложенном здесь представлении об идеальном международном порядке. По мысли философа, ни люди, ни народы, коль скоро они ставят целью совместное общежитие, не должны находиться в «естественном состоянии», но должны устанавливать гражданско-правовое состояние между собой. Тем, что некто вступает в гражданско-правовое состояние, т.е. обязуется не нарушать чужих прав, он дает гарантии безопасности, которые вправе требовать и от другого. По отношению к государствам такое состояние означало бы существование союза народов, который Кант обозначает как федерацию свободных государств, отличая его от устройства государства народов. «Этот союз имеет целью не завоевание власти для какого-либо государства, а исключительно лишь поддержание и обеспечение свободы государства для него самого и в то же время для других союзных государств, что, однако (как это относится и к людям в естественном состоянии), не вынуждает их подчиняться публичным законам и обусловленным ими принуждениям». Не скрепленное силовыми санкциями, это состояние, тем не менее, полностью бы отвечало идее права, которая, по Канту, заключается в добровольном, исходящем из свободы согласия на подчинение закону. Идеал вечного мирного союза предполагает, собственно, лишь то, что государства находятся на такой высоте правового сознания, когда ни одно из них добровольно не выходит из гражданско правового состояния, т.е. все вместе они образуют «суррогат гражданского общественного союза». Кант усилил тезисы Гуго Гроция о нормах международного правового порядка и рядом с понятием международного права поставил право всемирного гражданства. Это право вытекает из того, что люди и государства могут рассматривать себя как принадлежащие всему человечеству и «граждане общечеловеческого государства». Это право Кант конкретизирует (и ограничивает) лишь обязательством гостеприимства, которое, вписываясь в традиционные неписанные правила человеческого поведения, способствует развитию сношений людей между собой и впоследствии будет «все более и более приближать род человеческий к всемирно-гражданскому устройству». Но это дополнение (обязательства гостеприимства) не является несущественным: оно исходит из представления о высшем достоинстве и свободе человека как исходном пункте правового порядка. Кант подчеркивает, что всеобщая приверженность всемирно-гражданскому праву является необходимым условием возможности союза государств, направленного к вечному миру, ибо «нарушение права в одном месте чувствуется во всех других». Только при обеспечении универсальности этого принципа такое состояние становится реальным. Другая предпосылка – наличие в государствах республиканского устройства, под которым Кант (противопоставляя его демократии) понимает реализацию принципов свободы и равенства граждан в государстве, а также осуществление разделения властей. Поскольку философ практически отождествляет республиканское устройство с правовым (конституционным), постольку очевидно, что вне полной реализации правового устройства внутри обществ (правовой общественный договор граждан) недостижимо правовое состояние между обществами (правовой федеративный союз между государствами).

Таким образом, представление об универсализме гражданско-правового состояния во всемирном масштабе, лежащее в основании идеи о вечном мире, вполне может служить идеалом, с которым ассоциируется понятие глобализации. История последних десятилетий неожиданно подтвердила прозрения Канта хотя бы в тенденции: с того момента, когда костяк культурных государств приобрел демократическое устройство (здесь взгляды Канта должны быть скорректированы), когда интенсивные взаимодействия привели эти государства к большей степени взаимной интеграции и вызвали укрепление международного правового порядка, когда традиционный кодекс международного права был дополнен представлениями о правах человека как высшем правовом основании всемирно-гражданского права, – с этого момента мирное сотрудничество народов, отвергающих возможность взаимной войны, становится все большей и большей реальностью.

К концепциям, в которых идея глобализации узнается в наиболее чистом виде, бесспорно, принадлежит учение о «неограниченном коммуникативном сообществе». В самом понятии такого сообщества имплицитно заложены черты и процесса, и результата, и целей глобализации. Рассмотрим эти черты.

1. Планетарная этика. К конститутивным определениям коммуникативного сообщества принадлежит то, что оно является единым и планетарно глобальным. В нем становится возможным единый глобальный мега-дискурс, конкретизированный в бесчисленных иерархиях практических дискурсов общественности. Существенной чертой при этом является то, что человеческое сообщество в идеале является неограниченным, то есть в нем преодолеваются все реальные – временные, пространственные, физические, институциональные и пр. – помехи коммуникации.

2. Универсальная этика. Каждый возможный участник становится тем самым полноценным участником дискурса, интересами которого невозможно пренебречь. Тем самым создается методологическая основа для решения проблемы партикуляризма, которой в философской дискуссии о глобализации отводится важное место. Уже было сказано о том, что идеал «неограниченного коммуникативного сообщества» выполняет функцию «предельного понятия», какую в платонизме, например, играет идея Блага, а в марксизме – идея совершенного бесклассового общества. Идеал совершенного коммуникативного сообщества имеет ту особенность, что критерием совершенства здесь не является объективное субстанциальное (партикулярное) статичное состояние, которым может быть, например, гармоничность общественных отношений (в марксизме), завершенность автопоэтической системы (Луман) и т.д. Сообщество является коммуникационным только при том условии, если его члены являются – в динамическом смысле – полноценно коммуницирующими личностями, если их интересы могут быть свободно выражены и принимаются во внимание в совместном дискурсе.

3. Этика достоинства и прав личности. Выдвигая требованием равенство всех в коммуникации, Апель ставит во главу угла личность, ее права и интересы. Институциональная система коммуникативного сообщества имеет служебное значение: она должна обеспечивать беспрепятственное осуществление дискурсов и выполнять служебную цель удовлетворения коммуникационных потребностей личности. Аппроксимативное приближение к идеалу коммуникативного сообщества означает все большую модификацию системно-институциональных факторов в направлении утверждения ценности человеческой личности и ее свободы в равенстве коммуникации.

4. Ограничение компетенций институциональных субъектов международного дискурса, т.е. коллективных представителей граждан, таких как государства, организации, сообщества. В той мере, в какой институты организуют дискурсы внутри охватываемых ими сообществ и представляют их результаты через каналы институциональных дискурсов, для них открываются возможности создания иерархии дискурсов на международном уровне, где уже может реализовываться представление о справедливости в отношениях между народами. Императив дискурсивного управления: каждый народ имеет право на собственную культуру, каждый народ должен иметь в международном диалоге равное право голоса. Вследствие перечисленных особенностей концепция коммуникативного сообщества открывает возможность такой интерпретации процессов глобализации, подобной которой не дают иные системные концепции: речь в ней идет не о меркантильных выгодах и упущениях, к чему часто сводятся разговоры о глобализации, а о нормах справедливости. Улучшая условия коммуникации и ликвидируя существовавшие прежде барьеры, глобализация с этой точки зрения служит реализации духовного потенциала личности и устранению обусловленного случайными дистрибутивными факторами неравенства людей. Уважая право народов на собственную культуру и судьбу, она позволяет установить в отношении между ними универсальные этические масштабы, пронизанные заботой о культуре и выживании человечества как целого. Путем глобализации сокращается расстояние между идеальным и реальным коммуникативным сообществом, осуществляется комплекс мер, укрепляющихоснования постконвенциональной практики достижения управленческих задач. Таким образом, глобализация получает позитивное этическое значение как в смысле основополагающего «дискурсивного принципа», так и в смысле «принципа дополнительности». Это открывает путь к осмыслению динамики глобализации не из внешней позиции полагания «границ глобализации», а из внутренней перспективы окончательного обоснования этики и допустимого. Расхождение между идеальным и реальным коммуникативным сообществом становится, таким образом, основным критерием оценки глобализационных процессов, а анализ искажений коммуникации или способов приближения к нормам идеального коммуникативного сообщества является основным инструментом теоретического анализа. Очевидно, что не только теоретический инструментарий дискурсивной этики представляет интерес для анализа глобализационных процессов, существует и обратное отношение: процессы глобализации исключительно интересны для самой дискурсивной этики.

Учитывая, что процессы глобализации определяют не периферийный сегмент становящегося коммуникационного порядка, а его содержание и сущность, глобализация претендует на статус одного из центральных объектов исследования в структуре прикладной части дискурсивной этики. Перспектива дискурсивного управления позволяет не только диагностировать позитивные и негативные тенденции в ходе глобализации, но и осуществлять в порядке саморефлексии человечества конструктивную самокоррекцию глобального развития. Поскольку из этой перспективы можно судить об этическом смысле процессов глобализации, указанная самокоррекция опирается не на произвольный (системный и стратегический), а на этический масштаб: процесс глобализации должен протекать так, чтобы посредством ее укреплялся, а не ослаблялся этический порядок человеческого общежития. Этот подход не мешает признать, что в ходе процесса глобализации могут возникать глубокие кризисы, но он дает одновременно ориентиры, как решать эти проблемы, не сходя с верного, этически обоснованного пути. Он позволяет оценивать, какие из кризисов несут в себе угрозы, а какие обусловлены неадекватной реакцией на новые тенденции. Выбор концепции «коммуникативного сообщества» в качестве фундамента «этики глобализации» предполагает особую интерпретацию процессов глобализации. Ключевым в этой интерпретации должен стать анализ процессов информатизации и коммуникации в глобализирующемся обществе. Говоря о глобализации, нужно попытаться преодолеть односторонность имеющихся подходов и по мере возможности синтезировать различные подходы, имея в виду, что глобализация – результат целого комплекса инновационных факторов, вызывающих фундаментальный цивилизационный поворот в истории человечества.

ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ФАКТОРЫ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

Еще со Второй мировой войны многие государства предпринимали как коллективные, так и индивидуальные усилия, чтобы разрушить барьеры на пути к глобальной торговле.

Благоприятная торговая политика

Всемирная торговая организация (а до этого - ГАТТ) приложила немало усилий, чтобы снизить торговые барьеры, которые мешали глобализации многих отраслей. Хотя для определенных областей эти барьеры все еще существуют, движение за свободу торговли продолжается, стимулируя, таким образом, глобализацию. Появление таможенных союзов и единых рынков - таких, как Европейский союз и НАФТА (North American Free Trade Area - Североамериканское соглашение о свободной торговле), - также способствует процессу глобализации.

Сопоставимые технические стандарты и обшие правила маркетинга