Глава II. Проблемы этнографии в книге «Описание киргиз-казачьих, или киргиз-кайсацких орд и степей»

1. Описание природных  условий жизни  казахского народа  в книге А.И.  Левшина

По структуре  историко-географическое исследование А. И. Левшина делится на три части. Первая часть посвящена природным  условиям жизни казахского народа, вторая — его истории в течение XVI—XVIII вв., третья — родоплеменному устройству казахов, их образу жизни, обычаям, культуре.

     Первый  том книги открывает большая  глава, содержащая географический обзор  казахского края. Для его написания  А. И. Левшин использовал данные геодезических, топографических и гидрографических обследований степей, проведенных русскими естествоиспытателями и инженерами в первые два десятилетия XIX в.

     При описании западных регионов Казахстана он опирался главным образом на материалы  экспедиций А. Ф. Негри 1820 г. и Ф. Ф. Берга 1825— 1826 гг., а большую часть информации о северо-восточных территориях черпал из отчетов и дневниковых записей И. П. Шангина. Критически осмыслив все доступные ему материалы, А. И. Левшин отобрал в них только те сведения, которые подтверждались его собственными наблюдениями, или же другими письменными источниками. В результате этого ему удалось избежать многих традиционных для того времени ошибок и дать более или менее точную характеристику географического положения и природных ресурсов Казахстана.

     В исследовании получили обстоятельное  освещение орография, гидроресурсы, климат, характер почв, полезные ископаемые, растительный и животный мир Казахстана, археологические памятники некоторых  обширных регионов края. Кроме того, А. И. Левшин привел все известные  в его время геологические  данные о степях. Их изучение дало основание  автору утверждать, что земли казахов  хранят "следы пребывания своего под волнами морскими".

     Большой научный интерес дня своего времени  представляли попытки А. И. Левшина  охарактеризовать ландшафтные зоны на территории казахской степи.¹²

     Под термином "киргиз-казачья степь" он понимал огромное пространство, заключенное между реками Уил, Урал, Тобол и Иртыш с северной стороны. Каспийским и Аральским морем  на юго-западе, и на востоке —  Алтайским хребтом и Цинской  империей. Все это пространство автор делил на семь полос (зон или поясов), руководствуясь учением о ландшафтах, разработанных А. Гумбольдтом. В основе указанного учения лежала идея о закономерности связей явлений природы (климата, рельефа, почвы, растительного и животного мира и т. д.), опирающаяся на сравнительный метод в естествознании.

     Зональное деление А. И. Левшин производил с  севера на юг и с запада на восток. При выделении зон или полос  особое значение он придавал почве, климату  и органическому миру (в основном растительности). По этим характеристикам  ученый отнес первую полосу, заключающую  территории северного Казахстана между 52° и 51° с. ш. к зоне, наиболее пригодный  для земледельческих занятий.  Остальные шесть полос, охватывающих подуральское плато, плато Устюрт, северное Приаралье, территории Юго-Западного  и часть территорий Восточного Казахстана в районе оз. Зайсан, могли использоваться, по его представлению, преимущественно  для кочевого скотоводства.¹³

     Таким образом, внедрение в исследовательскую  практику достижений новой географии, впервые осуществленных А. Гумбольдтом, позволило А. И. Левшину гораздо  ближе своих предшественников подойти  к проблеме взаимодействия мира природы  и мира человека и охарактеризовать локальные различия экологических  условий Казахстана, играющие важную роль в выборе людьми конкретных форм и способов экономической деятельности.

     Специальный раздел первого тома автор посвятил географическому и историческому  описанию  реки  Сырдарьи,  а  также территорий, непосредственно  примыкающих к ней и к Аральскому морю. Основными источниками для  написания этого раздела явились  сочинения античных и средневековых  европейских авторов, данные русских  летописей, записки отечественных  и зарубежных путешественников XVIII веке.¹⁴

     В этом разделе он попытался осветить вопрос о месте нахождения древнего русла Сырдарьи, берега которой издавна  населяли многие среднеазиатские народы. Однако достигнутый к тому времени  уровень исторической критики материалов, как и состояние самой источниковой базы, делали решение этой задачи весьма малопродуктивным. Более успешными  были попытки А. И. Левшина дать относительно подробное описание Аральского моря, тогда еще не исследованного учеными. Автор привел разные варианты его  названия из русских летописей и  местных народных преданий, сообщил  интересные сведения о бассейне Арала  и прилегающих к нему территориях  из трудов русских и европейских  ученых.

     Текст  первого  тома  ученый  сопроводил   "Картой  земель, принадлежавших киргиз-казакам, и Туркестана", составленной им в 1831 г. на основе новейших нарративных и картографических материалов. Она охватывала весь Казахстан, за исключением бассейна Черного Иртыша и Алтая. На этой орогидрографической карте впервые в истории картирования среднеазиатских территорий были относительно верно показаны истинные очертания Аральского моря и на нем помечено несколько крупнейших заливов, мысов, остров Барса-Кельмес и целая группа мелких островов.

     В основном точно нанесены на карту  более или менее крупные реки Западного Казахстана, северной части  и Иртышского бассейна, соответствует  действительности также расположение рек Аксу, Саркан, Биен, Карагал, Аягуз  и Коксу, но крайне упрощенно передано течение р. Или, хотя оно и имеет  здесь определенное широтное направление.

     Большой степенью подробностей отличается также  орографическая нагрузка карты. Мифические горные хребты, изображавшиеся ранее  на Устюрте, заменены у Левшина реально  существующими плато — "чинками". На Мангышлаке показаны хребты Каратау  и Актау под названиями "Каратаг" и "Актаг", на востоке отдельно обозначены Калбинский хребет, Тарбагатай и Джунгарский Алатау, а к югу  от Балхаша верно переданы контуры  хребта Кунгей Алатау, а также незначительные возвышенности Сюгаты и Турайгыр Достаточно правильно отмечены на карте  очертания и местоположение песчаных массивов Больших и Малых Барсуков, приаральских Каракумов и Кызылкумов. Гораздо менее точно передает карта А. И. Левшина орографию  центральной и южной частей Казахстана, остававшихся долгое время недоступными для российских ученых. Пространство между 47—91° и 69—77° представляет собой белое пятно, где очень  неопределенно показано только течение  Чу и Таласа.¹⁵

     Карта убедительно свидетельствует о  больших достижениях русской  науки в области накопления географических знаний о Казахстане к началу 30-х  гг. XIX в. и вместе с тем дает представление  о тех серьезных проблемах, которые  ей в будущем предстояло разрешить.¹⁶ 
 

     2. Исследования А.И.  Левшина об истории  казахского народа

     Второй  том исследования, названный "Исторические известия о киргиз-кайсарах, или  киргиз-казаках", подробно освещает историю казахского народа. В нем  впервые в науке автор систематизировал все известные в его время  западноевропейские и русские источники  о казахах и проследил историю  политических событий в регионе  с XVI до начала XIX вв.

     О большом научном значении для  современников этого исторического  экскурса в далекое и сравнительно недавнее прошлое казахского народа один из рецензентов труда А. И. Левшина  писал в 1832 г.: "Сия часть заслуживает особого внимания по важности предмета, новости оного, и по любопытным сведениям, изложенным с возможною точностью, принимая в уважение скудость материалов"

     Историческая  часть работы состоит из пяти глав. В качестве главы в монографию была включена ранее опубликованная в "Московском вестнике" статья А. И. Левшина "Об имени киргиз-казаков  и отличии их от подлинных, или диких, киргизов".¹⁷

     Она интересна, прежде всего, первой постановкой  в науке проблемы этногенеза казахского народа. Кроме того, здесь приведены  важные соображения автора об истоках  происхождения названия "киргиз-кайсаки" и "киргизы" применительно к  казахам. А. И. Левшин писал, что "набеги и грабежи древних, или подлинных  киргизов на сибирские города и селения  сделали имя их столь страшным и ненавистным, что россияне вместо брани, дали оное и казачьим ордам, которые  после киргизов наиболее делали вреда  южным областям Сибири".

     Наряду  с этим, он считал, что "к составлению  названия "киргиз-кайсаков" побуждало, конечно, и то, что народ сей, именуясь казаками, не мог быть в разговоре  удобно отличаем от новых обитателей Сибири, ибо сам Ермак, сподвижники  его и потомки их были казаки".¹⁸

     Последнее утверждение, по-видимому, следует считать  наиболее близким к истине, подтверждением чему может служить совпадение позиций  А. И. Левшина с научной трактовкой этого вопроса в работах советских  ученых разных лет.¹⁹

     Заслуживает одобрения и настойчиво проводимая русским историком мысль о  том, что в целях восстановления исторической справедливости по отношению  к казахскому народу следует "вместо искаженного слова "кайсак" употреблять "казак", а потому говорить и писать "киргиз-казаки" или "киргиз-казачьи орды" вместо "киргиз-кайсаков" и "киргиз-кайсацких орд". Таким образом, можно сохранить сему народу название, которого, по крайней мере, вторая часть будет подлинное его имя, а первая останется при второй как прилагательное, или прозвание, данное россиянами".

     В двух последующих главах работы кратко излагается история казахов в   эпоху   средневековья.   Автор   критически   осмыслил   всю  западноевропейскую и русскую литературу о казахском народе, но по причине  незнания восточных языков не смог опереться на доступные в его  время монгольские, тюрко- и персоязычные источники, а русских переводов  этих материалов еще не существовало. В связи с этим ряд сведений, приводимых в исследовании Левшина  по проблемам древней и средневековой  истории казахов, не отличается большой  степенью достоверности и полноты.

     Особый  интерес для современников представляли страницы третьей главы монографии, посвященные истории русско-казахских  отношений XVI — начала XVIII вв. В ней  впервые систематизированы исторические сведения о казахах, накопленные  в России к первой трети XIX в., и  предпринимались важные попытки  осмыслить сложный и противоречивый характер политической истории казахского народа накануне присоединения его  к России.

     С сожалением можно констатировать, что  со времени А. И. Левшина историческая наука не сумела продвинуться далеко вперед в изучении этой важной проблемы и ученым еще предстоит очень  многое сделать для воссоздания  более или менее полной и объективной  исторической картины международных  отношений на северных этнических границах Казахстана в эпоху позднего средневековья  и в начале Нового времени.²⁰

     Наиболее  ценными в научном смысле явились  две последние главы второго  тома, в которых Левшин попытался  подробно осветить историю трех казахских  жузов. В отношении казахов Старшего жуза ему не удалось в полной мере реализовать эту задачу, так как  исследователь не располагал восточными источниками, а в доступных ему  русских архивных материалах нужных сведений о населении Южного Казахстана было мало. Свои ограниченные возможности  в изучении указанной проблемы хорошо сознавал и сам автор, говоря о  том, что "присоединение к Российской империи Средней и Меньшей  орд сблизило их с нами, но не доставило  нам возможности следовать за постепенным ходом событий в  Большой орде, оставшейся тогда в  независимости: почему исторические познания наши о состоянии ее в XVIII столетии гораздо поверхностнее, нежели сведения о киргизах, подданных России".²¹

     Обычно  все исследователи Казахстана достаточно высоко оценивают второй том работы, в основном как ценный источник по широкому кругу исторических вопросов. Между тем в исследовании А. И. Левшина содержится много интересных мыслей и суждений, которые в ряде случаев не утратили своей научно-практической значимости и в наши дни.

     Историческое  обозрение Младшего и Среднего жузов  со времени установления  дипломатических  отношений  казахов  с  Российским государством до начала XIX в. дано автором  довольно обстоятельно. В хронологической   последовательности   описываются   все   события, предшествовавшие и сопутствовавшие принятию населением Младшего жуза российского подданства, освещена внешняя и внутренняя политика казахских  ханов,  их  взаимоотношения  с  царской  пограничной администрацией,   показан   сложный   и   противоречивый   характер политических процессов в Казахстане на протяжении XVIII — начала XIX веках.²²