Домострой Сильвестра

 Сильвестр (в иноках Спиридон, ум. ок. 1566) — русский православный священник, политический и литературный деятель XVI века.

 Начинал духовную карьеру в Новгороде, затем стал священником Благовещенского собора в Московском Кремле. Был связан с митрополитом Макарием.

 Во время  московского пожара и восстания в 1547 году произнёс обличительную речь в адрес юного Ивана IV (Грозного), которая была воспринята благосклонно и сделала Сильвестра приближённым царя.

 Вместе с А. Ф. Адашевым Сильвестр являлся передовым вождем «Избранной рады». В 1553 году во время тяжёлой болезни царя Сильвестр был близок к двоюродному брату царя князю Владимиру Старицкому, который претендовал на престол. По выздоровлении царь охладел к Сильвестру, а в 1560 году после появления слухов о его причастности к смерти царицы Анастасии сослал его в Соловецкий, а оттуда в Кирило-Белозерский монастырь, где он принял монашеский постриг. Остаток жизни он провёл в северных монастырях, исповедуя философиюнестяжательства.

   Некоторые сведения  о «Домострое»

 Наш русский «Домострой» сложился не сразу. По предположениям филологов он бытовал сначала как назидательный сборник среди торгово-промышленного люда Великого Новгорода, обрастал постепенно новыми наставлениями и советами.

 В том окончательном  виде, как мы его знаем и предлагаем сегодня вашему вниманию, «Домострой»  сложился в эпоху Иоанна Грозного, в середине XVI века. Это было время великих обобщений, подытодживания национального опыта, объединения и консолидации. Знаменитый Стоглав (1551) стал энциклопедией церковных правил и порядков, «Великие Минеи Четьи» (1541-1552) – двенадцатитомной энциклопедией «всех книг, на Руси читаемых», десять томов Лицевого Летописного свода – иллюстрированной энциклопедией русской и всемирной истории. Наконец, явился и «Домострой» – энциклопедия семейной жизни, домашних обычаев, традиций русского хозяйствования.Автором книги (точнее, видимо, составителем и редактором) был известный церковный и государственный деятель того времени священник Сильвестр. По происхождению новгородец, он приехал в Москву в 1542 году, чтобы продолжать работу в скриптории (книгописной мастерской) митрополита Макария, когда тот, прежде владыка Новгородский, стал главой Русской Церкви. Сильвестр был назначен в клир Благовещенского собора Московского Кремля. Человек яркий, образованный и темпераментный, он замечен и приближен Иваном Грозным, имеет одно время исключительно сильное влияние на молодого царя, входит в состав «Избранной Рады» – фактически правительства. Но недолго. Грозный царь не любил, чтобы ему очень досаждали советами. С 1560 г. благовещенский поп попадает в опалу и кончает свои дни под монашеским именем Спиридон в Кирилло-Белозерском монастыре. (Мы не знаем, когда точно он умер; в 1577 г. князь Курбский упоминает о нем уже как о покойном.) Царский гнев не распространился на семейство Сильвестра. Сын писателя, Анфим – тот самый, которому посвящен «Домострой» – служил в 1560-е годы дьяком в Смоленске.

 Силвестр был великий книжник. Он не только писал и переписывал книги, но в большом количестве собирал их, часто потом дарил («вкладывал») в различные храмы и монастыри. Представление о его личной библиотеке могут дать рукописные книги, оставшиеся после его смерти в Кирилло-Белозерском монастыре. Монастырские библиотекари так и помечали их потом: «селивестровские». Таких книг дошло до нас больше двадцати. Но известно, что Сильвестр, уходя в монастырь, взял с осбой не всю свою библиотеку. Многие из книг остались у Ивана Грозного и уже им были переданы тому же монастырю. Кроме того, составитель «Домостроя» вкладывал книги в Александро-Свирский монастырь, Чудовский в Москве; даже на Афоне, в сербском Хиландарском монастыре сохранилась одна из книг Сильвестра. Во вкладной книге Соловецкого монастыря сохранилась запись о пожертвовании им в обитель целого собрания – 66 книг.

 Сильвестр вошел в историю литературы как автор целого ряда произведений. Написанное им «Житие святой княгини Ольги» включено в «Книгу степенную царского родословия». Считают, что он приложил руку к некоторым разделам «Стоглава». Но главным в его наследии несомненно остается «Книга глаголемая Домострой». Для историков – это бесценный источник истории русской жизни и быта, для филологов – неисчерпаемый кладезь русского языка и лексикологии. «В том и состоит, – пишет профессор В.В.Колесов, – основная ценность „Домостроя“ сегодня: с его помощью мы можем заглянуть в быт наших предков XV-XVI вв. и как бы присутствовать при их разговорах».

Значение  «Домостроя» в  жизни общества

 Начинается  текст отнюдь не с хозяйственных  рекомендаций, а с общей картины  общественных отношений. Прежде всего, нужно беспрекословно подчиняться  властям, ибо тот, кто противится их воле, противится Богу См.: Домострой. СПб.: Наука, 1994. С.91.

 . Особую честь  следует воздавать царю: ему нужно  служить верой и правдой, повиноваться  и молиться о его здравии.  Более того, из службы царю  вытекает почитание Бога: если  служить и почитать земного  владыку, станешь так же относиться и к небесному, который вечен и, в отличие от царя, всемогущ и всезнающ. Только после этих общих рекомендаций автор обращается к семейному устройству и хозяйственной деятельности.

 Адресат «Домостроя» - зажиточный горожанин, рачительный  хозяин, сам непосредственно участвующий  в хозяйственной деятельности, в  которой ему помогает жена. Хозяин руководит всем, имея в своем распоряжении штат слуг (упоминаются, например, ключник, повар, мастера с учениками и  слуги, торгующие в хозяйских  лавках). "Государыня" ведает целым  штатом слуг и мастериц. Дети домохозяина  должны с раннего возраста обучаться "рукоделию" и, следовательно, быть готовыми к продолжению деятельности родителей. Дворовые люди получают жалование (не только деньгами, но и платьем, лошадьми и др.); применяется и труд "рабов" и "рабынь", т. е. холопов. Отношения со слугами также отчетливо регламентируются. Хозяева должны быть милостивы к слугам, чтобы те радели о добре господ и трудились охотно, без принуждения. Со своей стороны, слуга должен был довольствоваться своим положением. Главное, чтобы он «сыт был бы государевым жалованием да одет или своим рукоделием». Господин должен обучать слуг «рукоделию», ибо работник, не умеющий выполнять хозяйственные работы и не владеющий каким-нибудь ремеслом непременно принесет убытки (я думаю, в этом месте проглядывается не высказанная Сильвестром достаточно ясно, но узнаваемая народная мудрость относительно незанятых рук. Возможно, та формулировка, которая дошла до нас, сложилась позднее).

 Все основные предметы своего обихода адресат  Сильвестра покупает на рынке, ведя обширную торговлю. В связи с этим особое внимание автор обращает на то, что торговые дела должны вестись в соответствии с имущественным положением. Жажда стяжания сочетается с мелочной скаредностью. Сильвестр поучает, что "остатки и обрески" тканей обязательно пригодятся в домашнем хозяйстве. Изготовленную одежду надо бережно носить, различая "все дневное" и "лучшее" платье. Мелочный надзор господского ока охватывал все стороны хозяйства, даже если в распоряжении хозяина был специальный ключник, непосредственно ведавший всеми хозяйскими делами.

 Быт, каким  он предстает со страниц "Домостроя", достаточно строг и суров, но эта  строгость - не самоцель, а способ достижения вполне определенной цели: телесные наказания  способствуют духовному оздоровлению и воспитывают в молодых людях  благонравие, почтение к старшим.

 «Домострой» также предостерегает против опасных  сношений с внешним миром, проповедует  строжайшее сохранение всех домашних тайн. Умеренность и осторожность предписывается во всем, в частности, в телесных наказаниях: провинившуюся  перед мужем жену рекомендуется  «плеткою вежливенько побить, за руки держа, а гнев бы не был, а люди бы то не ведали и не слыхали»

 . Вместе с  тем, самая характеристическая  черта «Домостроя» -- это заботливость  о слабых, низших, подчиненных и  любовь к ним, не теоретическая,  не лицемерная, а чуждая риторики  и педантства, простая, сердечная,  истинно христианская . «Как следует свою душу любить,-- поучает он,-- так следует кормить слуг своих и всяких бедных. Пусть хозяин и хозяйка всегда наблюдают и расспрашивают своих слуг и подчиненных об их нуждах, об еде и питье, об одежде, о всякой потребе, о скудости и недостатке, об обиде и болезни; следует помышлять о них, пещись сколько Бог поможет, от всей души, все равно как о своих родных»⁶ Домострой.

 «Домострой» является самым «обытовленным» памятником древнерусской литературы, редко склонявшейся к бытовой конкретности. Особенно насыщена этой конкретностью третья часть произведения, посвященная правильному ведению домашнего хозяйства: «А сеницах бы было сено усътроено и не разрыто и не разволочено по леснице и по крыльцу и по двору не растаскано и всегда бы было обрано и подметено и в ногах и в грязи не затоптано, и не накапало бы, и не навъяло и не гнило, замкнуто а солома по тому же бы была в кровле, и прикладено и обрано и очищено…» Здесь намечается некоторое противоречие: наставление, носящее религиозный, христианский характер, имеет своей главной целью научить именно бытовой, житейской мудрости, причем такие христианские добродетели, как терпение, кротость, милосердие, рассматриваются автором как средства для приобретения выгод житейских: вслед за предписанием правильных, с точки зрения морали, поступков, Сильвестр сразу указывает на исходящую от этих поступков материальную выгоду. Это можно объяснить тем, что во времена создания «Домостроя» главенствовал не дух христианской заповеди, а ее форма.

 Это обрядник всего, что делать и как жить"

 И.П.Сахаров,первый исследователь "Домостроя".

 Сегодня мы многое подвергаем переосмыслению и реабилитируем  то, что еще совсем недавно было принято критиковать и бесповоротно отвергать, зачастую даже не читая произведения, будь оно трижды талантливым, только веря на слово "авторитетам".

 Так случилось  с памятником средневековой русской  литературы XVI века, надолго ставшим  синонимом "темного царства", что  совершенно не отвечает истинному содержанию этой уникальной книги, в которой  сконцентрировано духовное мироощущение своего времени.

 Речь идет о произведении, полное название которого таково: "Книга, называемая Домострой, содержащая полезные сведения, поучение и наставление всякому христианину  — мужу и жене, и детям, и слугам, и служанкам". И название говорит  само за себя. А потому как ни прикрепляй к нему ярлык "темное царство", любому здравомыслящему человеку понятно, о чем, собственно, идет речь: об устроении  дома и обо всем, что касается личной жизни гражданина.

 "Домострой"  — это энциклопедия русской  жизни XVI века. В ней наряду  с частными советами — к  примеру, как солить рыжики  или содержать посуду в чистоте  — даны и более серьезные  рекомендации: как устроить свой  дом так, чтобы в него было "как в рай войти"; как  обустроить свои взаимоотношения  со всеми членами семьи и  многое другое.

 Для своего времени "Домострой" был важным, регламентирующим жизнь текстом, своеобразным кодексом социально-экономических норм. Три  его основные части излагают правила  общежития в отношении:

 - "духовного  строения" (религиозные наставления);

 - "мирского  строения" (о семейных отношениях);

 - "домовного строения" (хозяйственные рекомендации).

 Единого мнения о том, кто является автором этой книги, до сих пор нет. Предполагают, что им мог быть сподвижник и духовный наставник молодого царя Ивана IV, будущего Грозного, протопоп Сильвестр. До нашего времени сохранилось около сорока списков этого произведения.

 Перелистаем же некоторые страницы "Домостроя", чтобы составить свое мнение о  незаслуженно отвергнутой и забытой  книге. Подивимся мудрости наших  предков.

 Основа основ

 В далеком XVI веке вся тогдашняя жизнь была подчинена религиозно-нравственным законам. Первые главы "Домостроя" наставляют в том, "Как христианам веровать во Святую Троицу и Пречистую Богородицу, и в Крест Христов, и святым небесным бесплотным силам, и всем святым…" (гл. 2); "Как любить Бога всею душою и близких своих, и страх Божий иметь, и помнить о смертном часе" (гл. 4) и т.п.

 Жизнь патриархальной русской семьи буквально сплеталась с жизнью Церкви: это и участие  всех в церковных богослужениях, празднествах и таинствах; и благочестивые  домашние обряды; и паломничества  по святым местам.

 В "Домострое" можно было найти рекомендации, "Как  святителей почитать, также и священников  и монахов" (гл. 5); "Как посещать в монастырях и в больницах, и  в темницах, и всякого в скорби" (гл. 6); "Как в Церкви мужу и жене молиться, чистоту хранить и никакого зла не творить" (гл. 13).

 Не для  нас ли, сегодняшних, эти полутысячелетней(!) давности наказы: "…милостыню, что просят, по силе своей возможности подавай, и вглядись в беду их и скорбь, и в нужды их, и, насколько возможно, им помогай, и всех, кто в скорби и бедности, и нуждающегося, и нищего не презирай…" (гл. 6);

 "…в Церкви  ни с кем не беседовать, стоять  в молчании, слушать, не оглядываясь;  ни к стене не прислоняться, ни к столбу…, не переступать  с ноги на ногу...; не выходить  до конца службы из Церкви, придти же к самому началу" (гл. 13).

 В каждом доме красный угол непременно предназначался для икон. Эти родовые, из поколения  в поколение переходящие святыни  символизировали духовную связь  и преемственность отцов и  детей. При часто случающихся  тогда пожарах в первую очередь  спасали именно их!

 К благоговейному отношению к иконам призывал и "Домострой". Вот как следовало "…дом свой украсить святыми образами и в  чистоте содержать": "Каждый христианин должен в доме своем, во всех комнатах, развесить по старшинству святые образа, красиво их обрядив, и поставить светильники, в которых перед святыми образами зажигаются во время молебствия свечи, а после службы гасятся, закрываются занавеской чистоты ради и от пыли…; и всегда их следует обметать чистым крылышком и мягкою губкою их протирать… А к святым образам прикасаться лишь с чистой совестью…" (гл. 8).

 Чистая совесть. Постоянно обращается "Домострой" к этой нравственной категории, о  которой мы сегодня предпочитаем и не вспоминать, а если невзначай  и упомянем в разговоре, то уж непременно с насмешливым оттенком — как  о чем-то архаичном, вымершем и даже почти неприличном в наше время.