Сословно-представительные учреждения в Западной Европе в средние века

Компетенция Генеральных штатов была неопределенной. В основном они высказывались по троякого .рода делам: а) вотированию налогов, ежегодных и новых субсидий; б) мирным соглашениям или переговорам, изредка – по политическим решениям внутренних конфликтов; в) предложениям и просьбам от сословий королю. Первое из полномочий практически отпало после 1439 г., когда Штаты утвердили постоянный государственный налог.

В конце XV и в XVI вв. нередки были случаи, когда сословия отказывались утвердить королевские предложения. Следствием этого бывали значительные перерывы в созыве представительства – по 20 или даже 70 лет. Созывать или не созывать сословия – это оставалось полностью на усмотрении короля. Совершенно не влияли Штаты и на законодательство. В силу таких особенностей своего положения Генеральные штаты лишь эпизодически противостояли королю, а в целом действовали с ним заодно и стали даже весомым орудием в политике государственной централизации страны.(XIV в.)

В Кастилии, Арагоне, Португалии сословно-представительными  учреждениями были кортесы, они возникли исторически, из феодальных советов-курий времени ранней монархии. С утверждением системы сословных привилегий кортесы получили государственно-политическое значение властных органов, значение национальных представительств. На протяжении XIII в. к участию в кортесах привлекаются горожане (Леон – 1188-й, Каталония – 1218-й, Португалия – 1254-й, Арагон – 1274-й, Валенсия – 1283 г. и др.). Это придало прежним советам общегосударственное значение. За кортесами закрепилось право окончательного одобрения законов (которые готовили законоведы-легисты, а затем утверждали в Королевском совете), выдвижения депутатов в королевские советы. Кортесы имели и судебную компетенцию, принимая жалобы на королевских официалов и даже на действия короля, которые затем направлялись в независимый верховный суд. В отдельных случаях кортесы настолько доминировали над короной, что в них утверждались даже ежедневные расходы на двор короля. Все налоги подлежали обязательному рассмотрению сословиями.

Кортесы собирались по особым приглашениям короля. Однако длительные перерывы были невозможны из-за необходимости утверждения  налогов погодно. В Каталонии, например (согласно Генеральной привилегии короля Педро II 1283 г.), кортесы обязательно собирались ежегодно; в Арагоне – раз в 2 года. Сословия созывались и заседали отдельно, по куриям. В арагонских кортесах их было 4: первая – высшее духовенство по праву личного присутствия и по королевским приглашениям, вторая – высшее дворянство пo праву личного присутствия и по приглашениям, третья – выборные от дворянства, четвертая – представители 10 городов, 3 общин и 18 селений. Решения принимались также по куриям. Причем могли быть законы, принятые с согласия только одного сословия (капитулы) –в этом случае они считались обязательными только для этого сословия (в отличие от общих постановлений кортесов – конституций). Формально голосование определялось большинством голосов. Но в первых куриях голоса важнейших лиц (например, архиепископа) «весили» больше всех других. Для проверки полномочий депутатов и представителей перед созывом кортесов создавались особые комиссии на паритетных началах: от короны и от депутатов. Решения кортесов оформляли и обнародовали короли.,

В Польше -  вальный сейм (с начала XV в.), выросший из местных феодальных съездов, а также земские и провинциальные сеймики. Здесь решались дела о налогах, важные судебные споры, крупные политические вопросы. Сословные представительства оказывали влияние и на формирование королевской рады (совета) – правительственного органа, куда вместе с королевскими сановниками входили местные правители, высшее духовенство, титулованные магнаты. Особые отношения короны и сословий были закреплены в «Генриховых артикулах» (1573), ставших своего рода конституцией польской сословной монархии. (Приняты они были в период резкого ослабления власти короля и короткого правления французского принца Генриха.) Артикулы утвердили неизменность выборов очередного короля шляхтой и существенные ограничения его власти. Без согласия сейма не могли решаться военные вопросы. Сейм избирал правительство – 16 сенаторов, без участия которых король не мог вести внешних дипломатических отношений, заключать брак, решать текущие дела. Нарушение статей конституции освобождало подданных от повиновения королю.

В разных странах полномочия сословно-представительных учреждений были разными. Пожалуй, самым политически сильным и активным был английский парламент. Наиболее слабым — германский рейхстаг, возникший довольно поздно и так и не получивший реальной возможности влиять на государственные дела.

Одной из функций сословных учреждений было вотирование налогов, т. е. предоставление короне разрешения на сбор налогов. Кроме того, сословные учреждения могли подавать прошения о новых законах, участвовать в обсуждении вопросов о престолонаследии и регенстве король, который только упрочил свою власть с помощью создания таких совещательных учреждений.

К концу классического средневековья, с завершением процесса централизации  основных европейских государств, сословная монархия постепенно изживает себя как форма государственного устройства. И генеральные штаты, и кортесы, и рейхстаг собираются все реже и реже, с их мнением считаются все меньше и меньше. Значение сохраняет только парламент в Англии, переживший и период тюдоровского абсолютизма, и бури английской революции, В целом же XVI в. знаменует собой приход новой эпохи — эпохи абсолютизма. 
Складываться абсолютизм начал еще в XV столетии, когда стали оформляться его особенные черты. Вместо сословно-представительных учреждений собираются местные сословные органы, решающие вопросы более частного характера. В то же время королевская власть стремится подчинить себе аппарат управления. С этой целью упраздняется феодальная армия — ополчение сеньоров всех рангов, и заводится наемная армия, оплачиваемая королем и служащая только ему. Король создает также целую армию чиновников (вместо наместников и управляющих, кормившихся со своих должностей), которые также живут на королевское жалованье. В это же время формируется целая система государственных, а не сеньориальных налогов. При помощи этих мер создается государство нового типа, в общем, уже совсем не средневекового. Это и были так называемые сословные монархии. Каждый человек в государстве принадлежал к какому-либо сословию, т. е. группе людей, объединявшихся общностью экономического и правового положения. Основных сословий было три: дворянство, духовенство и третье сословие, к которому причислялось подавляющее большинство населения — купцы, ремесленники и крестьяне. Первые два привилегированных сословия составляли господствующий класс: из их рядов выходили государственные деятели, военачальники, придворные, в их руках находилось управление как в центре, в королевской столице, так и на местах.

2. Католическая церковь и средневековое государство в Европе

Роль католической церкви в феодальном обществе определялась в значительной мере тем, что она была крупнейшим земельным собственником. Во Франции, например, даже и ко времени Великой  революции (1789 г.), ей принадлежала одна седьмая часть всей земли. Помимо того, церковь получала десятину, то есть налог в виде десятой части дохода крестьянского двора. Во многих государствах, особенно в Германии и Италии, католическая церковь располагала территориями, на которых она осуществляла государственную власть.

Церковь была главным представителем той идеологии, которая освящала феодальный порядок. В ХП и ХШ веках, будучи на вершине могущества, римский престол вмешивался во внутренние дела государств в качестве высшего судьи и арбитра, могущего "связывать и разрешать". Папы прибегали к отлучению от церкви королей, когда те выходили из подчинения. Совсем не случайно, что все массовые выступления против феодализма, включая великие крестьянские войны, были неразрывно связаны с критикой господствующей религии, с посягательствами на церкорь. Нельзя было, очевидно, ликвидировать феодальный строй, не дискредитировав прежде всего ту силу, которая его оправдывала.

 Одна из наиболее важных  привилегий церкви заключалась  в праве на собственную юрисдикцию, на свой собственный суд. Лица, принадлежавшие к церкви, будь  то монахи или крестьяне, работавшие  на монастырской земле, должны  были судиться в церковных  судах (за некоторыми исключениями) не только по гражданским спорам, но и по уголовным преступлениям. Начало особой церковной юрисдикции было положено еще в римскую эпоху. Стоя вне закона, христианские общины должны были сами разрешать споры, возникавшие в их среде, не прибегая ни к закону ненавистных язычников, ни к их презираемым судьям. Эта практика была подтверждена затем в "Послании", приписываемом апостолу Павлу: оно запрещает передавать судебные споры на разрешение "неверных". На основе весьма неопределенного положения, что все преступления, связанные с грехом, подлежат суду церкви, последняя присвоила себе подсудность по таким преступлениям, как ересь, вероотступничество, колдовство, святотатство (кража церковного имущества, а также насилие над священником), нарушение супружеской верности, кровосмешение, двоеженство, лжесвидетельство, клевета, подделка документов, ложная присяга, ростовщичество. Поскольку договоры весьма часто скреплялись религиозными клятвами, церковь объявила своей компетенцией область обязательственных отношений, настаивая на том, что всякое обязательство, даже если оно противоречит праву, должно исполняться для спасения души обязавшегося. В области брачно-семейных отношений христианская церковь вытеснила всякую другую юрисдикцию, сделалась единственным судьей. Она присвоила себе право контролировать распределение имущества между законными наследниками и исполнение завещаний. Из всего этого церковь научилась извлекать немалые выгоды. Церковь приняла на себя полицейские функции и внимательно следила за тем, как живет ее паства. Достаточно было женщине обрезать себе волосы и надеть костюм, похожий на мужской, как ей уже грозило отлучение. То же самое ожидало всякого, кто решился бы на критику церкви или ее служителей, даже самую малую. Отлучение состояло из трех стадий: простое отлучение, заключавшееся в лишении церковных благ; лишение гражданских прав, если не исправлялся; наконец, если и это не помогало, запрещение всякого общения с людьми. Для раскаяния давался срок - пока догорит свеча. Если отлученный не раскаивался, за ним посылала "святая инквизиция" - самое мрачное порождение римско-католической церкви.

Инквизиция, то есть особые суды для  расправы с "еретиками", вероотступниками и всякими инакомыслящими, была введена  католической церковью в ХШ столетии.

В 1232 году римский папа распорядился, чтобы всеми делами о ереси  занимался орден монахов-доминиканцев. Доминиканцы быстро овладели искусством преследования всего того, что выходило за пределы их понимания и потому вызывало подозрение. Они обладали для этого всем необходимым: невежеством, фанатизмом, неразборчивостью в средствах.

Тем не менее дело шло туго, пока инквизиция не добилась главного: права пытать всякого подозреваемого, попавшего в ее руки (с 1252 г.). Не зависимая от всех местных властей, не признающая иного закона, кроме своего собственного, инквизиция становится грозной силой. С появлением в том или ином городе инквизитора жителям предписывалось явиться к нему и сообщить о лицах, которых они подозревают в вероотступничестве. Раньше всего имелась в виду новая, городская интеллигенция, в которой церковь не без основания видела "сомневающихся и колеблющихся" в вопросах веры. Каждый, кто уклонялся от доноса, объявлялся заранее отлученным от церкви. Можно себе представить, какой размах приняли в этих условиях доносы и каким целям они служили в руках бесчестных людей. Инквизиция могла, впрочем, возбуждать преследование и по слухам. В инквизиционном процессе одно и то же лицо вело предварительное расследование и выносило приговор. Таким образом, вместо проверки доказательств и их оценки суд только подтверждал уже сложившееся мнение. Отвечая только за мягкость, но не за жестокость, следователь не жалел сил для того, чтобы добиться признания обвиняемого. Инквизиторы обладали правом прощать друг другу и своим подчиненным прегрешения, связанные с их профессиональной деятельностью. Основанием для начала следствия служил донос или показания подследственного, выдвинутые против третьего лица. На основе этого инквизицией начиналось предварительное следствие, затем собранный материал передавался юристам-квалификаторам (существовали с XIV в.). Получив положительное мнение юриста, инквизитор отдавался приказ об аресте подозреваемого. Очные ставки свидетелей обвинения с арестованными запрещались. Единственной причиной для отвода свидетелей являлась личная вражда. Никаких ограничительных сроков для проведения следствия не существовало. Инквизиторы при желании могли держать подозреваемого в камере неограниченное время. Человек мог умереть в ходе следствия или допроса, но в этом случае не действовало знаменитое: cessanta causa cessat effectus, оставались родственники умершего. Следующим этапом после следствия в инквизиционной процедуре являлся допрос. Цель допроса любым способом добиться у обвиняемого признания. Все другие методы следствия были менее желательны из-за тех хлопот, которые с ними связаны, и тех гарантий, которые они могли заключать для обвиняемого. Чем каверзней вопрос, чем скорее он мог запутать допрашиваемого, тем считалось лучше. Если не удавалось добиться быстрого признания, на чем следствие кончалось, прибегали к пытке. Пытка, конечно, делала свое дело, тем более что инквизитор не был связан ни способом ее, ни временем. Он начинал пытку на любой стадии процесса и оканчивал ее, когда находил нужным или когда добивался признания, или когда его жертва умирала, не вынеся мучений. При этом в протоколе пытки непременно указывалось, что в случае, если у пытаемого "сломается какой-либо орган" или он умрет, то будет виноват сам. Понимали ли инквизиторы, что пыткой можно добиться ложного вынужденного признания? Без сомнения. Но им было нужно создать обстановку всеобщего ужаса, позволяющего властвовать неограниченно На мой взгляд, отличительной чертой инквизиторского суда являлось, то, что для него не существовало никаких обстоятельств, смягчающих вину, кроме как полного подчинения обвиняемого воле инквизиторов. Как я уже говорила, кроме осужденного наказание несли его родственники и потомки. После того как следствие было завершено, инквизиторы оглашали приговор. Таким образом, наступало аутодафе церемония приведения в исполнения приговора инквизиции. Аутодафе включало в себя оглашение приговора в присутствии королевского двора и местных властей, исполнение приговора: наказание плетьми, сожжение на костре и т.д., что осуществлялось светской властью. Я считаю, что суды инквизиции были чрезвычайно выгодны для католической церкви. Так как церковь получала средства для проведения крестовых походов (в XIII в. довольно популярным наказанием было принудительное участие в крестовых походах), кроме того, папская казна обогащалась за счет изымаемых инквизицией материальных ресурсов у осужденных. Можно даже сказать, что инквизиция способствовала укреплению веры, но основанием для веры был страх. Таким образом, возвышению папства в XII-XIII вв. способствовало проведение крестовых походов и мудрая политика папства, ставившего своей целью объединить вокруг Рима весь мир. Католическое монашество нередко называют армией папской; но, кроме этого духовного войска, Западная Церковь в Средние века старалась завести у себя настоящее регулярное войско. Во время Крестовых походов, в эпоху наибольшего религиозного одушевления и народа и вместе с тем крайнего смешения стремлений церковных с политическими, образовались так называемые духовно-рыцарские ордена (иоанниты, тамплиеры, тевтонские, ливонские рыцари). Члены их были воины и вместе как бы монахи, — принимали на себя воинские обязанности и вместе с тем монашеские обеты безбрачия и служения Церкви, начальники или гроссмейстеры их, также как генералы монашеских орденов, непосредственно имели сношения с папами. Папы надеялись в этих духовных рыцарях иметь сильнейшую опору для распространения повсюду своего влияния и подчинения себе всех своих противников, посылали их в другие части света распространять католическую веру и истреблять неверных, и в самой Европе направляли против всех представлявшихся непокорными и противными папству. Но сила этих духовно-рыцарских орденов, как учреждения в существе своем ненормального и несовместного ни с духом Церкви, ни с естественным устройством существующих государств, не могла долго держаться. При всем том это учреждение было очень характерным выражением общего духа католической Церкви — церкви, в которой до крайности перемешались духовные и материальные — религиозные и политические стремления, церкви — в собственном и наиболее грубом смысле этого слова — воинствующей. Один из самых жестоких гонителей духа, Конрад Марбурский (XIII в.) считал, что лучше убить 60 невиновных, чем дать ускользнуть одному виновному. Этот инквизитор послал на смерть сотни людей по простому подозрению. Пытка развращала и самих судей. Она лишала их человеческих чувств, жестокость становилась привычкой. За "признанием" следовало так называемое примирение с церковью, заключавшееся в отпущении грехов. Обвиняемый должен был подтвердить протокол допроса, указав непременно на то, что сделанное им признание является добровольным, а не вынужденным (после пытки). При отказе это сделать, равно как и при изменении показаний, данных на следствии, обвиняемый признавался вновь (и на этот раз окончательно) "отпавшим" от церкви, за что уже безусловно подлежал сожжению живым.

Никакой защиты обвиняемый практически  не имел. Если прибегали к свидетелям, ими оказывались одни монахи-доминиканцы. Для обвинительного приговора достаточно было показаний одного свидетеля.

Признание помогало избежать сожжения на костре, но обрекало на пожизненное  заключение. Отрицание вины вело на костер. При этом считалось, что церковь не проливает крови". Судоговорение было, как правило, тайным, сопровождалось мрачным, наводящим ужас ритуалом. Оправдание было редкостью, но и в этом случае человек заносился в разряд подозрительных, и жизнь его до самой смерти обставлялась тяготами. Новое подозрение - и уже ничто не могло спасти его от тюрьмы или мучительной смерти.

В Испании первый трибунал инквизиции был создан в 30 году. За первые же 20 лет он послал на костер 9 тысяч человек и еще 7 тысяч приговорил к сожжению заочно. При тогдашней малочисленности населения это огромные цифры. С развитием буржуазных отношений религиозные преследования принимали все более неприкрытый политический характер. Ими пытались бороться не столько с критикой религии, сколько с критикой феодализма, желанием перемен, тягой к образованию, к свободе мысли и слова.

Среди политических процессов, принявших  религиозную оболочку, особенно выделяется суд на Жанной д'Арк, девушкой из народа, героиней французского сопротивления английской интервенции в Столетней войне между Францией и Англией (XV в). Захваченная в плен французскими рыцарями, выступавшими в союзе с англичанами, она была куплена последними и выдана для суда продажному французскому духовенству. Судьями были назначены профессора парижского университета, епископы, монахи. Это был церковный трибунал. Жанну обвиняли в ереси, в том, что ее пророчества и "чудеса" исходят от дьявола, с которым она находится в связи. Чтобы добиться признания, ее запугивали на тайных допросах, в суде и темнице, где она находилась; ответы, носившие оправдательный характер, не заносились в протокол. Показания Жанны намеренно искажались, при этом спекулировали на ее наивности, неграмотности, неспособности разобраться в схоластических тонкостях. Допросы длились несколько недель. Всем, кто пытался выступить в ее защиту или подать ей благой совет, грозили смертью. 24 мая 1431 г. ей объявили приговор: сожжение. Тогда впервые Жанна сдалась. Почти помешавшись от страданий, она заплетающимся языком произнесла отречение. Ее приговорили к заключению "на хлебе печали и воде огорчения". Англичане добились публичной дискредитации Жанны, но они хотели еще и ее смерти. Против Жанны было выдвинуто обвинение в том, что она ходила в мужском платье. У нее вынудили клятву никогда больше не надевать его. Затем, чтобы обвинить ее в нарушении клятвы и новом "отпадении", ей подсунули ночью мужское платье и отняли женское. Новое обвинение придало Жанне силы. Она отказалась от своего отречения, объявила себя невиновной и не пожелала идти ни на какие уступки. Этого и добивались судьи. 30 мая ее посадили в телегу, повезли на площадь, где уже был заготовлен костер. На нее надели шапку осужденной. Пламя вспыхнуло, и Жанна погибла. В 1456 году по просьбе матери Жанны, а главное для того, чтобы по возможности смыть позор этой казни, французское духовенство пересмотрело приговор, и Жанна была признана невиновной. В 1894 году церковь признала ее "блаженной", а еще позже - "святой". На кострах инквизиции сгорели выдающиеся представители науки и культуры, национальные деятели, выступавшие в защиту народных интересов, такие, как Ян Гус и Джордано Бруно.