Леонард Эйлер и наше время

  Дух времени  требовал аналитического пути  развития точных наук, применения  дифференциального и интегрального исчисления для описания физических явлений. Этот путь и начал прокладывать Леонард Эйлер.

  В 1738 г.  появились две части введения  в арифметику на немецком языке,  в 1739 г. – новая теория музыки. В 1740 г. Эйлер написал сочинение  о приливах и отливах морей, увенчанное премией Парижской Академии.

  “30-летний  Эйлер стал знаменитостью, –  пишет его биограф Отто Шпис. – Однако плохо, что он жил  в далёком Петербурге, где Академия  не пользовалась должным уважением,  и к тому же в постоянной  вражде с “правителем дел” Шумахером”.

  Обстоятельства ухудшились, когда в 1740 г. умерла императрица Анна Иоанновна, царём был объявлен малолетний Иван VI, а реальная власть оказалась в руках Бирона. “Предвиделось нечто опасное, – писал позднее Эйлер в автобиографии. – После кончины достославной императрицы Анны при последовавшем тогда регентстве… положение начало представляться неуверенным”.

  Эйлер принимает предложение прусского короля Фридриха Великого, который приглашал его в Берлинскую Академию на весьма выгодных условиях

  В соответствии с поданным Эйлером прошением он был “отпущен от Академии в 1741 году” и утверждён почётным академиком. Он обещал по мере своих сил помогать Петербургской Академии – и действительно помогал весьма существенно все 25 лет, пока не вернулся обратно в Россию. 19 июня 1741 г. Леонард Эйлер с женой, двумя сыновьями и четырьмя племянниками прибыл в Берлин.

                Берлин. 1741-1766.

  В течение  всего времени пребывания в  Берлине Эйлер продолжал оставаться  почётным членом Петербургской Академии. Как он и обещал при отъезде из Петербурга, он по-прежнему печатал многие из своих трудов в изданиях Петербургской Академии; редактировал математические отделы русских журналов; приобретал из Петербурга книги и инструменты; иной раз и у него на квартире, на полном пансионе, разумеется, за соответствующую оплату (которую, кстати, канцелярия Академии присылала с большим опозданием), годами жили молодые русские учёные, командированные на стажировку.

  В Берлине главной задачей уже известного учёного было оживление деятельности Берлинской Академии, пришедшей в упадок вследствие продолжительной войны. В 1741 г. Эйлеру было поручено руководство обсерваторией, в 1743 г. Эйлер был назначен директором математического класса Академии.

  В 1742 г. вышло четырёхтомное собрание сочинений Иоганна Бернулли. Посылая его из Базеля Эйлеру в Берлин, старый учёный писал своему ученику: “Я посвятил себя детству высшей математики. Ты, мой друг, продолжишь её становление в зрелости”.

  Эйлер оправдал надежды своего учителя. Одна за другой выходят его научные работы колоссальной важности. В 1743 г. было опубликовано пять статей Эйлера и одна работа, получившая премию на конкурсе Парижской Академии наук. Работа была посвящена вопросу нахождения наилучшего способа наблюдения склонения магнитной стрелки. Вслед за тем публикуются “Введение в анализ бесконечных”(1748 г.), “Морская наука”(1749 г.), “Теория движения Луны”(1753 г.), “Наставление по дифференциальному исчислению” (1755 г.) – не говоря уже о десятках статей по отдельным частным вопросам, печатавшихся в изданиях Берлинской и Петербургской Академии.

  Огромную популярность приобрели в XVIII, а отчасти и в XIX веке Эйлеровы “Письма о разных физических и философических материях, написанные к некоторой немецкой принцессе…”, которые выдержали свыше 40 изданий на 10 языках.

  Эйлер не стремится удивить читателя; он вместе с читателем как бы проходит весь путь, ведущий к открытию, показывает всю цепь рассуждений и умозаключений, приводящую к результату. Он умеет поставить себя в положение ученика; он знает, в чём ученик может встретить затруднение, - и стремится предупредить это затруднение.

  В 1757 г.  Эйлер впервые в истории нашёл  формулы для определения критической  нагрузки при сжатии упругого  стержня. Однако в те годы эти формулы не могли найти практического применения.

  Почти сто лет спустя, когда во многих странах – и прежде всего в Англии – стали строить железные дороги, потребовалось рассчитать прочность железнодорожных мостов. Модель Эйлера принесла практическую пользу в проведении экспериментов.

  Жизнь Эйлера  во время его 25-летнего пребывания  в Берлине протекала в основном  спокойно, учёный целиком отдавался  научной работе. За эти годы  им было написано свыше 380 работ,  в том числе несколько книг. Из этих работ около 275 тогда же удалось и опубликовать.

  Эйлер “выдавал”  в среднем 800 страниц “ин-кварто”  в год. Это было бы немало  даже для создателя романов;  для математика же такой объём  научных трудов, очень чётко изложенных, включающих механику и теорию  чисел, анализ и музыку, астрономию и физику, теорию вероятности и оптику и пр., - просто не укладывается в сознании!

  Большой  популярностью в XVIII веке пользовалась астрономия. В её развитие в части небесной механики весьма весомый вклад внёс Эйлер. В 1744 г. вышел его учебник “Теория движения планет и комет”, в том же 1744 г. вышло научно-популярное сочинение Эйлера “О свойствах, движении и влиянии комет”. В 1753 г. Эйлер издаёт свою новую работу, выше упоминавшуюся “Теорию движения Луны”.

  На 1750 - 1760-е гг. приходятся классические работы Эйлера по механике жидкости. Эти работы дали сильный толчок к развитию теории уравнений с частными производными.

  Научная продуктивность Эйлера между тем возросла так, что превысила возможности публикации как в Берлинской, так и в Петербургской Академиях. В сборнике “Небольшие произведения различного характера”, содержавшем три тома (1746-1757), Эйлер опубликовал результаты некоторых своих исследований, которые он не смог поместить в журналах. Парижская Академия отметила ни с чем не сравнимые успехи Эйлера, избрав его в 1755 г. девятым иностранным членом, в то время как её статус допускал восемь таких членов.

  Фридрих  Великий, вполне оценивший гениальный  талант и обширные познания  великого геометра, давал ему  поручения чисто инженерного характера. Так, в 1749 г. он поручил ему осмотреть канал Фуно между Гавелем и Одером и указать необходимые исправления в недостатках этого водного пути; далее учёному было поручено исправить водоснабжение в Сан-Суси. По поводу этого появилось немало статей по гидравлике, написанных Эйлером  в разное время.

  Тем не  менее, начиная с 1762 г. Леонард  Эйлер думает о своём отъезде  из Берлина.

          Петербург. 1766-1783.

  В 1762 г.  на русский престол вступила  Екатерина II, прозванная “Великой”. Она хорошо понимала значение науки как для процветания государства, так и для собственного престижа; в рамках политики “просвещённого абсолютизма” провела ряд важных по тому времени преобразований в системе народного просвещения и культуры.

  Фридрих II “отпускал” на Берлинскую Академию лишь 13 тысяч талеров в год, а Екатерина II ассигновала свыше 60 тысяч рублей -

 сумму более  значительную.

  Императрица приказала своему послу в Берлине, князю Долгорукову предложить Эйлеру управление математическим классом (отделением), звание конференц-секретаря Академии и оклад 1800 рублей в год. “А если не понравится, - говорилось в письме, - благоволит сообщить свои условия, лишь бы не медлил приездом в Петербург”.

  Эйлер подаёт Фридриху прошение об увольнении со службы. Тот не отвечает. Эйлер пишет вторично – но Фридрих не желает даже обсуждать вопрос об отъезде Эйлера. В ответ на это он перестаёт работать для Берлинской Академии.

  30 апреля 1766 г. Фридрих наконец-то разрешает великому учёному уехать в Россию. 1 июня того же года почти 60-летний Леонард Эйлер вместе со своей семьёй, насчитывавшей 18 человек, оставил Берлин и ту Академию, в которой его творчество достигло своей наивысшей точки и необычайно возрос его авторитет учёного.

  28 июля 1766 г. Эйлер прибыл в Петербург, где ему был приготовлен триумфальный приём. Сразу же по прибытии учёный был принят императрицей. Екатерина осыпала его милостями: пожаловала деньги на покупку дома на Васильевском острове и на приобретение обстановки, предоставила на первое время одного из своих поваров и поручила подготовить соображения о реорганизации Академии. И в дальнейшем Эйлера неоднократно приглашали по вопросу реорганизации Академии, честь, оказывавшаяся его семье, была равноценной той, которой удостаивались местные потомственные дворяне.

  Возвращение Эйлера сопровождалось тяжёлыми ударами судьбы. После непродолжительной болезни его запущенная катаракта на здоровом левом глазу привела к усугубившейся слепоте – Эйлер перестал видеть. Однако это не отразилось на работоспособности учёного. Опираясь на свою феноменальную память и невероятную силу воображения, Эйлер продолжал работать: он диктует свои труды мальчику-портному, который всё записывал по-немецки.

  В 1771 г. в жизни Эйлера произошли два серьёзных события.

  В мае в Петербурге произошёл большой пожар, уничтоживший сотни зданий, в том числе дом и почти всё имущество Эйлера. Самого учёного с трудом спас приехавший ранее из Базеля швейцарский ремесленник Петр Гримм. Все рукописи удалось уберечь от огня; сгорела лишь часть “Новой теории движения Луны”, но она быстро была восстановлена с помощью самого Эйлера и его необыкновенной памяти, которую он сохранял до самой смерти.

  Слепому старцу пришлось переселиться в другой дом, расположение комнат и предметов в котором ему было незнакомо. Однако эта неприятность оказалась, к счастью, лишь временной.

  В сентябре того же года в Санкт-Петербург прибыл известный немецкий окулист барон Венцель, который согласился сделать Эйлеру операцию – и удалил с левого глаза катаракту. За работой приезжей знаменитости приготовились было наблюдать 9 местных светил медицины. Но вся операция заняла 3 минуты – и Эйлер снова стал видеть!

  Искусный окулист предписал беречь глаз от яркого света, не писать, не читать – лишь постепенно привыкать к новому состоянию. Но разве мог Эйлер “не вычислять”? Уже через несколько дней после операции он снял повязку. И вскоре потерял зрение снова. На этот раз – окончательно. Однако, как ни странно, отнёсся он к событию с величайшим спокойствием. Научная продуктивность его даже возросла: без помощников он мог только размышлять, а когда помощники приходили, диктовал им или писал мелом на столе, кстати сказать, вполне разборчиво, ибо кое-как мог отличить белый цвет от чёрного.

  В 1773 г.  по рекомендации Даниила Бернулли в Петербург приехал из Базеля его ученик Никлаус Фусс. Это было большой удачей для Эйлера. Фусс обладал редким сочетанием математического таланта и умения вести практические дела, что и дало ему возможность сразу же после приезда взять на себя заботы о математических трудах Эйлера. Вскоре Фусс женился на внучке Эйлера. В последующие годы – до самой своей смерти – Эйлер именно ему диктовал свои труды.

  В 1773 г.  умерла жена Эйлера, с которой  он прожил почти 40 лет. Это  было большой потерей для учёного, искренне привязанного к семье.

  В последние  годы жизни учёный продолжал  усердно работать, пользуясь для  чтения “глазами старшего сына”  и ряда своих учеников. Всего  же за период 1766-1783 гг. Эйлером  было написано около 380 статей  и сочинений.

  В сентябре 1783 г. учёный стал ощущать головные  боли и слабость. 18 сентября после  обеда, проведённого в кругу  семьи, беседуя со своим помощником  А.И. Лекселем о недавно открытой  планете Уран и её орбите, он  внезапно почувствовал себя плохо.  Эйлер успел произнести: “Я умираю” – и потерял сознание. Через несколько часов, так и не приходя в сознание, он скончался от кровоизлияния в мозг.

“Эйлер перестал жить и вычислять” (Кондорсе).

  Эйлер был иностранным членом наиболее значительных научных обществ того времени, в частности, Академии наук в Лондоне, Париже, Турине, Лиссабоне. Всем было ясно – ушёл из жизни один из самых выдающихся столпов науки.

  Леонард Эйлер был похоронен в Петербурге, на Смоленском лютеранском кладбище, на Васильевском острове. Надпись на памятнике гласила: “Леонарду Эйлеру – Петербургская Академия”. Три сына Эйлера и их дети остались в России.

  Осенью 1956 г.  прах великого математика и  монумент были перенесены на  старое кладбище Александро-Невской  лавры, где Леонард Эйлер теперь  покоится недалеко от могилы Ломоносова.