История развития корпораций в России

Анализ корпоративного права  того периода позволяет обнаружить сходство с ситуацией, наблюдаемой  в России сегодня. Использование  акционерной формы после нескольких десятилетий всеобщего огосударствления для нас в сущности является новым, и общество повторяет те же ошибки, которые совершались ранее.

Видя сложившуюся ситуацию и понимая, что она является неприемлемой, правительство предприняло попытки  все же упорядочить корпоративную  деятельность. Но последовавшие затем  законодательные новеллы оказались  безрезультатными, что показало бессилие государства сделать что-либо в  области частного права. А ведь каким  богатым был опыт западноевропейских стран! Однако он оказался неиспользованным. На Западе придавали большое значение обеспечению уставного капитала – в России большинство компаний создавалось на пустом месте (в результате этого появилось много «дутых»  компаний). Там законодатель, может быть, даже излишне подробно (особенно в Германии) определял основные позиции внутренних отношений компаний – в России вопросы управления едва намечались в уставе: например, упоминалось о том, что общее собрание является высшим органом компании, но не регулировался вопрос о правилах его созыва, о контроле за правлением и т. п. Правительство особенно ясно сознавало угрозу узурпации власти учредителями компании, но не находило возможности бороться с этим, опасаясь затормозить начавшийся процесс.

Именно поэтому Россию не обошла болезнь под названием  «надувательство». Сильные приступы этой болезни имели место в 1856 и 1864 гг. и сопровождались банкротствами, ажиотажем, паникой, спекуляциями, самоубийствами. Но все же предпринимательство тогда устояло.

Механизм надувательства довольно прост и до боли знаком нашим соотечественникам: учреждалось  АО, собиралась часть уставного капитала, выпускались акции, затем в прессе и околобиржевых кругах муссировались слухи о невероятной доходности новой компании, которая собирается дать очень большой процент (допустим, 100%) при существующих в государственном банке по вкладам 5–6% в год. Публика устремлялась на покупку акций, и на волне ажиотажа они сбывались по очень высокой цене. Учредители АО зарабатывали баснословные суммы. Но проходило время, и выяснялось, что приобретатели акций потеряли все или почти все.

И тем не менее число пострадавших в России в период утверждения капитализма по сравнению, допустим, с Англией было относительно невелико.

Во-первых, определенным барьером служили уголовно-правовые нормы. Не вернуть кредит, не оплатить вексель, продать недоброкачественный товар  считалось преступлением. (Но существовали другие возможности использования  чужих кредитов в собственных  интересах, например продать ценную бумагу по заведомо завышенному курсу.)

Bo-вторых, небольшое число  махинаций в общей массе акционерных  компаний объяснялось еще и  тем, что государственная власть  зорко следила за фондовым  рынком: устав АО утверждался  правительством, Министерство финансов  придирчиво рассматривало вопрос  об эмиссии ценных бумаг и  было способно влиять на советы  фондовых бирж, решавшие вопрос  о том, вводить или не вводить  в официальную котировку сомнительные  бумаги.

В-третьих, в России номиналы ценных бумаг всегда были высокими. Самая распространенная ценная бумага представляла собой акцию 250-рублевого  достоинства, и эта сумма была сопоставима с годовой заработной платой высококвалифицированного рабочего. Делалось это целенаправленно, чтобы  биржевой ажиотаж не отразился на малообеспеченных слоях населения  и не настроил их против предпринимательства  как такового.

Осознавая, что Закон 1836 г. страдает явными недостатками, правительство  приступило к разработке нового проекта, завершенного в 1861 г. Однако он провалился. И тогда в 1869 г. был подготовлен  еще один проект, в котором учитывалась  критика предыдущего. Его постигла та же участь. В 1872 г. последовал новый  проект. И ему тоже не суждено  было превратиться в закон. Таким  образом, неоднократные и настойчивые  попытки правительства устранить  выявленные недостатки в деятельности корпораций «гасились» Государственным советом, который после обсуждения вновь созданных документов всякий раз находил причины, чтобы их отклонить, или не утвердить, или послать на доработку.

Справедливости ради надо признать, что проекты были далеко не идеальными. Они довольно бессистемно  определяли правовое положение корпораций. Различия между ними не имели правового  характера. Порой очевиден был несправедливый подход в регулировании отдельных  сторон корпораций: очень сильно расширялись  права учредителей и управляющих, а рядовые акционеры практически  оставались безгласными. Многие важные вопросы в работе корпораций не были урегулированы вообще, т. е. проекты  содержали большие пробелы (об управляющих, об общем собрании, об органах контроля, об уголовной ответственности за махинации и др.). По крайней мере, в них не предлагалось установить какие-либо меры против спекуляции акциями. Да и вообще, тот факт, что правительство  всегда вставало на сторону учредителей, снижал предпринимательский дух  народа и не защищал простых вкладчиков от произвола. В процессе критики  этих проектов также отмечалось, что  они страдают космополитизмом и  не отражают русскую специфику. В  целом же все проекты имели  единую суть: они были направлены на то, чтобы сковывать развитие акционерного дела, а не способствовать ему. Вот  и вопрос: стоит ли сожалеть о  том, что ни один из проектов не стал таким.

Законодательный массив, упорядочивавший  деятельность корпораций, все же изменялся  и увеличивался. Были приняты такие  нормативные акты, как Торговый устав (1903 г.), Свод законов гражданских (1910 г.), Устав промышленности (1913 г.), Устав  кредитный (1914 г.), Устав железных дорог  и др. Все они содержались в  Своде законов, который затем  дополнялся и пополнялся новыми нормативными актами, в частности Сводным уставом  акционерного общества.

Итак, до революции 1917 г. законов, касающихся корпораций, было принято  довольно много. Корпоративное же право  шло своим, самобытным путем, развивалось, а точнее, «разливалось», подобно реке в период паводка. Такова особенность российского корпоративного права.

После 1917 г. хозяйственные  отношения в России существенно  изменились и стали основываться на таких категориях, как план, государственное  регулирование, целесообразность и  др. Имущественный оборот в структурном  отношении как бы распался на две  части: государственный оборот, основанный на методах централизованного регулирования, и частный оборот, обслуживающий  потребителей.

Все организации, обладающие правом юридического лица, делились на корпорации и учреждения. По соображениям хозяйственной целесообразности закон  признавал юридическими лицами самые  различные формирования, но не предоставлял прав юридического лица тем объединениям, которые существовали «вне его прямых велений и определенного им объема правоспособности». Все юридические  лица делились на: 1) преследующие цели чисто хозяйственные и 2) преследующие цели публично-правовые, культурные, социальные. Хозяйственные организации пользовались большей свободой, чем учреждения.

Одной из организационно-правовых форм в области хозяйствования были тресты. Если в 1921–1922 гг. на первый план выступала их хозяйственная и  правовая самостоятельность, то с 1927 г. тресты признавались прежде всего органами государства, выполняющими задания. Причиной тому были изменения в экономической политике государства, связанные с усилением плановых и регулирующих начал. Да, юридическая сущность треста изменилась, но это рассматривалось как тактическое «приспособление» старых форм к новым хозяйственным условиям. В отличие от акционерных обществ трест не строился по принципу корпоративности. В нем аккумулировалось имущество, ставшее государственным, которым управляли доверенные органы. Поэтому все особенности государственных предприятий переносятся в область внутренней организации трестов.

Тресты были увязаны между  собой и имели свой организационный  центр, вокруг которого концентрировались  и государственные предприятия. Эти центры, или «супертресты», охватывавшие целые отрасли промышленности, подчинялись ВСНХ. Такую структуру можно было рассматривать как гигантское акционерное общество, где государство было как бы коллективным пайщиком, выступающим в обороте в лице созданных им для этого специальных юридических лиц – трестов.

Декрет о трестах 1923 г. делил все имущество треста на основной и оборотный капитал. Формально  весь основной капитал был изъят  из гражданского оборота, но допускался так называемый государственный  оборот, т. е. возможность вышестоящих  органов перераспределять основной капитал между государственными предприятиями. В дальнейшем правовое положение трестов изменилось в  сторону наполнения их «государственной волей», понижения степени их автономности.

Попытки сочетать на первых порах централизованные и децентрализованные начала в народном хозяйстве вели к поиску иных, промежуточных форм организации предприятий. Вспомнили  и о формах, использовавшихся до революции, в частности о товариществах  и акционерных обществах.

Особенностью акционерных  обществ является складочный капитал  и свободное распоряжение акционеров своими паевыми взносами. Однако плановое начало проникало и в данную форму  хозяйствования. Об этом говорят следующие  факты: издание привилегированных  акций, обеспечение определенного  числа мест в правлении за государственными органами, введение режима «безответственности по долгам» для определенной части имущества акционерного общества и пр. Кроме того, умудрились наполнить эту форму хозяйствования «государственным» содержанием: пайщиками АО стали выступать предприятия «дочернего», вторичного типа.

Возник вопрос о юридической  природе акционерных обществ: носят  ли они частноправовой или публично-правовой характер. Пока ученые обдумывали этот вопрос, на акционерные общества распространили все нормативные акты и правила, регулирующие деятельность государственных предприятий.

В то время использовались и такие юридические формы, как  государственные товарищества. Они  образовывались по аналогии с акционерными обществами, но имели существенные особенности: в них отсутствовал какой бы то ни было минимум учредителей, не было общих собраний, а также членов правлений, и вообще порядок управления отличался простотой. Оставалось неясным, чем эти государственные товарищества отличаются от трестов.

Законодательство, существовавшее в первые годы после революции, различало два типа товарищеских объединений: 1) товарищество лиц (полное товарищество) и 2) товарищество капиталов (акционерные общества). О том, как был извращен юридический смысл второго типа товариществ (акционерных обществ), уже говорилось выше. Но Советская власть «добралась» и до простых товариществ лиц. Постановлением СТО от 19 февраля 1926 г. государственным предприятиям разрешалось участие в полных товариществах «при условии соответствия целей товарищества уставным целям предприятия». Тенденция, ведущая к расширению участия государства в товарообороте и в хозяйственной жизни вообще, просматривалась весьма отчетливо. Обосновывали это задачей государства охранять публичный интерес.

В 1927 году было принято Положение  об акционерных обществах, которое  окончательно разрешило вопрос о  юридической природе государственных  акционерных обществ, а таковых  среди акционерных обществ к  тому времени насчитывалось 90%. В  нем указывалось, что государственные  акционерные общества имеют своей  целью не формирование капитала, а  хозяйственную деятельность. Принцип  обезличенности акций в них был заменен определенно-личностными отношениями, акции этих обществ не котировались на бирже, не переходили из рук в руки в качестве товара, а играли роль паев, объединяющих субъектов. В указанном положении прямо отмечалось также, что государственные и смешанные акционерные общества (а их осталось всего 10%) лишь по форме являются акционерными обществами, по существу же они сохраняют черты государственного предприятия. Что касается смешанных акционерных обществ, т» они рассматривались как переходная ступень к государственным.

Автономия акционерных обществ, выработка их стратегии с помощью  собрания акционеров могли негативно  отразиться на обязательном выполнении плана. Теперь же акционерные общества смешанного типа или общества, основанные на частном капитале, допускались  далеко не во всех отраслях хозяйства. Их стали считать своего рода пережитками  прошлого. Акционерная форма оказалась  неприемлемой для государственных  предприятий и постепенно была вытеснена  окончательно из всех отраслей и сфер жизни общества.

На начальных этапах хозяйственной  жизни в Советской России использовалась и такая организационно-правовая форма, как синдикаты. Они образовывались по инициативе трестов и решали общие  для данных ассоциаций вопросы (вопросы  сбыта продукции, кредитования и  др.). И все же эта форма возникла не «снизу», а «сверху». ВСНХ, будучи не в состоянии контролировать великое  множество трестов, хотел сузить круг субъектов своего контроля. Таким  образом и появились синдикаты, выполнявшие по существу функцию главков или даже министерств.

Несмотря на то, что в  основе создания синдикатов лежали соглашения трестов, направленные на облегчение их коммерческой деятельности, синдикаты  являлись монопольными организациями  в определенных отраслях. Их подчиненность  правительству говорит о том, что главным монополистом во всех сферах жизни стало государство.

Юридическая природа синдикатов оказалась неясной, но очевидно было одно: под действие Гражданского кодекса  они не подпадали (в синдикате  не было договорной автономии, интересы трестов, объединившихся в синдикат, не были противоположными, применялся особый порядок возмещения одной  стороной убытков другой и т. п.). Наличие у синдикатов уставов  могло ввести в заблуждение относительно их юридической природы, но такие  их черты, как плановость, служебность, взаимность, публичность, не оставляли  сомнений в том, что данный институт носит не частноправовой, а публично-правовой характер. Основу синдиката составляли все же не договорные, а властные отношения. На синдикаты возлагались  следующие задачи: обслуживание производственных и торговых нужд своих членов, устранение конкуренции и установление общей  плановой организации путем согласованного выступления на рынке, проведение общегосударственной  политики в определенной отрасли  промышленности, связь с народным хозяйством в целом.