Поэты серебряного века

МОУ лицей  «Наука» №35 
 
 
 
 
 
 
 

Выполнила: ученица 11х/б класса Килиной Дарьи

Проверила: Потракова  Г.И. 

г. Челябинск, 2010-11 гг. 
 
 

1. Краткая историческая справка

Никола́й  Алексе́евич Заболо́цкий (24 апреля (7 мая) 1903 — 14 октября 1958, Москва) 

Родился в восьми километрах от Казани, где его отец работал агрономом, а мать — сельской учительницей. Детство прошло в селе Сернур Уржумского уезда Вятской  губернии (сейчас республика Марий  Эл)[1]. Одно из впечатлений, составляющих исходный жизненный «фонд» его поэзии, — «и зима, огромная, просторная, нестерпимо блистающая на снежных пустынях полей, развёртывала передо мной свои диковинные картины…». А рядом другое: «…человеческая жизнь вокруг была такая скудная! Особенно бедствовали марийцы — исконные жители этого края. Нищета, голод, трахома сживали их со свету…»[2] В третьем классе сельской школы он уже «издавал» свой рукописный журнал и помещал там собственные стихи. С 1913 года по 1920-й жил в Уржуме, где учился в реальном училище, увлекался историей, химией, рисованием.

В 1920 году, окончив  реальное училище в Уржуме, он едет в Москву и поступает там на медицинское отделение университета. Очень скоро, однако, оказывается  в Петрограде, где обучается на отделении языка и литературы Пединститута имени Герцена, которое и заканчивает в 1925 году, имея за душой, по собственному признанию, «объёмистую тетрадь плохих стихов». В следующем году его призывают на военную службу.

Служит он в  Ленинграде, на Выборгской стороне, и уже в 1927 году увольняется в запас. Несмотря на краткосрочность и едва ли не факультативность армейской службы, столкновение с «вывернутым наизнанку» миром казармы сыграло в судьбе Заболоцкого роль своеобразного творческого катализатора: именно в 1926-27 годах он пишет первые свои настоящие поэтические произведения, обретает собственный, ни на кого не похожий голос. По окончании службы получил место в отделе детской книги ленинградского ОГИЗа, которым руководил С. Маршак.

Заболоцкий увлекался  живописью Филонова, Шагала, Брейгеля. Умение видеть мир глазами художника осталось у поэта на всю жизнь.

По выходу из армии поэт попал в обстановку последних лет НЭПа. Хищнический быт всякого рода дельцов был чужд и враждебен ему. Сатирическое изображение этого быта стало темой стихов первого периода, которые составили его первую поэтическую книгу — «Столбцы».

19 марта 1938 года Заболоцкий был арестован и затем осуждён по сфабрикованному делу за антисоветскую пропаганду. В качестве обвинительного материала в его деле фигурировали злопыхательские критические статьи и клеветническая обзорная «рецензия», тенденциозно искажавшая существо и идейную направленность его творчества. От смертной казни его спасло то, что, несмотря на тяжелейшие физические испытания на допросах, он не признал обвинения в создании контрреволюционной организации, куда якобы должны были входить Н. Тихонов, Б. Корнилов и др.

Срок он отбывал  с февраля 1939 г. до мая 1943 г. в системе Востлага НКВД в районе Комсомольска-на-Амуре; затем в системе Алтайлага в Кулундинских степях; с марта 1944 г. — в Караганде, уже освобождённым из-под стражи. Частичное представление о его лагерной жизни даёт подготовленная им подборка «Сто писем 1938—1944 годов» — выдержки из писем к жене и детям.

В таких условиях Заболоцкий совершил творческий подвиг: закончил переложение «Слова о полку Игореве» (начатое в 1937 г.), ставшее лучшим в ряду опытов многих русских поэтов. Это помогло ему добиться освобождения и в 1946 г. переехать в Москву.

В 1946 году Н. А. Заболоцкого восстановили в Союзе писателей, он получил разрешение жить в столице. Начался новый, московский период его творчества. Несмотря на все удары судьбы, он сумел сохранить внутреннюю целостность и остался верным делу своей жизни — как только появилась возможность, он вернулся к неосуществлённым замысла

Период возвращения  к поэзии был не только радостным, но и трудным. Были счастливые минуты вдохновения, были сомнения, а порой  и чувство бессилия выразить то многое, что скопилось в мыслях и искало путь к поэтическому слову. Не случайно в написанных тогда стихотворениях «Слепой» и «Гроза» звучит тема творчества, вдохновения. Большинство стихотворений 1946—1948 годов относятся к шедеврам лирики Заболоцкого. В них чётко прослеживается преемственность творчества 30-х годов. Именно в этот период было написано поэтом одно из самых трагических стихотворений XX века «В этой роще берёзовой». Внешне построенное на простом и очень выразительном контрасте картины мирной берёзовой рощи, поющей иволги-жизни и всеобщей смерти, оно несёт в себе щемящую грусть, отзвук пережитого, намёк на личную судьбу и трагическое предчувствие «белых вихрей», общих бед. В 1948 году выходит третий сборник стихов поэта.

Не всё было просто в московской жизни Николая  Алексеевича. Творческий подъём, проявившийся в первые годы после возвращения, сменился спадом и почти полным переключением творческой активности на художественные переводы в 1949—1952 годах. Время было тревожным. Опасаясь, что его идеи снова будут использованы против него, Заболоцкий зачастую сдерживал себя и не позволял себе перенести на бумагу всё то, что созревало в сознании и просилось в стихотворение. Положение изменилось только после XX съезда партии, осудившего извращения, связанные с культом личности Сталина.

Хотя перед  смертью поэт успел получить и  широкое читательское внимание, и  материальный достаток, это не могло  компенсировать слабость его здоровья, подорванного ссылкой. В 1955 году у Заболоцкого  случился первый инфаркт, а 14 октября 1958 года его больное сердце остановилось навсегда.

Похоронили поэта  на Новодевичьем кладбище. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

2. Направления, к которым принадлежал поэт, его роль в развитии этих направлений.

В ранних стихах поэта смешивались воспоминания и переживания мальчика из деревни, органически связанного с крестьянским трудом и родной природой, впечатления ученической жизни и пёстрые книжные влияния, в том числе господствующей предреволюционной поэзии — символизма, акмеизма: в то время Заболоцкий выделял для себя творчество Блока, Ахматовой.  
В середине двадцатых годов состоялось знакомство с поэтами группы ОБЕРИУ (Объединение реального искусства) – Даниилом Хармсом, Николаем Олейниковым, Александром Введенским. Слово «реальное» в этом названии носило весьма условный характер, на самом деле литературное направление группы было близко к абсурдизму. А он возник, что называется, не на пустом месте. Видимо, поколениям, помнившим «старые добрые» довоенные годы, сама новая реальность представлялась абсурдной. Обесценение человеческой жизни, голод и почти всеобщая нищета в богатейшей стране, безумные скачки экономики к военному коммунизму, а затем – после «похабного», по выражению Ленина, НЭПа, – к сталинскому тоталитаризму… Абсурдом, как выяснилось многие десятилетия спустя, была и сама задача построения коммунизма в одной – «отдельно взятой» – стране, превращение ее в некий полигон для испытания политических идей. Кто же еще, как не поэты и художники, могли так четко ощутить и выразить своими средствами веяния новых времен! Однако их творчество оказалось совершенно несовместимым с нарождающимся в советской литературе соцреализмом. Обериуты были чужды ему – за их творчеством угадывалась совсем не добрая усмешка, их лишенные внешней логики сюжеты, их непривычные образы, таившие за собой порою едкую сатиру, оскорбляли быстро омещанившееся сознание вчерашних революционеров, ставших вождями и чиновниками. Прислуживавшая им критика яростно ополчилась на «формализм» в литературе. Результатом травли стали трагические завершения судеб почти всех этих молодых поэтов. Не избежал их участи и Заболоцкий.

В окружении  талантливых друзей, живущих поэзией, постоянно спорящих о ней, живо интересующихся творчеством друг друга и всеми  литературными событиями и новинками, в веселой обстановке шуток и  пародий, сотрудничества в замечательных детских журналах «Еж» и «Чиж», освобождение от подражательства, поиск собственного «почерка» – совершались быстро. В 1929 году Заболоцкий издал первый сборник стихов «Столбцы». Cам автор так определил его характер и направление: «Хищнический быт всякого рода дельцов и предпринимателей был глубоко чужд и враждебен мне. Сатирическое изображение этого быта стало темой моих стихов 1927–1928 годов, которые впоследствии составили книгу "Столбцы"».

 «Вся эта  книга, – отмечает Н.Чуковский, – такая своеобычная, свободная, веселая, живописная». И еще: «Меня поразило, что ее написал вот этот степенный молодой человек. Со времен Маяковского не было у нас таких нестепенных, озорных книг». Но антимещанская сатира – вовсе не единственное содержание «Столбцов». Есть в нем и философские размышления о Вселенной, расположенной вне и внутри нас, о жизни и смерти, о природе и времени, о человеке и его отношениях с животным и растительным миром. К публикации «Столбцов» у их автора уже была собственная натурфилософская концепция. В её основе лежало представление о мироздании как единой системе, объединяющей живые и неживые формы материи, которые находятся в вечном взаимодействии и взаимопревращении. Развитие этого сложного организма природы происходит от первобытного хаоса к гармонической упорядоченности всех её элементов, и основную роль здесь играет присущее природе сознание, которое, по выражению того же Тимирязева, «глухо тлеет в низших существах и только яркой искрой вспыхивает в разуме человека». Поэтому именно человек призван взять на себя заботу о преобразовании природы, но в своей деятельности он должен видеть в природе не только ученицу, но и учительницу, ибо эта несовершенная и страдающая «вековечная давильня» заключает в себе прекрасный мир будущего и те мудрые законы, которыми следует руководствоваться человеку. Это не попытка опоэтизировать науку, которую в свое время предпринял Ломоносов в стихотворном «Размышлении о пользе стекла», а скорее, восторг художника перед величием и стройностью Мироздания. Восторг, детская наивность которого притушевана усмешкой, юмором. Вот строки из более позднего стихотворения «Меркнут знаки Зодиака»:

…Высока земли  обитель.

 Поздно, поздно. Спать пора.

 Разум, бедный  мой воитель,

 Ты заснул  бы до утра.

 Что сомненья? Что тревоги?

 День прошел, и мы с тобой –

 Полузвери,  полубоги –

 Засыпаем на пороге

 Новой жизни  молодой… 

 Фантастическое  смешение сказочного и реального,  свойственное современникам молодого  Заболоцкого – и обериутам,  и живописцам авангарда, –  таким, как хорошо ему знакомые Марк Шагал и Павел Филонов, совершенно пропадает в позднюю пору творчества поэта. «Новая жизнь молодая», которую так ждали, так призывали писатели в двадцатых годах, к концу тридцатых обернулась для многих из них «необоснованными репрессиями» и гибелью.

Другой период творчества наступает у поэта после освобождения из лагерей и возвращения из ссылки – во второй половине сороковых годов. Перенесенные ли тяжкие лишения и связанный с ними новый опыт, переосмысление ли жизненных ценностей и ревизия прежнего творчества явились этому причиной, но лагерная пора хронологически четко служит как бы водоразделом в его поэзии. К вышедшим до войны двум сборникам добавились еще два. Заболоцкий в эту эпоху приходит к реалистичности изображения, классической стройности, к той самой «неслыханной простоте», в которую впадают, «как в ересь», по выражению Пастернака. Стихи, родственные живописи авангарда, сменяются другими, близкими полотнам романтиков и реалистов. Даже сами названия стихотворений косвенно свидетельствуют об этом. Раньше: «Лицо коня», «Звезды, розы и квадраты», «Царица мух», «Школа жуков»… Теперь: «Город в степи», «Весна в Мисхоре», «Казбек», «Некрасивая девочка», «Старая актриса»… В них возникают пейзажи севера и юга, подмосковных рощ и тайги, Крыма и Кавказа, моря и морского побережья, портреты и жанровые зарисовки. «Любите живопись, поэты! // Лишь ей, единственной, дано // Души изменчивой приметы // Переносить на полотно…» – призывает он и сам следует этой декларации, замечая вокруг не только внешнюю, но и сокровенную, внутреннюю красоту, сопротивляясь общепринятому взгляду: «…что есть красота? И почему ее обожествляют люди?// Сосуд она, в котором пустота, // Или огонь, мерцающий в сосуде?». Воистину глобальный вопрос, который каждому из нас следовало бы задать себе в наше время. 

3. Основные сборники.

При жизни Н.Заболоцкого  вышло всего лишь 4 тонких сборника его стихотворений общим тиражом  немногим более 40 тысяч экземпляров: "Столбцы" (1929), "Вторая книга" (1937), "Стихотворения" (1948), "Стихотворения" (1957).