Поэтическое слово как экспрессема

Такой «фонд» характеризуется  неоднородностью, но качеством продолжительной  воспроизводимости, известной отобранности в процессе противоречивого развития культуры на протяжении многих десятилетий. Вся история слова ветер входит в структуру экспрессемы.

Сочетание холодный осенний ветер может рассматриваться как стандартное решение, которое может иллюстрировать статью на слово ветер в толковом словаре и как эстетически значимый факт в тексте «Легкого дыхания» Бунина. Так, обнаруживаются принципиально разные функции, и показывает, насколько телеология отдельных приемов и стилистических элементов в прозе может быть не менее тонкой и в то же время, более развернутой в художественном пространстве, чем в поэзии.

Эпитеты

Круг эпитетов к слову ветер широк и разнообразен.

Пушкин: быстротечный, летучий, майский, ненастный, поздний, пустынный, хладный/ холодный, шумный.

Мандельштам: дующий, западный с Невы, горный, свежий, черный, широкий, бархатный крыластый, китайский пряный.

Луговский: мохнатый, юный, альпийский, родимый, пролетный, вьюжный, пронзительный, пустынный, весенний, крепчающий, тихий, черный и др.

Творчество Луговского, несмотря на его индивидуальность, в концентрированной форме отражало процессы, характерные для советской поэзии в целом.

Здесь мы наблюдаем  расширение круга эпитетов за счет появления новых реалий. Такие  эпитеты  углубляют художественное освоение реалий давно уже зафиксированных общим языком, и лишь обнаруживают в них новые связи. Как справедливо говорил Веселовский, «история эпитета есть история поэтического стиля в сокращенном издании. И не только стиля, но и поэтического сознания». Эпитет- чрезвычайно представительный троп для истории поэтического языка и отдельных его стилей. 

Олицетворения

Внутренняя форма слова ветер в традиционном смысле термина- как признак или основание номинации остается с точки зрения нормативного подхода, неизменной на «этимологической линии толкования»¹³. Внутренняя форма экспрессемы ветер в поэтическом же языке существенно меняется, обогащается с каждым новым контекстом.

В качестве примера  Григорьев рассматривает стихотворение Пушкина «Езерский». Исследователь говорит, что олицетворения слова ветер в поэтическом языке как до Пушкина, так и после него, обычны. Но разнообразие способов олицетворения возрастает по направлению к современности.

Рассмотрим строки «Затем, что ветру, что орлу,/ И сердцу девы нет закона».

Здесь олицетворение  достигается двумя способами:

1. ответом на вопрос «зачем?», имеющим смысл  в отношении одушевленного существа;
2. соположением слов ветер, орел, сердце девы при общем для них предикате.

Повторение вопроса  «зачем?» по отношению к действиям ветра воспринимается как  прямая или скрытая аллюзия на пушкинский текст. Таким образом, соположение как способ словопреобразования, лишенный обязательной связи с конкретными словами, может быть многократно использоваться в самых различных ситуациях. 

Паронимия

Исследователями поэтического языка давно обозначена проблема связи звука и смысла в тексте. На примере слова ветер хорошо видно, как аллитерации становятся материалом для различных семантических эффектов.

Рассмотрим на примере стихотворения К. Бальмонта «Я вольный ветер, я вечно вею…». Оно является ярким примером связи звука и смысла.

В первых двух четверостишиях работают сразу несколько рядов аллитерации: во- первых, это плавные Л, Н, М, во-вторых, аллитерация на В, З, Х, Ш. Также присутствует и ассонанс на Е, О:

«Я вольный ветер, я вечно вею, /Волную волны, ласкаю ивы,/ В ветвях вздыхаю, вздохнув, немею,  /Лелею травы, лелею нивы.»

Данная звукопись  создаёт не только звуковой образ  ветра, но и работает на создание его  основных характеристик – это  лёгкость, воздушность, нежность, всепроникающая сила.

Читаем дальше: «В любви неверный, расту циклоном, /Взметаю тучи, взрываю море,/ Промчусь в равнинах протяжным стоном – /И гром проснётся в немом просторе…»

В данном четверостишии  ветер приобретает совершенно иные характеристики: из лёгкой, воздушной  стихии он превращается в разрушительную, мощную и страшную, сметающую всё  на своём пути. Но, несмотря на то, что меняется характер стихии, сущность её остаётся всё та же, что подчёркивается ключевыми эпитетами: если в первом четверостишии это эпитет «вольный», то во втором – «неверный», что в данном контексте приобретает значение свободный, не связанный ни с кем и ни с чем.

Данный контекст, являясь сильным, имеет большую значимость для обогащения экспрессемы ветер, внося не только новые смыслы, но и новые способы создания экспрессоидов. Звукопись не только создаёт неповторимый образ стихии, наполненный различными философскими смыслами, но и несёт в себе функцию психологического воздействия, закрепляя образ ветра в сознании читателя. 

Выводы

Структура слова как единицы поэтического языка существенно отлична от слова как единицы литературного языка. Слово как экспрессема поэтического языка представляет собой культурно- историческую парадигму контекстов индивидуального (и прежде всего- литературно- художественного) употребления этого слова, значимых для общества в некоторый момент (период, эпоху) его развития. Так, история экспрессемы может оказаться более актуальной, чем синхрония ее использования.