Автор: Пользователь скрыл имя, 11 Января 2012 в 10:15, реферат
Началось всё несколько тысяч лет назад на апенинском полуострове в месте, которое называлось Лациум. Там жили латины. Они жили около албанских гор. Благодаря тому, что они добывали соль (соль в те времена была ценнейшим продуктом) и удачному место расположению через эти места проходили торговые пути племя начало быстро расти и образовалось римское государство.
Введение………………………………………………………………………….3
Этапы развития латинского языка…………………………………………..4
Основоположники латинского языка………….……………………………5
Заключение. …………………………………………………………………….18
Список используемой литературы…………………………………………..19
Особое значение для лингвиста имеют те надписи, составители которых недостаточно владели литературным языком и правилами орфографии; в отклонениях от грамматических норм книжного стиля, в дисграфиях (неправильных написаниях) обнаруживаются такие тенденции народноразговорной речи, которые в литературные памятники или вовсе не проникают, или проникают гораздо позже, чем они засвидетельствованы в надписях. В эпиграфическом материале нередко оказывается зафиксированным начало процессов, получающих свое завершение уже в романских языках, за пределами латыни в собственном смысле этого слова.
Степень отдаленности от литературного языка зависит и от общего характера надписи, от ее назначения, и от уровня образования ее составителей. В официальных документах времени ранней империи отклонения от литературной нормы встречаются лишь спорадически, но с IV в. н. э. они попадаются уже чаще. Более богатый материал в этом отношении содержат частные надписи, в первую очередь многочисленные тексты на надгробных памятниках. Следует, однако, иметь в виду, что и надгробные надписи обычно имеют некоторую претензию на „литературность", составляются в определенной стилевой традиции, нередко в стихах; они ориентированы поэтому на литературный язык, и лишь недостаточное владение им приводит к тому, что грамматические и фонетические особенности народноразговорной речи с большей или меньшей силой прорываются наружу, отнюдь не отражаясь здесь в полной мере. Разумеется, чем непритязательнее текст, тем более он свободен от влияния книжности. Таковы, например, надписи—обычно очень короткие на предметах домашнего инвентаря, надписи, намалеванные или нацарапанные на стенах домов. Эта последняя категория могла сохраниться в сколько-нибудь значительных размерах лишь при исключительных обстоятельствах, но в засыпанных извержением Везувия Помпеях мы имеем тысячи совершенно непритязательных текстов, свидетельствующих о строе живой латинской речи своего времени (подробнее о помпейских.); некоторый аналогичный материал обнаружен и в самом Риме, в караульной седьмой пожарно-полицейской когорты (cohors vigilum) и в служебных помещениях императорского дворца на Палатине.
Заслуживает упоминания еще одна категория сравнительно далеких от книжного языка надписей. Это так называемые tabellae devotionis 'заговорные дощечки со всевозможными наговорами и „присушками" против каких-либо ненавистных лиц, соперников, соперниц и т. п.; адресованные подземным богам, эти дощечки опускались в гробы или свежие могилы в расчете на то, что покойник доставит их по назначению. I Низкий культурный уровень людей, прибегавших к подобного рода средствам, дает себя знать также и в языке и орфо-> графин tabellae devotionis. Имеется свыше сотни таких дощечек с латинским текстом; древнейшие относятся еще к 1 в. до н. э.1
Хотя надписи и являются памятниками, дошедшими непосредственно от античности, не следует думать, что текст их всегда в точности отражает намерения составителя. Ошибки графического характера — смешение сходных букв, перестановка их, повторения, пропуски по недосмотру или за отсутствием места — представляют собой весьма частое явление, в котором одинаково бывает повинен и мастер, изготовлявший надпись, и „автор", оставивший следы своего творчества где-либо на стене. Если в „Senatusconsultum de Bacanalibus" в трижды повторенной формуле dum ne minus senatoribus С adesent мы один раз находим написание senatorbus, то это, очевидно, лишь графическая ошибка, пропуск /, а никак не свидетельство того, что в латинском языке II в. до н. э. возможно было присоединение окончания -bus к согласной основе без элемента -I-, проникшего в согласное склонение из склонения основ на -i- (senatoribus по аналогии civi-bus). Пользуясь эпиграфическим материалом как историко-лингвистическим источником, необходимо учитывать наличие графических ошибок, и только то, что встречается более или менее часто, может рассматриваться как достоверно засвидетельствованная особенность языка.
Не во всех случаях, наконец, эпиграфические памятники. свободны и от последующих искажений текста. Некоторые надписи реставрированы — в античности или в позднейшие времена. К их числу принадлежит и надпись на так называемой ростральной колонне по случаю морской победы консула Дуилия над карфагенянами в 260 г. до н. э. Более ранние тексты открыты были сравнительно недавно, и в течение долгого времени эта надпись, рассматривавшаяся как древнейший датируемый документ римской эпиграфики, сбивала с толку исследователей своей пестрой смесью архаических и позднейших элементов языка, к которым присоединяется и значительное количество лжеархаистических форм, в действительности никогда не существовавших. Комбинируя археологические и. лингвистические данные, удалось установить, что и колонна и надпись реставрированы в начале эпохи империи и что ее текст отражает лишь представления римских антикваров-о языке III в. до н. э. Зная, что в древних памятниках е нередко соответствует позднейшему 1, о — позднейшему и, что аблатив имел в ряде случаев отпавший впоследствии конечный элемент -d, эти антиквары обобщили свои наблюдения и подставляли с и о вместо исконных / и и, придавали каждому аблативу конечное -d; при этом получались невозможные формы вроде exfoeiont = effugiunt (с исконным -U-, ср. <р;иуы), между тем как характерные для III в. до дифтонги ai и oi всюду заменены позднейшими ае, ое. Такая реставрация надписей все же представляет собою редкий случай и не характерна для категории эпиграфических памятников в целом.
Таким образом, к надписям, как и к любому другому виду источников, нельзя подходить без должной критики; однако значение их для историко-лингвистнческого исследования огромно. Научная разработка истории латинского языка началась с того момента, когда язык надписей стал предметом, систематического изучения.
Рядом
с текстами, литературными и
изложение латинского словоизменения; им же мы обязаны большей частью известных нам отрывков из произведений архаических римских писателей.
О начатках римской грамматики и ее роли в формировании латинского литературного языка мы будем говорить в разделе о становлении классической латыни. Последующая история римских грамматических учений еще ждет своего исследователя.1 Не выяснен в достаточной мере ни круг литературных памятников, охваченных исследованиями римских грамматиков, ни принципы, по которым они отбирали материал, ни теории, на основании которых они его истолковывали. Мы ограничимся здесь кратким указанием на важнейшие дошедшие до нас труды, которыми приходится пользоваться при изучении истории латинского языка.
Закон „отбора", действовавший при сохранении литературы технического содержания, имеет силу и в отношении произведений римских грамматиков. До нас дошли главным образом произведения более позднего времени, зачастую являющиеся уже компиляциями или сокращенными изложениями трудов более ранних авторов.
Процесс постепенного сокращения („эпитомирования") может быть проиллюстрирован на судьбе одного из самых значительных памятников римской лексикографии, словаря Веррия Флакка.
Античная лексикография не ставила себе целью охватить весь словарный состав языка, а преследовала обычно либо этимологические, либо глоссографические цели (термин „глосса" означает редкое, непонятное и потому нуждающееся в истолковании слово), либо, наконец, цели реального, историко-антикварного толкования. В начале новой эры Веррий Флакк подвел итог лексикографическим работам римских ученых республиканского периода в огромном труде „De signifi-catu verborum". Слова были расположены в алфавите первых букв (внутри буквы алфавитное расположение уже не соблюдалось) и сопровождались многочисленными цитатами из римских литературных памятников, поясняющими употребление слова. Цитировались и старинные тексты и современные авторы — вплоть до Вергилия. Точные размеры словаря не известны, но отдельные буквы обнимали по нескольку книг;
так, упоминается пятая книга из числа занятых буквой Р.
Труд Веррия Флакка полностью не сохранился; его вытеснило извлечение, составленное примерно в III в. н. э. Помпеем Фестом. Фест, по его собственному признанию, исключил из словаря Веррия Флакка те слова, которые считал уже отжившими и вышедшими из употребления, а прочий материал сократил, значительно уменьшив общий объем словаря и доведя его до 20 книг. Однако и извлечение Феста плохо сохранилось: до нас дошла лишь одна рукопись и притом в тяжело поврежденном виде: первая поло-вина ее пропала, а оставшаяся часть пострадала от огня. Целиком дошло извлечение, сделанное из „извлечения" Феста Павлом Дьяконом, современником Карла Великого. Павел опускает цитаты, ограничиваясь кратким объяснением слов.
Значительное место занимает лексикографический материал и в большой компиляции Нония Марцелла (III—IV вв. н. э.)
" „De compendiosa doctrina ad filium". Ноний — архаист, и „сжатая наука", которую он намерен преподать сыну, состоит в умении употреблять старинные слова, встречающиеся у писателей времен республики. Значение труда Нония — в его цитатах; сатиры Луцилия или „Менипповы сатуры" Варрона известны нам главным образом по отрывкам, приводимым Нонием." К более позднему времени относится большой энциклопедический труд Исидора Севильского (VI—VII вв.) „Etimologiae", или „Origines". Ценный и не известный нз других источников материал содержат многочисленные „глоссарии" (начиная с VII в. н. э.) как двуязычные, латино-греческие и греко-латинские, так и чисто латинские; в этих последних старинные слова объясняются с помощью более употребительных в позднее время, но бывает и обратное, когда позднейшие слова или формы получают истолкование через классические, например cetus : quietus.
Из грамматической литературы республиканского периода сохранились в связно только 6—10-я книги трактата Марка Теренция Варрона (116—27} „De lingua Latma", co
стоявшего ни 2- книг. В которых разбирались вопросы этимологии, флексии и синтаксиса.
„Речь по природе троечастна,— говорит Варрон (V1I1,1),— н первая часть ее — как слоиа были установлены для вещей; вторая — каким образом они, отклонившись от этих последних, приобрели различия; третья — как они, разумно соединяясь между собой, выражают мысль".
Дошедшие до нас книги содержат конец первой, этимологической части трактата (кн. 5—7-я) н начало второй части, посвященной „отклонению", т. е. флексии (кн. 8—10-я); в этих последних книгах излагается спор между двумя грамматическими школами — аномалистов и аналогистов (ср. стр. 187). Трезвость суждения и внимательное отношение к своеобразию строя латинского языка выгодно отличают изложение Варрона от позднейших грамматических теорий, в которых нередко наблюдается стремление механически переносить в латинскую грамматику категории, установленные для греческого языка.
Позднейшая теория запечатлена в многочисленных поздне-античных руководствах „грамматической науки" (ars gramma-tica), отличающихся друг от друга только объемом, а по существу составленных в единой традиции, с незначительными отклонениями в трактовке отдельных грамматических проблем. Основную часть такого руководства составляет учение о частях речи с их „акциденциями", т. е. обнаруживающимися в них грамматическими категориями, устанавливаемыми, главным образом, на основании морфологических наблюдений; заканчивается изложение сннтактико-стилистнческим разделом о „достоинствах и недостатках речи", причем синтаксический материал обычно группируется вокруг вопроса о так называемом „солекизме" — невзаимосогласованном предложении. Основной части предшествуют разъяснения таких понятий, как звук, буква, слог, ударение, а введением ко всему служит определение „грамматической науки" и ее задач.
Древнейшие из дошедших до нас римских руководств относятся к III—IV в. н. э., но самый тип может быть прослежен в Риме гораздо раньше, по крайней мере в I в. н. э.: уже Квинтилнан в своем кратком обзоре „грамматической науки" (Institutio Oratoria, I, гл. 4—5) придерживается такого порядка расположения материала. Этот римский тип учебника не полностью совпадает с построением греческой грамматики Дионисия Фракийского, получившей у греков каноническое значение; так, обязательный у римлян завершающий стилистический раздел отсутствует в грамматике Дионисия. Римский вариант по своему построению примыкает к более ранней эллинистический традиции, нл'ы'с ni<iii ;;и сохранившемуся лишь в конспективном изложении Диогена Лаэртня трактату философа стоика Диогена Вавилонского (первая половина II в. до н. э.) И to'-, ctovr?. Стоическая грамматика, переработанная ка греческой почве александрийцами, попала в Рим через стоическую школу пергамских филологов еще во II в. до н. э. в своем первоначальном виде, и Рим, впоследствии усвоив основное содержание александрийской грамматической системы, сохранил структуру и ряд деталей стоического изложения.
Из сохранившихся руководств наиболее обширными являются трактаты Харисия (IV в.), Диомеда (IV в.) и огромный труд Присциана (начало VI в.) „Institutio de arte grammatica", несколько отличающийся от обычного римского типа и основанный на грамматической системе Аполлония Дискола, известного греческого грамматика II в. н. э. Широко распространено было в школьной практике руководство Доната (IV в.), сохранившееся в двух вариантах, полном и сокращенном („Ars maior" и „Ars minor"); к Донату имеется ряд комментариев (Сервия, псевдо-Сергия, Помпея, Кледония и др.). Боковые линии римской грамматической традиции представлены трудами Сацердота (конец III в.), Мария Викторина (IV в.), Проба (IV в.), Консенция (вероятно, V в.).