Образ Чацкого

Но вот  вопрос: для чего все это? Кому это  нужно? Фамусова учить жить? Скалозубу  говорить о науке? Молчалина презирать? Да они не поймут, вернее – поймут, но постараются поскорее избавиться от столь назойливых речей, которые  вредят их по-старому тихой, спокойной, размеренной жизни. Разумеется, они  и раньше слыхали такие речи, видали таких «книгочеев», «карбонариев», «проповедующих вольность»… 

И Чацкий не открывает им Америки своими критическими, обличительными речами. Они знают, что  все происходит точно так, как  он и говорит, но им это не мешает жить по-прежнему.

Так ради чего же нужны автору столь глубокие монологи перед Фамусовыми, заткнувшими  уши?

А.С.Пушкин, прочтя комедию, сказал, что в ней  только одно умное по-настоящему действующее  лицо – сам Грибоедов.

Значит, эти «монологи в пространство»  не случайны. Да и «в пространство»  ли они? Разумеется, нет. Ведь это –  пьеса. Пьеса, которую можно (нужно) играть на сцене, показывая зрителю  Фамусовых, Молчалиных, Скалозубов, Репетиловых, Загорецких и Чацких. Значит, и речи все они произносят зрителю –  нам.

К тому же, личная и общественная трагедия Чацкого очень тесно связаны  между собой. Ведь он и не думал  произносить речей ни перед кем, когда приехал. Он думал лишь о  своей любви, приезжал к одной  только Софье! А вот поди ж ты! Нарвался на такие «грубости» со стороны  всех, даже ничтожества – Молчалина. Это с одной стороны. А с  другой – Чацкий только то и делает, что упрекает, винит, обличает, так  что Софья вполне справедливо  задает вопрос, случалось ли ему  хоть «ненароком» добро о ком-нибудь сказать.

Чацкий  «колется» постоянно: и в разговорах с Софьей (любимой девушкой!), и  с ее отцом (будущим тестем!), и  с остальными (гостями в доме Фамусова, или служащими у него в доме!). Хотя, конечно, как же иначе может  вести себя Чацкий? Уподобиться Молчалину («…в мои лета не должно сметь  свои суждения иметь…»)? Нет уж, Чацкий есть Чацкий, и «обрядить» его «под кого-то» нельзя.

В конечном итоге все же получается, что вывод  «горе – от ума» напрашивается  сам собой. Ведь раз такой умный  герой, ни на что не закрывающий глаз, смело говорящий в лицо подлецу, что он подлец, дураку, что он дурак… Раз такой человек переживает трагедию и горе, стало быть, горе его – «от ума».

Горе  Чацкого в том, что он очень умен и горд для того, чтобы жить в фамусовском обществе. Конечно, он прав, но – и только. Ведь он – один. А что он может один? («Единица – вздор, единица – ноль». Горе одному – один не воин!). Справедливо. А Чацкий – один из «двадцати пяти» против «мира». Вот почему он не победитель. Но и не побежденный – ведь молодежь уже потянулась за такими, как он (Скалозуб рассказывает о своем брате: «Чин следовал ему, он службу вдруг оставил…», гости говорят о «читающей», т.е. образовывающей сознание молодежи). Фамусовское общество лишь численно превосходит «двадцать пять». Но оно тоже не побеждено и не победило.

Таким образом, в комедии нет ни победителей, ни побежденных. Кто победит –  решит время и история.

А пока:

«Судьба – проказница-шалунья 
Определила так сама: 
Всем глупым – счастье от безумья, 
Всем умным – «горе от ума»!»

Горе уму! Время  Чацких в России еще не пришло…