Нравственная проблематика «Рождественской песни в прозе» Чарльза Диккенса

Эбинизер Скрудж считает работные дома благодеянием для бедняков; его ничуть не трогают сообщения о людях, умирающих  с  голоду; по  его  мнению,  их  смерть  своевременно  снизит  избыток населения.

На тех немногих страницах, где  Скрудж выступает перед читателями до начала своего главного путешествия в жизни, каждое его движение, каждое слово дополняет реалистическими штрихами портрет скряги и эгоиста. Жизненная философия Скруджа наглядно раскрывается во взаимоотношениях с другими героями рассказа: клерком Кретчитом, мерзнущим в нетопленной конторе, племянником, на которого Скрудж обрушивает свой гнев за то, что тот смеет быть веселым, не имея гроша за душой, джентльменами-филантропами, пришедшими к нему с просьбой о пожертвовании бедным по случаю рождества.

Что бы ни делал, что бы ни говорил  Скрудж, он всегда остается в первой части рассказа бездушным, холодным и сухим — живым воплощением скаредности и эгоизма.

Все же Диккенс ставил перед собой задачу не показать нам Скруджа и его скверный характер, а прежде всего, продемонстрировать его изменение, духовное перерождение.

Как справедливо отметила А. Кретова, именно с визита покойного Джейкоба Марли к Скруджу начинается его путь к воскрешению “мёртвой души” Божьего творения, оскорбившего в себе Божий образ и подобие.

Диккенс настаивает на христианском основании рождественского преображения Скруджа по завету Евангелия о  том, что Бог не хочет смерти грешника и для последнего грешника открыты  врата к спасению [11].

В эгоизме Скруджа автор видит  не только источник зла для окружающих, но источник опасностей для самого героя.

В глазах Диккенса Скрудж, как отмечает В. В.Ивашева, – патологический характер, отступление от нормы. В этом весь смысл эволюции характера Скруджа в рамках сказочного сюжета [6, с. 184].

Открытие пустоты жизни, как  обнаруживается в финале, скорее всего, приходит к Скруджу во сне. Под  бой часов, который растягивает  у спящего один день до целого века, он способен преодолевать необратимость  человеческой жизни, летать над сушей  и морем, говорить с живыми и мертвыми, смешивать между собой реальность и фантазию. Именно во сне Скрудж открывает, что его прежнее существование  из-за желания разбогатеть постепенно стало бесплодным, что он спящий, мертвый человек еще в этой жизни, хотя поначалу имел дар стать  другим. И вот Скрудж под впечатлением увиденного просыпается, через воспоминание и осмысление прошлого, через наблюдение за лучшими людьми и прозрение в будущее, Скрудж приходит к духовному просветлению. Сознание того, что душевное перерождение и изменение отношения к людям должно принести ему пользу, заставляет его раскаяться, стать другим человеком: «Я уже не тот человек, каким был. И я уже не буду таким, каким стал бы, не доведись мне встретиться с тобой… Я буду чтить рождество в сердце своем и хранить память о нем весь год. Я искуплю свое Прошлое Настоящим и Будущим, и воспоминание о трех Духах всегда будет живо во мне. Я не забуду их памятных уроков, не затворю своего сердца для них» [4, с. 92].

В конце святочного рассказа выступает  новый Скрудж — человек с открытым сердцем, снисходительный хозяин и  добрый дядюшка: «И таким он стал добрым другом, таким тароватым хозяином, и таким щедрым человеком, что  наш славный старый город может  им только гордиться…Кое-кто посмеивался  над этим превращением, но Скрудж не обращал на них внимания – смейтесь на здоровье!.. всегда найдутся люди, готовые подвергнуть осмеянию доброе дело. Он понимал, что те, кто смеется, – слепы, и думал: пусть себе смеются, лишь бы не плакали! На сердце у него было весело и легко, и для него этого было вполне довольно» [4, с. 99-100].

Гуманность приносит счастье ее носителям. Делая добро другим, человек  сам становится счастливым. Таков  конечный вывод, который должен сделать читатель, узнав о просветлении Скруджа.

2.2. Философия жизни в произведении

«Рождественская песнь в прозе», входящая в цикл «Рождественских повестей» (Christmas Books, 1843-1848), отражает мечты Чарльза Диккенса о мирном переустройстве общества, классовой гармонии, нравственном перевоспитании буржуазии.

Катарский отмечает характерные высказывания по этому поводу, относящиеся к началу  40-х годов:  "...мои  нравственные  убеждения,  чуждые  всякой   узости,   вполне определенные и допускающие  существование  любых  сект  и  партий,  нетрудно изложить в общих чертах. Я верю и намерен внушать людям веру в  то, что на свете существует прекрасное, верю, невзирая на полное  вырождение  общества, нуждами которого пренебрегают и состояние которого на  первый  взгляд  и  не охарактеризуешь иначе, чем странной и  внушающей  ужас  перифразой  Писания: «Сказал господь, да будет свет, и не было ничего» [7, с. 212].

Оптимизм и вера в людей побудили Диккенса к решительной проповеди, побудили внушать людям свои веру и убеждения. Диккенс надеялся, что его услышат и отзовутся на его проповедь, он считал, что с обществом, нуждами которого пренебрегают, он все же говорит на одном языке.

Диккенс искренне считал, что каждый человек имеет право изменить свою жизнь, нравственно очиститься. В своих поисках истины писатель возвращался к великой тайне  любви – к страждущим, обремененным, к близким, к детям, ко всем, нуждающимся  в утешении. Когда люди задумаются над тем, как сделать, чтобы было хорошо всем, кто с ними рядом, они  догадаются, как сделать, чтобы было хорошо всем вокруг и тем, кто далеко. Свою точку зрения он высказывает устами племянника Скруджа: «Это радостные дни — дни милосердия, доброты, всепрощения. Это единственные дни во всем календаре, когда люди, словно по молчаливому согласию, свободно раскрывают друг другу сердца и видят в своих ближних, — даже в неимущих и обездоленных, — таких же людей, как они сами, бредущих одной с ними дорогой к могиле, а не каких-то существ иной породы, которым подобает идти другим путем…я верю, что рождество приносит мне добро и будет приносить добро, и да здравствует рождество!» [4, с. 11] Все эти идеи позднее назовут "философией Рождества" [5], а Диккенс станет для британцев синонимом главного праздника года.

Важно отметить наблюдение М.В. Урнова, который заметил об отсутствии в  «Песни» религиозной символики. В его романах часто возникает образ божественного младенца, а в «рождественских повестях», где, казалось бы, сам жанр предполагает его появление, нет даже упоминания о нем.  В святочных сказках, частью которых является и «Рождественская песнь» религиозный смысл рождественского праздника устранен, оттеснен реальностью, ее образами, а также фантастическими образами и мотивами, фольклорными и романтическими, призванными отразить реальность и выразить авторскую идею [19, с. 113].

Также Диккенс  придает решающее значение правильному  воспитанию. Недаром в его повести Дух настоящего показывает Скруджу двух уродливых детей -  Невежество и Нужду, говоря, что первый из  них  страшнее,  ибо  грозит  людям  гибелью: «— Они — порождение Человека, — отвечал Дух, опуская глаза на детей. — Но видишь, они припали к моим стопам, прося защиты от тех, кто их породил. Имя мальчика — Невежество. Имя девочки — Нищета. Остерегайся обоих и всего, что им сродни, но пуще всего берегись мальчишки, ибо на лбу у него начертано «Гибель» и гибель он несет с собой, если эта надпись не будет стерта» [4, с.74].

Автор искренне верил, что все беды бедных людей  происходят от их необразованности, неприспособленности  к буржуазному миру, где правят умные и расчетливые люди. Диккенс страдал вместе с бедняками душой, что возмущало их, возмущало и его. Он не жалел народ и не боролся за него и не просто любил, он сам был народом. Больше всего он един с бедняками в ненависти к тому, что слыло научным и прогрессивным. Справедлив их гнев или нет, Ч. Диккенс обвинял от своего имени.

Одним из положений «философии Рождества» является тема Детства. Детство  для Диккенса было не только коротким периодом в жизни людей, но и очень важным элементом полноценной человечности. Так он считал, что в хорошем и незаурядном человеке всегда сохраняется нечто от «детства», и воплощал это «детское» качество в своих лучших и любимейших героях.

Образы детей, которые в Рождественских рассказах Диккенса, во многом продолжают уже укоренившуюся в творчестве писателя реалистическую традицию в изображении детей, а с другой стороны, именно эти образы привносят новое звучание, оригинальные идеи и мотивы. Писатель был глубоко убежден в том, что «сердце, в котором действительно не найдется любви и сочувствия к этим маленьким созданиям, - такое сердце вообще недоступно облагораживающему воздействию беззащитной невинности, а значит, являет собою нечто противоестественное и опасное». Классическим примером образа ребенка, который заключает в себе идею добродетели и нравственного благородства, ребенка, способного изменить окружающий его мир, является образ Малютки Тима. Для своих лет он необычайно мудр и рассудителен, по-детски открыт миру и людям, что видно в отношении к нему его семьи и даже Скруджа, который «не может оторвать граз от Малютки Тима»: «– Это не ребенок, а чистое золото, – отвечал Боб. – Чистое золото. Он, понимаешь ли, так часто остается один и все сидит себе и раздумывает, и до такого иной раз додумается – просто диву даешься. Возвращаемся мы с ним домой, а он вдруг и говорит мне: хорошо, дескать, что его видели в церкви. Ведь он калека, и, верно, людям приятно, глядя на него, вспомнить в первый день рождества, кто заставил хромых ходить и слепых сделал зрячими» [4, с. 58].

Вместе с тем, Малютка Тим  смиренен и верен Богу, даже, невзирая на испытания, посланные ему.

Литературно-социальная программа  Диккенса может показаться наивной, но она продолжает традицию утверждения  ответственности человека не только за себя, но и за окружающий его мир. Несовершенства этого мира доступны исправлению, но начинать его надо не с возвышенных мечтаний о преобразовании мира в целом, но с воспитания в  себе достойного человека, живущего не только ради себя, но ради всех, кому он может помочь. Преображение несовершенного мира начинается с преображения несовершенного человека. Человек определят собой мир, а никак не наоборот.

Бесспорно, «Рождественская песнь  в прозе» несет в себе большую  социальную нагрузку, но великий талант Диккенса не ограничивается только этим. Едва ли случайно, что Диккенса и  в наши дни продолжают именовать  в Англии творцом британского Рождества – «троицы еды, питья, молитвы», как образно выразился Г. К. Честертон, – важнейшего семейного праздника простых людей [21]. Писатель  – и это уже общепризнанный факт – подарил Англии не только особое отношение к Рождеству, но и целую традицию его празднования. Так, в Оксфордском словаре христианской церкви в главке, посвященной Рождеству, сообщается о формировании рождественского ритуала в Англии XIX века благодаря влиянию немецких традиций (в частности, речь идет о елке) и благодаря Чарльзу Диккенсу. Действительно, такие неотъемлемые атрибуты Рождества как индейка, пунш, пылающий камин, семья, собравшаяся за одним столом и объединенная надеждами на будущее,  – закрепились в национальном сознании благодаря Диккенсу. Мы видим с каким благоговением он воспевает гуся, «величиной с ребенка», пудинг, каштаны, которые «шипели и лопались с веселым треском», огонь в очаге, маленькие радости в кругу друзей и близких, такие как фанты, жмурки, танцы, «свежие твердые листья остролиста, омелы и плюща».

В.М. Толмачев отмечает, что диккенсовская «Песнь»  не сводима к апологии семейных радостей Рождественского праздника, а также  к вариации средневековой мистерии, которая обыгрывает ряд ветхозаветных  и новозаветных сюжетов, возможности  средневековых жанров (разговор души и тела). В этой весьма филигранной  вещи неожиданно, как в особом зеркале  отражен внутренний мир самого автора, его обращенные к детству и  детско-юношеским переживаниям философия  и психология творчества, сам процесс  того, как «проза» (в данном случае особый, не бравшийся ранее другими  авторами материал, связанный с бытом, разговорным словом, материальной культурой) возвышается до лирики (гимна, песни, творчества), а «лирика» (поэтический  взгляд на мир, вдохновленный переживаниями  «золотого века», то есть детства) понижается до «прозы» (возможность самокарикатуры, иронического замещения детского старческим). Это необходимо для того, чтобы  взрослый автор, все еще в чем-то ребенок, не выдал в себе дитя, сохранил самое святое для себя под панцирем смеха, фантастических приемов [16].

В заключение необходимо сказать, что «Рождественская  песнь в прозе – сказка не только для детей, но и для взрослых. И  в ней раскрывается вся щедрость Диккенса – его наблюдательность, юмор, сила его чувств, его энтузиазм. На примере Скруджа автор показал  нравственное перерождение человека, его способность изменить себя, а  значит изменить мир, сделать его  лучше. Символичным является и то, что другим человеком Эбинизер Скрудж стал именно в Рождество – время доброты, человеколюбия, отзывчивости, сострадания, время прощения старых обид и начала новой жизни. Описав такой праздник в своем произведении, Диккенс подарил англичанам такое Рождество, каким весь мир его знает теперь. Поэтому, совершенно справедливо, Диккенса называют «Отцом Рождества».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В данной работе была рассмотрена  нравственная проблематика «Рождественской  песни в прозе». Ее исследование привело нас к выводу о том, что вера в человека, мысль о милосердии и всепрощении пронизывает данное произведение. Весь талант писателя направлен на ослабление пороков общества, так как этические проблемы всегда волновали Диккенса.

Итак, проведенный анализ «Рождественской  песни в прозе» Чарльза Диккенса позволил выявить такие проблемы как:

1. проблема холодного и резкого мировоззрения, которое было доминирующим среди высшего класса общества викторианской эпохи. Ярким представителем данного класса был Эбинизер Скрудж до своей трансформации. В начале произведения Скрудж - скупой пожилой человек, который живет одинокой жизнью без семьи и друзей. Он один из многих героев Диккенса, благодаря которым он раскрывает скупой тип мышления викторианских капиталистов;
2. описывая буржуа и мальтузианца, Диккенс все же оставил шанс для героя осознать и исправить свою жизнь, поступки. Отсюда проблема нравственного перерождения героя – его длинный путь от скряги до приятного и жизнерадостного джентльмена. Вследствие глубокого потрясения герой из жадного буржуа и мальтузианца превращается в доброго почитателя Святок. Нужно отметить, что своими действиями он изменяет и окружающий его мир, а именно делает своего племянника еще более счастливым, а главное спасает жизнь Малютке Тиму;
3. в своем произведении Диккенс красной нитью излагает устами некоторых персонажей, а именно Малютки Тима и племянника Скруджа, свои собственные этические взгляды. Его мировоззрение позднее назовут «Рождественской философией».  Основная мысль, заложенная в «рождественских» повестях и других произведений писателя, мысль о равенстве всех людей перед Богом, мысль о всепобеждающей любви, доверии и доброте;
4. примечательно, что Диккенса до сих пор называют «Отцом Рождества»,  исходя из его замечательных  и удачных попыток возродить этот праздник. Именно благодаря писателю, Рождество для англичан  теперь ассоциируется с уютом родного дома, временем радости, веселья и спокойствия.