Нравственная проблематика «Рождественской песни в прозе» Чарльза Диккенса

 

ВВЕДЕНИЕ

Чарльз Диккенс  – самый крупный из английских романистов XIX столетия, один из самых  великих и наиболее популярных писателей. Влияние, которое Диккенс оказал на всю европейскую и американскую литературу, о чем неоднократно упоминали такие метры как Кафка, Фолкнер, Достоевский, Лесков, огромно.

Не менее  огромен и штаб исследователей романиста. Диккенсу посвящено большое количество монографий и статей, его биографии  поражают читателя глубиной исследований и любовью, с которой писатели описывают его насыщенную жизнь. В число таких исследователей входят как российские авторы, так  и зарубежные. В. Ивашева [6], И. Катарский [7], В.Толмачев [16], М.Урнов [19], Н. Михальская [13], Е. Гениева [15], Г. Честертон [21], Э.Уилсон [18], Дж. Оруэлл [14], – вот далеко не полный список людей, изучавших жизненный и творческий путь Диккенса. 

Это писатель, сознательно адресовавший свои произведения самому широкому кругу читателей, которые  в свою очередь, платили Диккенсу искренней любовью и почитанием.

Одной из ярких  страниц творчества писателя можно  назвать цикл «Рождественских повестей», где Диккенс в прекрасной художественной форме излагает свою философию, открывает собственные мировоззренческие позиции. Самой известной из всего цикла является «Рождественская песнь в прозе. Святочный рассказ с привидениями» (1843), где главный герой Эбинизер Скрудж проходит моральное воспитание, превращаясь из скряги в доброго и богобоязненного джентльмена.

Реакция на произведение была оглушительной, а друг и по совместительству главный критик Диккенса У. Теккерей писал: «Я не уверен, что это – последовательная аллегория, и, совместно с классиками, готов протестовать против белых стихов в прозе; однако здесь умолкают все возражения. И кто способен вообще слушать возражения при обсуждении подобной книги? Она представляется мне национальной милостью и личным подарком каждому человеку, читающему ее» [15 с.28].

Хотя Диккенс  и считается создателем святочного рассказа, необходимо сказать, что не только он самозабвенно пишет о Рождестве. Данный мотив также прослеживается в творчестве Ханса Кристиана  Андерсена и Оскара Уайльда.

Актуальность данной работы выражается в богатстве идей и личных взглядов Диккенса, изложенных в «Рождественской песне» и желании исследовать так называемую философию Рождества. Необходимо отметить, что лишь небольшое количество работ посвящено данной теме и это побуждает глубже и внимательнее присматриваться к тексту произведения.

Цель исследования – выявить и проанализировать нравственную проблематику «Рождественской песни в прозе».

На пути к поставленной цели решались следующие задачи:

1.  Рассмотрение мотива Христа и Рождества Христова в западноевропейской литературе XIX века. Данная задача необходима для лучшего понимания Рождества и нагрузки, которые возлагали писатели, описывая праздник.

2. Изучение образа главного героя  «Рождественской песни в прозе».

3. Раскрытие и дальнейший анализ «философии Рождества» в произведении.

Объектом данного исследования является одно из знаменательнейших произведений Чарльза Диккенса – «Рождественская песнь в прозе», предметом – его нравственная проблематика.

 Данная работа состоит из введения, в котором определяется актуальность исследования, цели, задач, двух глав, заключения и списка использованной литературы и содержит 24 страницы.

ГЛАВА I. МОТИВ ХРИСТА И  РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА В ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ XIX ВЕКА

Рождество является одним  из самых популярных праздников в  мире. Время ожидания лучшего, его  предчувствия, – все это прочно ассоциируется с детством и юностью. В этом причина обращения к  нему взрослого ностальгирующего сознания, обращения к заре жизни, когда  всё впереди. А потому выбор жанра  сказки, а позднее так называемого  рождественского или святочного рассказа становится понятен: только в  сказке можно описать все Чудеса Рождества.

Понятие Рождества в западноевропейской литературе XIX века  неразрывно связано  с именем Чарльза Диккенса, который  правомерно считается основоположником жанра рождественского рассказа.  Как отмечает           В.В. Ивашева, идейную задачу данных рассказов Диккенс определил как «рождественскую». Философию, на основе которой должны были строиться рассказы, он также назвал «рождественской». Весь задуманный цикл Диккенс рассматривал как свою «рождественскую миссию».  [6, с. 176]. Диккенс стремился сохранить Рождество, связанное  с иллюзиями примирения врагов, доброго взаимопонимания между людьми различных классов, то Рождество, что было временем изобилия и веселья.

Примечательно, что у Ч. Диккенса речь идет не о религиозной  идеологии в полном смысле слова, а лишь о специфической, нашедшей для себя особую символику, социальной философии. Все его творчество –  образец христианской литературы. Все  события, поступки героев, их характеры  и мысли, их эмоции, – все оценивается  с точки зрения христианских заповедей.

Необходимо сказать, что не только Диккенс писал о Рождестве. Открыто  декларировал свою веру и Х.-К. Андерсен, чьи кроткие герои навсегда заняли достойное место в сердцах детей. Мотив Рождества, а точнее Нового года ясно просматривается в трагической сказке Х.-К. Андерсена «Девочка со спичками». В центре произведения девочка, которая ходила по улице и продавала спички, чтобы заработать деньги на еду. Она брела по улочкам босая, никому не нужная, боясь вернуться домой.  Здесь праздник связан с прекращением страданий девочки, с воссоединением с бабушкой в прекрасном Небесном Царстве.

Показательно, что в своем предсмертном сне девочка видит важные атрибуты Рождества, такие как «теплая печка» - очаг родного дома, жареный гусь, «большая прекрасная елка», – все это становится для ребенка символом благополучия, гармонии, счастья и уюта. Примечательно, что образам детей уделено большое внимание как со стороны Диккенса, так и Андерсена. Но если Диккенс в своей «Рождественской песни в прозе» через действия Скруджа дарит Малютке Тиму жизнь, то Андерсен делает невозможным существование чистой души ребенка в несовершенном земном мире.

Однако, при всей своей  трагичности сказка «Девочка со спичками»  проникнута такой любовью и верой в милость Бога, что создает в итоге вполне радостное рождественское настроение.  

Ханс Кристиан Андерсен создавал глубокие, проникновенные сказки не только для детей. Успех его сказок  у взрослых подсказал ему мысль  использовать сказки для передачи идей взрослым читателям: «Теперь я рассказываю  из головы, хватаю идею для взрослых – и рассказываю для детей, помня, что отец и мать иногда тоже слушают и им нужно дать пищу для  размышлений!».  С этого времени  и будет действовать знаменитый принцип «айсберга»: фабула, язык и  сказочное окружение – для  детей, а идеи, глубина содержания – для взрослых, для тех, кто  читает им книгу. Это сообщало сказкам  особую наивность и непосредственность, близкую детям, и одновременно создавало второй, философский план, который недоступен детям, но помогает осмыслить их взрослым [9].

Говоря об образе Христа в западноевропейской литературе необходимо упомянуть и о творчестве Оскаре Уайльда. Религиозные мотивы пронизывают  все его сказки, даже в тех произведениях, в которых нет упоминания о  Христе, чувствуется та или иная его заповедь. В противопоставлении Сына Божьего жестокой действительности заложен глубокий смысл сказок. Для  Уайльда только Иисус может воплотить  в своем образе все идеалы и  идеи, выдвинутые писателем; в реальной жизни это неосуществимо. Оскар  Уайльд говорит об учении Христа как  об откровении, которому нельзя обучить; его можно лишь почувствовать.

Наглядно образ Христа предстает перед нами в сказке «Великан – эгоист». В начале обсуждаемой  сказки Великан-эгоист запретил детям  гулять в его прекрасном Саду. С  уходом детей в Саду Великана поселилась Зима.        М.А. Чебракова полагает, что образ  Зимы символизирует проявление отрицательного отношения Бога к действиям героя [20]. Однажды, раскрытие маленького мальчика, который пробрался к нему в сад и был бессилен дотянуться до ветки, заставляет Великана в корне поменять свое мировоззрение: «Но мальчик не мог дотянуться до них [веток] – он  был слишком мал. И сердце Великана растаяло, когда он глядел в окно. – Какой же я был эгоист! – сказал он. – Теперь я знаю, почему Весна не хотела прийти в мой сад. Я посажу  этого  маленького  мальчика  на  верхушку дерева и сломаю стену, и мой сад на веки вечные станет местом детских   игр» [17]. Маленький Мальчик – образ Христа, а его бессилие – человеческие страдания. Бог указал путь, как можно прийти к совершенству через сострадание, благодаря новому пониманию жизни, основанному на способности жертвовать и отдавать.

  Любопытно, что в  «Великане – эгоисте» можно  обнаружить некоторые параллели  с «Песнью» Диккенса. Например, для  внутреннего изменения и Скруджу, и Великану нужен некий толчок, действие извне.  И все же  в этом смысле герой Уайльда стоит несколько выше героя Диккенса: Великан осознает свои ошибки немного раньше этого внешнего воздействия, Скрудж же, возможно, и остался бы старым скрягой до конца дней, если бы не призрак Марли.

Таким образом, в начале произведения Великан – это традиционный фольклорный персонаж, который противостоит людям. Затем, в результате логически обусловленных изменений Великан отказывается от эгоизма. Уайльд изменяет причину, направленность и следствие сказочного мотива запрета. Нарушение его ведет не к беде, а к чудесному цветению сада. Наоборот, соблюдение запрета причиняло страдания герою. Категория имени является ключом к пониманию всего сюжета сказки и ее морально-этического начала. Автор выносит в заглавие основную черту характера героя и осуждает его эгоизм. Сказка несет в себе христианскую мораль, поэтому для ее сюжета, как замечает И. Ю. Мауткина, особенно важна роль детей: автор показывает, что именно безгрешные дети превращают зимний сад в цветущий и способствуют изменению личностных качеств Великана [12].

Разумеется, тему Рождества не обходили и писатели, к религии не особо  привязанные. Западноевропейская традиция подразумевает 3 компонента праздника: семейное застолье, дары и карнавал вокруг елки. Интересно, что нигде  невозможно найти более-менее яркого описания посещения церкви. Зато самые  запоминающиеся страницы посвящены  дарам. Это очень, если не самая, важная часть рождественского праздника  по западному образцу, своеобразный залог живого общения с Провидением.

Итак, мотивы Христа и Рождества  прослеживается у писателей западноевропейской литературы XIX века довольно ярко. Вместе со святочными рассказами в литературном наследии образовались идеи нравственного перерождения героев, проявились мотивы чистоты и святости детей, закрепились принципы романтизма об идеальности божественного мира, о невозможности чистых духовно людей жить в несовершенном, земном мире.

Необходимо отметить, что все  эти мотивы в полном своем объеме существуют и в «Рождественской  песни» Чарльза Диккенса.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА II. НРАВСТВЕННАЯ ПРОБЛЕМАТИКА «РОЖДЕСТВЕНСКОЙ ПЕСНИ В ПРОЗЕ» ЧАРЛЬЗА ДИККЕНСА

 

2.1. Образ главного героя

Имя главного героя Эбинизера  Скруджа (Scrooge, от англ. глагола screw –притеснять, скряжничать, скаредничать) стало нарицательным для обозначения жадности, коварства, стяжательства и человеконенавистничества. Его образ был настолько наглядным, что породил множество произведений в мировой литературе с героями, похожими на Скруджа. Более того, образ старого скряги Скруджа остается популярным до сих пор [23].

Итак, обратимся к произведению. Как замечает В.В. Ивашева, по принципу построения образа — Скрудж близок Ральфу и Грайду из романа «Жизнь и приключения Николаса Никкльби». Это — реалистическая карикатура с чертами гротеска. Карикатура-гротеск становится сильным оружием в художественном арсенале великого писателя. Шарж придает огромную силу его обличительным образам. Сознательное преувеличение, заострение образа не исключает типичности, а полнее раскрывает и подчеркивает ее [6, с. 180].

В изображении Диккенса Скрудж прежде всего скуп, холоден и сух. Обращаем внимание на то, что портретные детали, свойства характера героя проецируются на окружающую обстановку, взаимоотношения с людьми, явления природы: «Он всюду вносил с собой эту леденящую атмосферу. Присутствие Скруджа замораживало его контору в летний зной, и он не позволял ей оттаять ни на полградуса даже на веселых святках. Жара или стужа на дворе — Скруджа это беспокоило мало. Никакое тепло не могло его обогреть, и никакой мороз его не пробирал. Самый яростный ветер не мог быть злее Скруджа, самая лютая метель не могла быть столь жестока, как он, самый проливной дождь не был так беспощаден» [4, с. 9]. Выше описанный холод Скруджа обнаруживается при первом же описании его внешнего облика: «Это был не человек, а кремень. Да, он был холоден и тверд, как кремень… Душевный холод заморозил изнутри старческие черты его лица, заострил крючковатый нос, сморщил кожу на щеках, сковал походку, заставил посинеть губы и покраснеть глаза, сделал ледяным его скрипучий голос. И даже его щетинистый подбородок, редкие волосы и брови, казалось, заиндевели от мороза» [4, с. 8-9].

Гиперболизация, подбор определенных признаков, однозначных прилагательных, подчеркивающих основную черту характера,—  все эти приемы придают рисунку  Диккенса большую остроту и выразительность.

По мнению В.В. Ивашевой, образ Скруджа — жадного, скаредного и эгоистического, окопавшегося в своей конторе, как в неприступной крепости, ограждающей его от радости любви,— едкая карикатура на современного Диккенсу бизнесмена лондонского Сити и вместе с тем глубоко типическое обобщение [6, с. 181]. Скрудж относится к определенному социальному типу – буржуа. Деньги и последующее их накопление занимают все его сознание. Все, кто не занят накоплением денег, – не заслуживают внимания, легкомысленны и преступны. В лице Скруджа Диккенс дал злободневную сатиру на последователя философии пользы и эгоизма, «философии цифр и фактов» [6, с. 289], как впоследствии назвал ее писатель в романе «Тяжелые времена».

В поведении Скруджа, его отношениях с людьми чувствуется тот же холод, более того, Катарский полагает, что в образе Эбинизера Диккенс изобразил завзятого приверженца мальтузинства¹ [7, с. 213]. Показательно его поведение и личные взгляды в разговоре с джентльменами: «Я не балую себя на праздниках и не имею средств баловать бездельников. Я поддерживаю упомянутые учреждения, и это обходится мне недешево. Нуждающиеся могут обращаться туда. – Не все это могут, а иные и не хотят – скорее умрут. – Если они предпочитают умирать, тем лучше, – сказал Скрудж. – Это сократит излишек населения» [4, с.14].