Мотив сна в лирике поэтов 19-20 веков

Мотив сна в творчестве М. Ю. Лермонтова.

Попытке проанализировать состояние человека, находящегося между  жизнью и смертью, представить читателю тему сна в форме потока сознания посвящено стихотворение Лермонтова «Сон». Это стихотворение имеет зеркальную композицию: сначала герой видит во сне героиню, а затем героиня, которую герой видит во сне, видит сон о нем. Таким образом, сюжет развернут два раза: сточки зрения героя и с точки зрения героини. В данном произведении сон выступает словно бы предтечей смерти. Сны героев несут в себе значение видения или предвидения происходящего где-то очень далеко, поэтому сон обретает новый смысл, становясь грезами утомленного сознания раненого человека. Трудно провести тонкую грань между реальностью и грезой человека, спящего «мертвым сном». Героиня произведения тоже находится и в реальности, и во сне. Персонажи, параллельно существующие, мысленно поддерживают друг с другом связь, один видит то, что происходит сейчас с другим, и наоборот. 

    И  снилась ей долина Дагестана;

     Знакомый  труп лежал в долине той,

     В  его груди, дымясь, чернела рана,

     И  кровь лилась хладеющей струей.

Любовь является той силой, которая способна связать  двух людей, она объединяет героев, именно поэтому они видят друг друга во сне. Лирические герои переживают  друг о друге, и поэтому мысленно поддерживают связь между собой. Поэт был убежден, что любящие души соединяются и за пределами земного бытия. Пониманию содержания стихотворения способствует и кольцевая композиция. Форма стихотворения позволяет дойти до самой сути в понимании его смысла. В стихотворении почти нет возвышенной лексики, немногочисленные примеры таковой («хладеющий», «увенчанных», «младая») создают контраст между возвышенным и конкретным, сном и реальностью, а детальность описания – весьма зримую картину происходящего.

Сон в употреблении Лермонтова, имеющий сюжетообразующую функцию,  может означать  не только усыпление (сон в прямом смысле), но и мечту. Таким образом, слово «сон» в стихотворении имеет следующие значения: усыпление, смерть, мечта. Эти значения раскрывают смысл заглавия постепенно.

Мотив сна в творчестве Ф. И. Тютчева.

«В стихотворении  Ф.И. Тютчева «Сон на море» как  нельзя более выявляется способность  сна замещать жизнь, а жизнь - выступать  лишь переменной в функции реальности сновидческого механизма. Борьба между  двумя бытиями, двумя запредельностями происходила внутри самого писателя. «Две запредельности жили во мне,/ И мной своевольно играли оне». Хаос мыслится поэтом как беспредельная ночная стихия. В этой стихии исчезают представления о пространстве и времени. Хаос сочетается с состоянием беспамятства, со сном. Во время бури на море человек находится во власти хаоса, то есть в состоянии сна.

 Лирический  герой произведения видит сон,  в котором дает волю своей  фантазии.  Ф.И. Тютчев не жалеет  выразительных составных эпитетов  для характеристики этого чудесного сна («болезненно-яркий», «волшебно-немой»). Перед лирическим героем, словно в один миг проносится вся жизнь, лирическое чувство так возвышает и окрыляет его, что он сравнивает себя с богом.  Вначале мир, увиденный сновидцем, безмолвен, но динамичен: "И сонмы кипели безмолвной толпы", а затем, после некоторой паузы, выраженной в тексте многозначительным троеточием, и вслед за признанием героем себя в роли демиурга, - мир теряет свою подвижность, хотя сохраняет качество светоносности, оппозиционное "гремящей тьме" первореальности. Однако в рамках того рассказа о сне, что передается в стихотворении, местом встречи двух реальностей является индивидуальное сознание самого героя.

На уровне подтекста  можно отождествлять разбушевавшуюся  стихию с реальными жизненными проблемами, а волшебный сон лирического героя — с идеальным миром, образ которого так явственно проступает в мечтах, но никогда не воплотится в реальности. Однако без него жизнь была бы лишь трудной обязанностью. Только в мечтах и снах человек может достичь, пусть краткого, счастья и гармонии. Сон противопоставлен как образ светлый и таинственный. Это легко узнаваемый мир поэтического творчества.

В момент творческого  озарения мир словно застывает, перестает  существовать в сознании художника  его вечная суета. Поэт чувствует себя творцом, создателем своего шедевра. Поэтому его миссия столь ценна и возвышенна. Однако в последней строфе реальность вновь врывается в мир художника-творца своим хаотичным шумом. Антитеза мира творчества и реального соотносится в ней по звуковому принципу: «тишина» — «шум», «И в тихую область видений и снов / Врывалася пена ревущих валов».

Это стихотворение  объемно и масштабно как по композиции художественного пространства, так и по философской глубине. Обычная жизнь времени, ее сиюминутные всплески хаотичны и преходящи. Творчество вечно, облачено в строгую гармоничную форму. И лишь оно дает человеку подлинное наслаждение и возможность почувствовать себя создателем и хозяином своей судьбы.

В стихотворении  Тютчева "Сон на море" сознание, которое в обычном, дневном состоянии человека ясно и четко анализирует все действия, на время пребывания во сне затемнено и становится прозрачным.

Мотив сна в творчестве Ф. Сологуба.

В поэзии Ф. Сологуба концепция  «жизнь как сон»  принадлежит природе, как миру, погруженному в сон. «Сон» становится одним из характерных признаков окружающего мира природы, противопоставленный неприкаянности лирического героя. Прежде всего, это касается мира неорганической природы. Излюбленный эпитет у поэта по отношению к природному миру – «сонный» или «дремотный»: «дремотные поля» (в стихотворении «Я люблю весной фиалки…»), «дремотный сад» и «заснувшая беззвучно деревушка» («Какая тишина! Какою ленью дышит…»). «Сонное» состояние окружающего мира зачастую противопоставляется миру людей (и внутреннему миру героя) как состояние бесстрастное – страстному, покойное – беспокойному, безгрешное – греховному. Причем, «сон», атрибутированный природе, нередко приобретает самостоятельное бытие, прежде всего с помощью употребления слова «сон» в особой грамматической форме. Так, в стихотворении «Иду я влажным лугом…»  покой природы противопоставлен бесприютности и неуспокоенности лирического героя:

Безмолвие ночное  
С пленительными снами, 
И небо голубое  
С зелеными краями, –  
Во всем покой и нега,  
Лишь на сердце тревога.

В стихотворении Сологуба мотив сна редуцируется до желанного «сна» как отдыха после трудного пути.

Возможна и другая ситуация, когда  созерцание жизни природы уподобляется сну, и в этом смысле наступает  определенное примирение человека с природой. К примеру, стихотворение «Жизнь проходит в легких грезах…», начинаясь утверждением «Жизнь проходит в легких грезах, / Вся природа – тихий бред», завершается вопросом: «Но – зачем откинуть полог, / Если въявь как и во сне?». Другими словами, поэт усомневается в необходимости созерцания природы, если плоды этого созерцания мало отличаются от легких грез замкнувшегося в своих покоях человека, ведь эти грезы так же способны утешать и успокаивать его. В книге А. Шопенгауэра «Мир как воля и представление» дан следующий фрагмент: «Есть ли верное мерило для различения между сном и действительностью… Жизнь и сновидения – это страницы одной и той же книги»

В стихотворении «Проснувшися не рано…» :

Над озером Лугано  
Дымился легкий сон.  
От горных высей плыли  
Туманы к облакам,  
Как праздничные были,  
Рассказанные снам.

Поэт не сразу разъясняет, что  «легкий сон» – это туманы с  гор, тем самым создает ощущение зыбкости реального мира. Тому же служит и образ «праздничных былей, рассказанных снам»: обыденная «земная» реальность словно преломляется в особой реальности сновидения, приобретая черты «творимой». Такое «претворение» окружающего мира примиряет с ним героя. Сон у Сологуба может напрямую становиться атрибутом города: тем самым снимается традиционная для поэта противопоставленность мира человека и враждебного ему мира природы, как, например, в стихотворении «Хорошо, когда так снежно…»

Эпитет «сонный» (и связанные  с ними эпитеты «дремотный», «сонливый») применительно к природным образам, становится своего рода сигналом особой реальности – пограничной, наделенной своей «тайной», причастной «сказкам».  Особый мир, связанный со сном, это мир звезд: созерцание их требует бодрствования, однако само восприятие звездного неба уподобляется поэтом сновидению: таким образом, антитетичные мотивы «бодрствования» и «сновидения» примиряются в типичном мотиве «грезы без сна».

В поздней лирике поэта возникают  мотивы, необычные для его раннего  творчества: сон природы противопоставляется  бодрствованию героя, этот сон – состояние мертвенности, безжизненности, например, зимой: «Надоели, надоели / Эти белые снега, / Эта мертвая пустыня, / Эта дремлющая тишь!». («Снова саваны надели…») Не случайно в этом стихотворении 1921 года сон природы уподобляется смерти. Возможно, такое отношение ко сну объясняется воздействием на поэта не столько народно-поэтической традиции, нередко осмысляющей зиму как смерть природы, сколько постсимволистской тенденции. Не случайно в стихотворении сочетается, на первый взгляд, несочетаемое: герой, обращаясь к своей душе («Отчего ж, душа-рабыня, / Ты на волю не летишь?..»), определяет ей два противоположных пути, по сути уравненных между собой. С одной стороны, это путь «К буйным волнам океана, / К шумным стогнам городов, / На размах аэроплана, / В громыханье поездов»; с другой – «В край невинный, вечно вешний, / В Элизийские поля». Таким образом, парадоксально сталкиваются две традиции: уже ставшая историей традиция романтико-символистская – и еще не успевшая сложиться как нечто цельное и законченная традиция постсимволистского урбанизма.

Мотив сна в творчестве М. Цветаевой.

На протяжении всего творчества М. И.  Цветаева часто обращается в своих произведениях  к таким понятиям, как «сон». Марина Цветаева относилась к своим снам как к творчеству, для нее сновидения полны необычайного очарования, перед которым меркнет повседневность, не случайно «символы снов и художественного творчества Цветаевой имеют единую природу». Все ее творчество пронизывает идея поэта-сновидца, о том, что искусство – творческие сны поэта о себе и о мире. Цветаева записывала сны, пыталась их анализировать. Считая сны действием, творческим актом, Цветаева писала: «Я сню свои сны… Мне сон не снится, я его сню».

Содержание  снов не могло не влиять на сюжеты произведений, творческий поиск которых продолжался и во сне. Так, некоторые стихотворения были написаны Цветаевой сразу после пробуждения, то есть пришли к ней во сне. Сон, по Цветаевой, - сфера, где совершаются высшие переживания души поэта. Сон был для нее одним из воплощений жизни и одновременно мистической связью между жизнью и смертью. Одна из ярких особенностей цветаевской поэзии - в ее сопряженности с жизненным контекстом, в автобиографичности большинства конкретных произведений.  Ее лирическая героиня стремится к предельной искренности, к полному самораскрытию. Тема сложных путей самопознания и становится предметом лирической медитации в стихотворении «Сон».

Стихотворение построено как рассказ не о  конкретном увиденном сне, а об отношениях между «спящим» сознанием и «бодрствующим» подсознанием: между тем, что человек знает или хочет знать о себе, и тем, о чем смутно догадывается; между тем, что он готов признать «своим» и тем, что страшится в себе разглядеть. По самому тону стихотворения можно судить о характере вызвавших его жизненных обстоятельств: это одна из глубоко личных драм, одна из «пороговых» ситуаций, когда человек подвергает мучительной переоценке представления о себе самом.

С точки зрения обычных представлений и согласно поэтической традиции, сон дарует душе отдых, врачует и смиряет, снимает противоречие между желаемым и возможным. Другая его «мифопоэтическая» функция - предсказание или пророчество, «подсказка» о ближайшем будущем. Сон в стихотворении Цветаевой наделяется иными качествами - ищейки, судебного исполнителя («сбирр») и разведчика («летчик над вражьей местностью»), возможно, этим она хочет показать, что сон оказывал на ее творчество огромное влияние. Идею стихотворения раскрывает уже первое метафорическое уподобление («с хищностью сыщика и следователя»). Расследование, проводимое «сном», не что иное, как свет собственной совести. Сон - это сфера самого тайного, самого сокровенного в душе, он отражает внутреннее и неразложимое «я» лирической героини. Сон-духовник разглашает «тайну исповеди» героини. Читателю предлагается картина происходящей на его глазах «борьбы со словом», попыток осмыслить процессы, таящиеся в глубине подсознания. Композиционная формула стихотворения подчинена поиску итоговой, самой точной и глубокой формулировки, которая позволила бы обозначить то, что воспринимается как невыразимое. Такой смысловой итог содержит самое ответственное уподобление, самую главную мысль. Он подготовлен резким ритмическим акцентом - переносом: «Где бы укрыться от вещих глаз/ собственных...»

В стихотворении взаимодействуют два ритмически и логически контрастных начала - упорядоченность и стихия, ясность и затемненность. Сознание требует гармонически сбалансированной, ясной формы, в то время как противостоящая ему стихия подсознания обнаруживает себя в нарушениях гармонии, композиционных смещениях.

Цветаева соотносит сон с законом и престолом, а значит, и с властью («А над стонами – сон./ Всем престолам – престол,/Всем законам – закон»). Здесь сон то, что стоит превыше всего для нее, он является главным актом, через который осуществляется ее творчество. Сон, по мнению Цветаевой, мудр и всемогущ. Творческий сон — средство абсолютной независимости в выражении тайной себя, обнаженность души, способ явить мысли и чувства через поэтические символы. Быть сонной — значит быть истинной с собой, душой, охваченной восторгом, исчезнуть в любимом, не быть в быту.

Спать! Потолок  как короб

Снять! Синевой  запить!

В постель иду  как в прорубь:

Вас, - не себя топить!

Цветаева сравнивает постель с прорубью, с пропастью. Очевидно, что сны являются таким же источником идей, целых стихотворений.

Итак, интерпретировав  некоторые стихотворения, мы выяснили, что сон для Цветаевой –  это вовсе не физиологический  процесс отдыха, а некий священный  акт, путешествия души, сопоставимые с процессом творчества, в котором она абстрагируется от внешнего мира, погружаясь в иные духовные сферы.

Заключение.

Сон обладает различными функциями, например, по аналогии с  «зеркалом» он выступает в текстомоделирующей функции, порождая зеркальную симметрию, принцип повтора и отражения, и тем самым позволяет интерпретировать сюжет на более высоком уровне смыслообразования. Сон непосредственно связан с воспоминаниями, памятью. Сны часто выступают в роли предупреждений. Сон - это как бы испытание героя на способность понять намек сна и изменить судьбу; то есть судьба дает некий шанс герою.

 Исследуя мотив сна в творчестве Жуковского,  Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Сологуба и Цветаевой, можно выделить ряд особенностей. Мотив этот достаточно распространенный и традиционный в русской литературе. Традиционные значения мотива обретают в творчестве писателей новое наполнение, выстраиваются в целостную систему. Ни один из смысловых оттенков здесь не утрачен, напротив, они обогащены дополнительными ассоциациями, могут взаимодействовать в пределах одного текста и порождать новые смыслы. Примечательно, однако, что при обилии уподоблений сна, у каждого писателя возникает собственная ассоциация с этим термином. Сон - «страх, переживание» у Жуковского в «Светлане», сон - «видение, предсказание» у Пушкина в «Евгении Онегине» и у Лермонтова в стихотворении «Сон», сон - «мечта, идеальный мир» в тютчевском стихотворении «Сон на море». Целым набором значений обогащается сон в творчестве Сологуба: сон - «мир природы», сон - «отдых», сон - «мертвенность, безжизненность», сон - «особый мир грез». Сон как «творчество, душа поэта» возникает в лирике М. Цветаевой. Каждое из этих значений раскрывает особенности направлений творчества писателей, выявляет духовный мир лирических героев и играет большую роль в композиции всего произведения.