«Любовный дневник» Анны Андреевны Ахматовой. (Тема любви в ранней лирике)

Впрочем, Ахматова тоже ведет себя отнюдь не так, как положено верной жене.          В 1914 году Гумилев уезжает на фронт, и у Ахматовой завязывается бурный роман с поэтом Борисом Анрепом. И только эмиграция Анрепа в Англию поставила точку в их отношениях. Впрочем, Анреп был вовсе не единственным приближенным Ахматовой.

Когда Гумилев, наконец, вернулся в Россию (после войны он провел некоторое время в Лондоне и Париже), Ахматова сообщает ему ошеломительную весть: она любит другого, а потому им придется расстаться навсегда. Несмотря на прохладные отношения между супругами, развод стал для Гумилева настоящим ударом — оказывается, он все еще любил свою Прекрасную Даму Аню Горенко. Однако Ахматова непреклонна. Она переезжает к известному специалисту по Древнему Египту Владимиру Шилейко — именно он сумел покорить сердце великой поэтессы, пока ее муж мотался по фронтам, завоевывая награды                  (за проявленную храбрость Гумилев был награжден двумя Георгиевскими крестами). Сына Льва Ахматова оставляет жить у свекрови — поэтесса плохо представляла себя в роли заботливой матери.

Впоследствии Ахматова выходила замуж еще трижды, но все ее браки заканчивались разводами. Наверное, великая поэтесса не была приспособлена              к роли жены. Впрочем, для всех своих мужей, и в первую очередь для Гумилева, Ахматова стала идеальной вдовой. Она отреклась от него живого, всеми почитаемого, но мертвому, расстрелянному большевиками, она осталась верна до конца. Хранила его стихи, хлопотала об их издании, помогала энтузиастам собирать сведения для его биографии, посвящала ему свои произведения.

Начало литературного творчества.

Осенью 1910 Ахматова делает попытку напечататься самостоятельно и посылает стихи в «Русскую мысль» В. Я. Брюсову, спрашивая, стоит ли ей заниматься поэзией. Получив отрицательный отзыв, юная поэтесса отдает стихи в журналы «Gaudeamus», «Всеобщий журнал», «Аполлон», которые их публикуют. В это время она и становится Ахматовой, публикуя под этим псевдонимом стихотворение «Старый портрет». В том же году состоялось ее первое выступление со своими стихами, и она впервые получила от мужа одобрение своего творчества. На следующий год Ахматова поступила на высшие петербургские Женские историко-литературные курсы Раева, которые помещались на Гороховой, 20, - ей приходилось каждый день ездить в город. Но постепенно учёба отходила на второй план. Главным делом всё больше становилась литература. В 1911 году Гумилёв и Городецкий основали «Цех поэтов», обязанности секретаря выполняла Ахматова.

«Вечер».

В марте 1912 года выходит первый сборник стихов «Вечер», несмотря на скромный тираж в триста экземпляров, принес Ахматовой мгновенную славу. Большинство стихотворений «Вечера» непосредственно выражает сознание современной женщины из хорошего общества, с глубоким, утончённым внутренним миром, независимой, свободной в своём поведении, но свободной без вызова нормам внешним приличиям. Любовная тема   безусловна, доминирует в  «Вечере», и в последующих книгах молодой Ахматовой. Любовь у неё почти всегда драматична, часто трагична. Но, как отметил в 1921 году                             К. И. Чуковский, «она первая обнаружила, что быть нелюбимой поэтично…»        И это стало средством самоутверждения женщины. Сила её переживаний, её обретший  самостоятельность поэтический голос ставили женщину вровень с мужчиной.

Анализ стихотворения «Песня последней встречи»

Так беспомощно грудь холодела,

Но шаги мои были легки.

Я на правую руку надела

Перчатку с левой руки.

Показалось, что много ступеней,

А я знала - их только три!

Между клёнов шёпот осенний

Попросил: "Со мною умри!

Я обманут моей унылой,

Переменчивой, злой судьбой".

Я ответила: "Милый, милый!

И я тоже. Умру с тобой..."

Это песня последней встречи.

Я взглянула на тёмный дом.

Только в спальне горели свечи

Равнодушно-жёлтым огнём.

Стихотворение написано в 1911 году, то есть это произведение ранней лирики Ахматовой, вошедшее в ее первый поэтический сборник «Вечер». Драматизм темы ощущается уже в самом названии стихотворения: встреча не какая-нибудь, а «последняя». Сюжетом поэтического повествования служит движение мысли и чувства лирической героини, характер которой проявляется уже с первых строк стихотворения. Используя прием контраста (антитезы), поэтесса тем самым подчеркивает горделивость натуры героини, не желающей раскрываться в своих чувствах: «Так беспомощно грудь холодела, Но шаги мои были легки…»

Однако душевное состояние лирической героини Ахматова передает с помощью своего излюбленного приема «говорящей детали»: «Я на правую руку надела Перчатку с левой руки…»

Отрешенной от реального мира, ей, спустившейся по знакомым трем ступеням, показалось, что их было «много». И в этом противопоставлении «кажущегося» и действительного явно ощутим разлад между душой героини и ее сознанием. Сердцем она, по-видимому, еще с тем, кого уже мысленно вычеркнула из своей жизни: не случайно о «нем» лирическая героиня не обмолвится ни словом. Душевному состоянию героини созвучна «одушевленная» природа                    (или это созвучие только кажется ей?). Таким образом, в стихотворении мотив разлуки переплетается с мотивом смерти, беспощадного рока. Героине, оттого, что она оказывается не единственной жертвой «переменчивой, злой судьбы», на мгновение как будто становится легче, и она с нежностью произносит: «Милый, милый!» И этот «шепот осенний» лирическая героиня принимает за «песню последней встречи». А «темный дом», на который она бросает прощальный взгляд, видится нам немым свидетелем ушедшей любви. Горящие в спальне свечи не рассеивают этой темноты, потому что горят теперь «равнодушно-желтым» огнем, желтый цвет разлуки венчает эту короткую лирическую исповедь.
Настроение безысходной, давящей грусти создается, прежде всего, на лексическом уровне: «грудь холодела», «шепот осенний», «умри», «унылой,  злой судьбой», «последней встречи», «темный дом», «равнодушно-желтым огнем». На фонетическом уровне, на протяжении всего текста поэтического повествования слышится ассонирующий звук «у», усиливающий ощущения уныния, печали. Мотив утраты подчеркивается и тем, что в стихотворении все глаголы используются исключительно в прошедшем времени. 

Вообще следует отметить, что поэтическая речь Ахматовой не отличается богатством изобразительных средств. Не противоречит этому замечанию и данное стихотворение. Говоря словами Пушкина, ему присуща «прелесть нагой простоты». Эта простота ахматовской речи вместе с искренностью интонации, создающейся благодаря частому использованию местоимения «я», делает стихотворение особенно близким и понятным читателям (и в первую очередь конечно читательницам).

Оттенок задушевности, доверительности придает интонации и выбранный поэтессой стихотворный размер анапест, известный своей «певучестью».               А ритмический сбой в последней строке первой строфы («Перчатку с левой руки»), думается, далеко не случаен: он подчеркивает душевное смятение лирической героини.

Таким образом, стихотворение А. Ахматовой, обращенной к, казалось бы, вполне традиционной теме, по-своему весьма оригинально. Описывая всего лишь путь героини, простившейся со своей любовью и уходящей из дома, с которым для нее связана ее совсем недавняя счастливая жизнь, поэтесса рассказала нам о полной драматизма женской судьбе. 

Лирическая героиня до мелочей запомнила тот путь, который все дальше уводил ее оттого, что называется женским счастьем. Так, многим знакомая жизненная ситуация под пером еще молодого мастера слова становятся лирическим шедевром.

Анализ стихотворения «Сжала руки под тёмной вуалью…»

Сжала руки под тёмной вуалью.

«От чего ты сегодня бледна?»

- Оттого, что я терпкой печалью

Напоила его допьяна.

Как забуду? Он вышел, шатаясь,

Искривился мучительно рот…

Я сбежала, перил не касаясь,

Я бежала за ним до ворот.

Задыхаясь, я крикнула: «Шутка

Всё, что было. Уйдёшь, я умру».

Улыбнулся спокойно жутко

И сказал мне: «Не стой на ветру!»

Это стихотворение написано 8 января 1911 года, явно в большей степени автобиографично. Оно художественно воссоздаёт психологически напряжённые отношения Анны Горенко и Николая Гумилёва до их брака. В данном случае женщина, охваченная внезапным состраданием и острой жалостью, признаёт свою вину перед тем, кого она заставляла страдать. Разговор ведётся с невидимым собеседником, очевидно, с собственной совестью, так как собеседник этот знает         о бледности героини, закрывающей лицо и вуалью, и руками. Ответом на вопрос «Отчего ты сегодня бледна?» и является рассказ о конце последнего свидания         с «ним». Опущен весь разговор, его содержание сконцентрировано в одной метафоре  «…я терпкой печалью Напоила его допьяна». Печалью «напоили» его, но сейчас страдает она, в этом виноватая, способная переживать за другого, раскаиваться в причинённом ему зле. Метафора перерастает в скрытое сравнение: напоенный «допьяна » «вышел, шатаясь», но это не снижение героя, ведь он только как пьяный, выбитый из равновесия. Поэт после его ухода видит то, чего героиня видеть не может, - его мимику: «Искривился мучительно рот», - как внутренний собеседник видит её скрытую бледность. Так же допустимо и другое толкование: сначала страдальческое выражение появилось на лице, потом вышел, шатаясь, но в восприятии смятенной героини всё перепуталось, она рассказывает сама себе, вспоминает происшествие («Как забуду?»), не управляя потоком собственной памяти. Непосредственно гамму охвативших её чувств передать нельзя, поэтому говорится лишь   про вызванный ими поступок. «Я сбежала перил не касаясь, Я бежала за ним до ворот». Повторение глагола в столь ёмком (из трёх четверостиший) стихотворении, где Ахматова экономит даже на местоимениях, подчёркивает силу внутреннего перелома, происшедшего в героине. «Перил, не касаясь», то есть стремительно, без всякой осторожности, не думая о себе.

В третьей  строфе есть ещё одно, по сути уже четвёртое, указание на стремительность этого бега: «Задыхаясь, я крикнула…» Из сдавленного горла вырывается, конечно, только крик. И в конце первого стиха последней строфы повисает слово «Шутка», отделённое от завершения фразы сильным стиховым переносом, тем самым выделенное, подчёркнутое. Ясно, что всё предыдущее было всерьёз, что героиня неловко, не думая, пытается опровергнуть ранее сказанные жестокие слова. В этом контексте ни чего весёлого в слове «шутка» нет, наоборот; сама героиня тут же, непосредственно, переходит к предельно серьёзным словам: «Шутка Всё, что было. Уйдёшь, я умру». В этот момент она верит в то, что говорит. Но он, как мы догадываемся, только что выслушавший гораздо больше совсем другое, уже не верит, лишь благородно изображает спокойствие, что отражается на лице в виде страшной маски (опять его мимика): «Улыбнулся спокойно и жутко» (использование синтаксического приёма – оксюморон, сочетание не сочетаемого). Он не вернётся, но принёсшую ему такое горе женщину по-прежнему любит, заботится  о ней, просит её, разгоряченную, уйти со двора: «И сказал мне: «Не стой на ветру». Местоимение «мне» здесь как бы дважды лишнее. Герою обращаться больше не к кому, а схема трёхстопного анапеста не предполагает на этом месте слова с ударением. Но тем оно важнее. Это односложное слово задерживает темп  и ритм речи, обращает на себя внимание: так сказал мне, такой мне, несмотря на то, что я такая. Благодаря тончайшим моментам мы  многое додумываем.

«Чётки».

В 1913 году на Высших женских Бестужевских курсах Ахматова читает свои стихи перед многолюдной аудиторией сразу после выступления Блока, уже пользовавшегося славой известного поэта: «К нам подошла курсистка со списком и сказала, что мое выступление после блоковского. Я взмолилась: «Александр Александрович, я не могу читать после вас». Он - с упреком - в ответ: «Анна Андреевна, мы не тенора». Выступление было блестящим. Популярность Ахматовой становится головокружительной. С нее рисовали портреты, а стихотворные посвящения ей А. Блока, Н. Гумилева, О. Мандельштама,              М. Лозинского, В. Шилейко, Н. Недоброво, В. Паста, Б. Садовского и других составили в 1925 году антологию «Образ Ахматовой».

Несмотря на популярность, Ахматова все еще не может поверить, что ее талант признан. Семнадцатого июля 1914 года она пишет мужу: «С недобрым чувством жду июльскую «Русскую мысль». Вероятнее всего, там свершит надо мною страшную казнь Валерий» (имелся в виду Валерий Брюсов). Но сборник «Четки» 1914 года приносит Ахматовой всероссийскую славу и утверждает в литературе понятие «ахматовской строки».

Общая тональность «Четок» ненамного светлее тональности «Ве­чера». В 1923 году представитель Левого фронта искусства Б. Ар­ватов потрудился подсчитать, что слово «смерть» и производные от него встречаются в «Четках» 25 раз, по семь раз упоминается тос­ка, печаль, томленье, по шесть - мука, боль, грусть, горе, скорбь, тяжесть. Б. Ар­ватов  так же заключил, что любимый цвет Ахматовой – черный и что поэзия ее носит упадочный характер (который в начале 1913 года отрицал Городецкий). Можно сказать, что еще в 1914 го­ду Арватову ответили лучше всех знавшие её люди – муж  Н.С. Гумилев и ближайший друг Н.В. Недоброво. Гумилев отклик­нулся на «Четки» в «Письмах о русской поэзии». Он также  отметил, что у Анны Ахматовой часто встречаются слова: боль, тоска, смерть:  «Я думаю, каждый удивлялся, как велика в молодости способность, и охота страдать».                      Но поэт не может не видеть са­модовлеюще прекрасных законов и предметов реального мира, «си­ла жизни и любви в нем так сильна, что он начинает любить самое свое сиротство, постигает красоту боли и смерти.… Та связь, с миром ... которая является уделом каждого подлинного поэта, Ах­матовой почти достигнута, потому что она знает радость созер­цания внешнего и умеет передавать нам эту радость». Не обошел Гумилев и цветовые определения. Их много, «и чаще всего для желтого и серого, до сих пор самых редких в поэзии. И, может быть, как подтверждение неслучайности этого ее вкуса, большинство эпитетов подчеркивает именно бедность и неяркость предмета: «про­тертый коврик, стоптанные каблуки, выцветший флаг» и т.д. Ахматовой, чтобы полюбить мир, нужно видеть его милым и простым».

Тяжёлой поступью по жизни поэтессы…

Во время болезни на первый план выходит интерес поэтессы к русской классике. Одним из источников творческой радости и вдохновения для Ахматовой стал Пушкин. Ей принадлежат литературоведческие статьи – анализ его произведений, а также исследования его биографии. Через два десятилетия, в годы замалчивания ее творчества, Пушкин снова станет духовной и материальной опорой для Ахматовой.

В сентябре 1917 года выходит сборник «Белая стая». По словам критика               Б. М. Эйхенбаума, он пронизан «ощущением личной жизни как жизни национальной, исторической», что хорошо передавало настроение эпохи и отношение поэтессы к современности: она не покинула родины, чувствуя ответственность за ее судьбу.

1921 год прошел тяжелой поступью по жизни поэтессы. Еще в феврале она председательствует на вечере памяти Пушкина, где выступает Блок с речью  «О назначении поэта» и на котором присутствует Н.С.Гумилев. В ночь с третьего на четвертое августа Гумилева арестовывают, тремя днями позже умирает Блок, еще через две недели Гумилева расстреливают. Тогда же Ахматова расстается с Шилейко. В противовес трагедии личной жизни, которую она потом еще оплачет в «Реквиеме», в этом году поэтесса выпускает два сборника, «Подорожник» (в апреле, еще до трагических событий) и «Anno Domini» - в октябре; в октябре же она возвращается к активной деятельности, участвует в литературных вечерах, в работе писательских организаций, публикуется в периодике. В январе 1922 года Ахматова знакомится с Пастернаком, чуть позже - с Булгаковым.

В двадцатых годах выходят две книги об Ахматовой, за авторством                              В. Виноградова и Б. Эйхенбаума. Второй книге было суждено сыграть роковую роль в судьбе поэтессы. Литературная энциклопедия этих лет дала описание Ахматовой вырванными из контекста ее собственными строками: «не то монахиня, не то блудница», - взятыми вместе с искаженным анализом из книги Эйхенбаума. В 1924 году новые стихи Ахматовой публикуются в последний раз перед пятнадцатилетним перерывом. Ее исключают из Союза писателей. Новая вспышка туберкулеза привела ее в санаторий Царского Села, где она лечится вместе с женой Мандельштама.

Анализ стихотворения «Слаб голос мой…»

Слаб голос мой, но воля не слабеет,

Мне даже легче стало без любви.