Интерпретация темы безумия в повести Н. Полевого "Блаженство безумия"

    Тема  безумия — одна из сквозных тем  в литературе. Она всегда вызывала к себе интерес не только в силу непонятности феномена безумия, но и  в силу того, что была постоянным и необходимым фактором литературного  процесса, стимулируя разработку новых  литературных форм. Особо бурное развитие тема безумия   получила в первой половине XIX века, когда к ней обращались многие и многие авторы. Объектом моего же исследования является интерпретация темы безумия у Николая Полевого.

    Сборник «Мечты и жизни» Н. Полевого открывается повестью «Блаженство безумия». Такое композиционное решение неслучайно. Выделяясь особой чёткостью постановки и принципиальностью разработки проблема соотношения идеала и действительности, «Блаженство безумия» ясно намечает ведущую тему всего цикла, предопределяет характер восприятия последующих текстов.

    Если  «Мечты и жизнь» в целом можно  было бы охарактеризовать как своего рода хрестоматию типичных для романтизма тем, образов, сюжетных ситуаций, то внутри самого сборника наиболее насыщенным традиционно романтическими чертами произведением является, пожалуй, именно «Блаженство безумия». В нём остро ощущается интерес Н. Полевого к исключительным персонажам и событиям, основой произведения является типичное для литературы той поры противопоставление избранной личности и среды.

    В повести «Блаженство безумия» автор  продемонстрировал интересеный  подход к безумию как явлению  и выразил свою интерпретацию  этой темы, достойную более подробного рассмотрения. В повести сумасшествие интерпретируется в русле романтического понимания этой проблемы, о чём свидетельствует название произведения.

    Как и во многих фантастических повестях первой половины XIX века,  в «Блаженстве безумия» в качестве средства органичного вплетения фантастичного в канву повествования использован приём обрамления. Повесть начинается с беседы образованных молодых людей, живо обсуждавших повесть Гофмана «Повелитель блох». Только один юноша не принимает участие в дискуссии, а когда право слова предоставляется ему, заявляет, что знаком с реальной историей, во многом повторяющей гофмановскую сказку. Юношу зовут Леонид. Завладев вниманием публики, он приступает к рассказу, который состовляет основную часть повести и в количественном, и в содержательном аспекте. Леонид рассказывает историю любви его друга Антиоха к приезжей девушке, чей отец — шарлатан и сторонник лёгкого заработка. Именно через отношения молодых людей главным образом и раскрывается тема безумия и авторская её интерпретация.

    Реакцией  центрального персонажа «Блаженство  безумия» Антиоха на несправедливость и пошлость жизни становится вера в иную, трансцендентную реальность, воплощающую в себе мечту о красоте и духовности.

    Лейтмотив повести узнаётся уже в эпиграфе, выражающем один из ключевых аспектов понимания безумия Н. Полевым. «Говорят, что безумие есть зло, — ошибаются: оно благо!» [1, с. 89] Именно на этой романтической идее заостряет внимание читателя автор. В частности, главным её сторонником является один из участников любовной истории, Антиох. В его устах неоднократно звучит идея о том, что в этом мире в здравом уме невозможно обрести счастье. «Но если я и грежу, если это и сон обольстительный, не лучше ли сон этот бедной вашей существенности?» [1, c. 102] Герой подчёркивает, что любая жизнь предпочтительней нынешней — будь она до неё или после. «Если бы мы знали прежнее наше бытие — мы не могли бы существовать здесь, на бедной нашей земле: мы не остались бы на ней, если бы знали и понимали, что последует и за земною жизнью!» [1, с. 114]

    Эти и подобные им мысли возникают  в сознании персонажа не случайно. Корень его разобщённости с миром произрастает из его детства. От матери Антиох знал лишь тепло и нежность, её любовь не знала границ, а потому мальчик вырос убеждённым романтиком, который смотрит на окружающий мир через призму безапелляционного оптимизма. «Женщина, каких не встречал я после, святой идеал материнской любви! Зачем так рано раскрыла ты моё сердце? Зачем не дозволила свету охолодить, облечь меня в свои приличия и условия? <...> Голова моя была уже романическою, когда я едва понимал самые обыкновенные предметы жизни.» [1, с. 98] Столкнувшись с суровой реальностью, Антиох испытывает разрыв шаблона — и в результате отказывается принимать мир таковым, какой он есть, предпочитая быть непонятым отщепенцем, чем понижать свой культурный уровень в угоду обществу. «Но грубый мир страстей, который увидел я у деда <...> не только не увлёк меня, но отвратил от себя и увеличил противоположность мечтательной души моей и действительной жизни.» [1, с. 98-99]

    Антиох  изображён как типичный романтический персонаж, что указывает на романтичность его конценции в целом. Герой склонен к чувственному восприятию мира и обладает редкой в тех слоях общества, где он вынужден был обретаться, способностью мыслить. «И для чего же судьба дала мне чувства, с которыми я понимаю всю ничтожность, всю безжизненность моих порывов, смотря на небесную Мадонну, слушая «Реквием» и читая «Сопротивление». [1, с.101] Вот почему он не испытывает никакого желания вступать в коммуникацию с окружающими его людьми. Более того, ему это совершенно неинтересно. По иронии судьбы, то, что так ярко выражено у Антиоха, абсолютно чуждо высшему обществу. Вместо чувств они руководствуются шаблонными правилами поведения, а собственные мысли им с успехом заменяет набор тщательно заученных чужих мнений по любому поводу. «И что же вокруг меня? Куклы с завялыми цветами жизни, с цепями связей и приличий! <...> И эту купленную любовь, эту продажную дружбу, эти обшитые мишурою рассчёта почести будут занимать меня?.. Никогда!» [1, с. 101]

    С другой стороны, своего рода болезненная гармония достигнута: свет так же не любит Антиоха, как и Антиох — свет. Юноша немало времени проводит в глубоких размышлениях философского характера и не любит шумные компании. Кровожадному высшему свету хватило бы и меньшего, чтобы осудить человека на негласное неприятие в своих кругах, но Антиох давал для этого поводы не переставая, пускай и не всегда осознанно. В глазах общества он был чудаком лишь потому, что не походил на это общество. Горькая ирония сложившейся ситуации в том, что высший свет более чем снисходительно относится к по-настоящему отрицательным чертам характера людей, но столкнувшись с кем-то более высокого уровня, снобы из высшего общества  с удовольствием клеймят его  чудиком, нелюдимом, просто странным человеком, насмешником, наконец. «Странность труднее извинять, нежели шалость. Другим прощали бесцветность, ничножность характера, мелкость души, отсутствие сердца: Антиоху не прощали того, что он отличался от других резкими чертами характера.» [1, с. 94] Однако и тут автор не обошёлся без иронии, поскольку сам Антиох, напротив, считает общество гораздо более ущербным, чем он сам по причинам, названным выше. «Вообрази себе половину туловища и головы, с одной рукой, с одной ногой, и этот урод прогуливается, смотрит одним глазом, нюхает табак, жмёт руку знакомым. А между тем такие душевные уроды ходят вокруг нас, живут, говорят и никто не смеётся над ними...» [1, с. 119]

    Таким образом, хотя Антиох осознанно отстоит  от окружающего его мира, лишь с  помощью этого мира он номинально становится безумным. Я говорю номинально, потому что безумие его, очевидно, заключается лишь в непохожести на других и необычности. Любому обществу свойственно настороженно относиться к белым воронам, светское же общество использует нападение как лучшую тактику защиты. Особенность восприятия                                    Н. Поляковым темы безумия состоит в том, что его персонаж видит своё крайне невыгодное с объективной позиции положение как очевидную удачу. По его мнению, если безумен тот, кто не походит на ненавистных ему жертв шаблонов, то быть безумным — благо и даже своего рода честь. «Да, свет называет это безумием! Но что мудрость наша? Игра в жмурки! Счастлив, кто хоть за что-нибудь, хоть за сумасшествие ухватился...» [1, с. 114]

    Кроме того, присущая повести неоднозначность  трактовки темы безумия объясняется  положенным в основу произведения принципом  двоемирия. Антиох живёт одновременно в реальном, обыденном мире и мире идеальном. Отсюда, с точки зрения носителя обыденного сознания, безумие Антиоха — это психическое заболевание, которое надо лечить.

    Идеи  героя о существовании добытия  земного воспринимаются  как бред больного сознания. Однако с позиции  человека, приобщённого к науке, безумие  Антиоха — форма единственно  возможного, истиного знания о мире.

    Итак, одинокий и нелюдимый Антиох знакомится с прекрасной девушкой Адельгейдой, дочерью приезжего шарлатана. Адельгейда во многом похожа на героя, одновременно во многом она — полная его противоположность.

    Говоря  о сходствах, в первую очередь следует упомянуть романтичность её образа. Как и Антиох, Адельгейда — чувственная натура, склонная к самопознанию. Однако, в отличие от матери Антиоха, которая всячески способствовала развитию личности мальчика, отец Адельгейды, напротив, подавляет её чувства, выдавая свои желания за её. Девушка несчастлива главным образом потому, что не может раскрыться как личность: ей не дают руководствоваться чувствами при принятии решений.

    Кроме того, девушку с Антиохом связывает  то, что оба они нежеланны в обществе. Их уважают, ими восхищаются, однако одновременно их боятся. Впрочем, в случае Адельгейды, над её неприятием обществом довлеет и дурная слава отца. Характерно то, что, осуждая и ругая его, люди, тем не менее, продолжают посещать его театр как ни в чём не бывало, да и к тому же с завидным постоянством. Из такой позиции следует, что представители высшего общества не только противоречат сами себе, но также непреодолимо падки на развлечения.

    Несмотря  на все попытки отца развить в  девушке любовь к славе и деньгам, последняя остаётся натурой нежной и возвышенной. Приземлённое и меркантильное окружение не портит её, лишь сбивает с толку. По большому счёту, Адельгейда выступает на сцене не из-за любви к деньгам, но из любви к своему родителю, что снова приводит нас к подмене желаний отца и дочери. Тем не менее, лишь во время своих выступлений девушка может выразить чувства. Её склонность к романтизму проявляется не сразу, но постепенно, во время исполнения музыки — и лишь через музыку девушка даёт миру знать об истином содержании её души. «Задумчивость её исчезала постепенно, игра переходила в фантазию, звуки лились, как будто из её души, голос её соединялся со звуками арфы. Тогда глаза её начинали сверкать огнём восторга. <...> Каждый думал тогда, что видит в Адельгейде какое-то воздушное существо, каждый ждал, что она рассеется, исчезнет лёгким туманом.»    [1, с. 104] Из этого следует, что, подобно Антиоху, Адельгейда живёт по принципу двоемирия, и хотя душа её лишь изредка отправляется в более близкий ей идеальный мир, то, что идеальный мир для неё существует вообще, свидетельствует о романтичности её образа.

    Так и протекает существование девушки, заложницы собственного отца, однако всё в её жизни меняется с появлением Антиоха. Казалось бы, Антиох первоначально позиционируется как безумец, в то время как об Адельгейде ничего подобного не говорят, да и с окружающими она обращается достаточно адекватно с точки зрения общества, пусть и несколько отчуждённо. Однако в Адельгейде живёт безумие того же характера, что и у Антиоха — только на начальном этапе развития, мало заметном окружающим. Ранее у неё не было повода усомниться в том, что её стремления к идеальному миру ненормальны с точки зрения любого человека, однако повстречав родственную душу, девушка осознаёт, что она совсем не одинока в своих мечтаниях. Постепенно с глаз её падает пелена, и она осознаёт, что отец её занимается отнюдь не благими делами и что её стремление к идеальному миру не было пустым ребячеством. «Спаси, спаси меня, мой Антиох! Я думала, что этот демон отец мой и повиновалась ему! Зачем не сказал ты мне прежде тайны моего бытия!» [1, с. 126]

    Однако  выясняется, что Адельгейда не в  состоянии принять всё то, что  рассказывает ей Антиох. Чувства, сдерживаемые на протяжении многих лет, наконец, нашли выход, и сила, с которой они рвутся на свободу, в самом деле сводит девушку с ума. Одержимая любовью к Антиоху, Адельгейда не справляется со своими чувствами, не может выдержать натиска эмоций. «Радость её при виде Антиоха переросла в совершенное безумие.» [1, с. 129]

    Сумев, наконец, соприкоснуться с идеальным  миром однажды, девушка уже не желает возвращаться в реальный, более  того, не видит в этом никакого смысла. Теперь она видит счастье лишь в смерти, поскольку лишь смерть, по её мнению, способна соединить её с возлюбленным навеки. «Жизнь проходит, любовь остаётся!» - восклицает она в порыве чувств. Адельгейда недолго пришлось ожидать желаемого, потому что в скором времени она заболевает и умирает. «От Антиоха подняла она глаза свои к небу и закрыла их навсегда...» [1, с. 129]

    Приходит  пора и Антиоху сойти с ума, поскольку он подвержен одержимости  другого рода. Будучи совершенно убеждён, что Адельгейда — не человек, а  половина его души, Антиох до этого  времени не сомневался, что он уйдёт  из жизни первым и повлечёт душу за собой. Однако реальность распорядилась по-другому, и это приводит к чувственному диссонансу в голове юноши. Он не может смириться с тем, что его возлюбленная мертва, в то время как он остаётся в этом мире. С его точки зрения, такие события полностью опровергают его теорию о двух половинках одной души. Антиох тяжело болеет, но никто не в силах ему помочь, потому что никто не в силах понять природу его болезни. «Она не может умереть, - говорил он, - не может, потому что я ещё жив. Что же это такое? Какой это странный перелом болезни? Эти доктора ничего не понимают в психологических явлениях!» [1, с. 130]