Гипотеза лингвистической относительности Сепира-Уорфа

А. Брутян

«О гипотезе Сепира-Уорфа»

Гипотеза лингвистической  относительности Сепира-Уорфа.

        Одним из  следствий, к которым пришли  современные лингвисты, исходя  из понимания языка как социального  генотипа человека, было утверждение  о том, что люди, говорящие на  разных языках, должны по необходимости  жить в отличающихся друг от  друга мирах. Но оказывается,  в языкознании подобного рода  гипотезы существуют уже давно  и активно обсуждаются лингвистами  и специалистами по культурно-исторической  психологии. Прежде чем говорить о гипотезе Сепира-Уорфа, необходимо проследить предысторию ее появлению, ознакомиться с трудами предшественников.

     Первый в этой области был немецкий языковед и философ Вильгельм фон Гумбольдт. В своих лингвистических работах Гумбольдт теоретически исследовал и по-своему разрешал многие кардинальные проблемы языкознания, и его взгляды на эти вопросы остаются до сих пор актуальными. Что касается интересующей нас проблемы, то понимание её Гумбольдтом достаточно четко выражается в следующих его высказываниях:

“...Языки  являются не только средством выражения  уже познанной истины, но и, более  того, и средством открытия ранее  неизвестной. Их различие состоит не только в отличиях звуков и знаков, но и в различиях самих мировидений. В этом заключается основа и конечная цель всякого исследования языка.”

“Человек  преимущественно - да даже и исключительно, поскольку ощущение и действие у  него зависят от его представлений, - живет с предметами так, как их преподносит ему язык [курсив мой - Н.В.]... И каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка. Освоение иностранного языка можно было бы уподобить завоеванию новой позиции в прежнем видении мира; до известной степени фактически так дело и обстоит, поскольку каждый язык содержит всю структуру понятий и весь способ представлений определенной части человечества…»

“Можно  считать общепризнанным, что различные  языки являются для наций органами их оригинального мышления и восприятия, что большое число предметов  создано обозначающими их словами  и только в них находит свое бытие...” 

Несмотря  на то, что эти идеи Гумбольдта были широко известны, прошли долгие годы, прежде чем они получили дальнейшее развитие в гипотезе лингвистической относительности, которая была названа по именам её авторов - гипотеза Сепира-Уорфа. Брутян Г.А. напишет в своей статье следующее: «Когда Вильгельм фон Гумбольдт в своем знаменитом сочинении «О влиянии различного характера языков на литературу и духовное развитие», вышедшем в 1821 г., написал, что есть возможность обратного влияния понятий языка на сообщество, говорящее на нем [Гумбольдт 1984, 324], он вряд ли мог предположить, в какие радикальные идеи трансформируется его умеренная гипотеза  уже через сто лет…»

Из биографии выдающихся деятелей.

     Эдвард Сепир, выдающийся американский антрополог и лингвист, занимался полевыми исследованиями языков североамериканских индейцев, но при этом не ограничивался собственно лингвистическими вопросами, а рассматривал их в комплексе с общими проблемами культуры и поведения людей. Осмысление роли языка в человеческой культуре привело Сепира к тем же выводам, что и Гумбольдта. Говоря о месте лингвистики в системе наук, изучающих человека, он в 1928 году писал:

“Представление  о том, что человек ориентируется  во внешнем мире, по существу, без  помощи языка и что язык является всего лишь случайным средством  решения специфических задач  мышления и коммуникации - это всего  лишь иллюзия. В действительности же “реальный мир” в значительной мере неосознанно строится на основе языковых привычек той или иной социальной группы. Два разных языка никогда не бывают столь схожими, чтобы их можно было считать средством выражения одной и той же социальной действительности. Миры, в которых живут различные общества, - это разные миры, а вовсе не один и тот же мир с различными навешанными на него ярлыками... ”

«Люди живут не только в объективном мире вещей и не только в мире общественной деятельности, как это обычно полагают; они в значительной мере находятся под влиянием того конкретного языка, который является средством общения для данного общества. Было бы ошибочно полагать, что мы можем полностью осознать действительность, не прибегая к помощи языка, или что язык является побочным средством разрешения некоторых частных проблем общения и мышления. На самом же деле "реальный мир" в значительной степени бессознательно строится на основе языковых норм данной группы... Мы видим, слышим и вообще воспринимаем окружающий мир именно так, а не иначе главным образом благодаря тому, что наш выбор при его интерпретации предопределяется языковыми привычками нашего общества…»

Основная  роль в формулировании гипотезы лингвистической  относительности и приведении конкретных аргументов в её защиту принадлежит  американскому учёному Бенджамену Ли Уорфу. Уорф не был профессиональным лингвистом, он получил техническое образование и работал инженером по технике безопасности. Но помимо этого он серьёзно увлекался языкознанием, был учеником Сепира и также изучал индейские языки. В конце 30-х - начале 40-х годов ХХ века он написал несколько статей, в которых высказывал те же взгляды на роль языка в человеческом мышлении и восприятии окружающего мира, как и выше цитированные Гумбольдт и Сепир. Развитие этих взглядов приводит Уорфа к выводу об относительности имеющейся у нас картины мира и зависимости её от того, на каком языке мы её описываем:

“Мы расчленяем природу в направлении, подсказанном нашим родным языком. Мы выделяем в  мире явлений те или иные категории  и типы совсем не потому, что они (эти категории и типы) самоочевидны; напротив, мир предстает перед  нами как калейдоскопический поток  впечатлений, который должен быть организован  нашим сознанием, а это значит в основном - языковой системой, хранящейся в нашем сознании. Мы расчленяем мир, организуем его в понятия, распределяем значения так, а не иначе в основном потому, что мы - участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию. Это соглашение, разумеется, никак и никем не сформулировано и лишь подразумевается, и, тем не менее, мы - участники этого соглашения, мы вообще не сможем говорить, если только не подпишемся под систематизацией и классификацией материала, обусловленной указанным соглашением.

Мы  сталкиваемся, таким образом, с новым  принципом относительности, который  гласит, что сходные физические явления позволяют создать сходную картину вселенной только при сходстве или, по крайней мере, при соотносительности языковых систем”.

В своих статьях  Уорф не только подробно изложил идею лингвистической относительности, но и попытался привести конкретные примеры влияния языка на картину  мира. Основная часть его доводов  связана со сравнением европейских  языков (таких, как английский, немецкий, французский) с языком индейского племени  хопи. При таком сравнении, по мнению Уорфа, обнаруживается, что привычные  нам субъектно-предикатная структура логических суждений (аристотелевская логика), описание временных взаимоотношений и оперирование другими категориями мышления неявно опираются на усвоенный нами в детстве родной язык, но вовсе не являются обязательными для всех других людей. В мышлении людей, говорящих на другом, сильно отличающемся от нашего языке они могут отсутствовать и заменяться какими-то иными, необычными для нас способами восприятия и описания мира.

  Высказанная Уорфом гипотеза была неодобрительно воспринята при её появлении, и большинство лингвистов отвергло связанную с ней проблематику, как не соответствующую критериям “строгой научности”. Но в последующие годы эта тема - роль языка в категоризации мира - стала довольно популярной, и учёные разных специальностей (не только лингвисты) часто к ней обращаются.

Роль гипотезы Сепира-Уорфа в  современном языкознании.

       Сегодня принято считать, что указываемая Уорфом и его предшественниками связь между языком и картиной мира, несомненно, существует, хотя и не следует преувеличивать её значение в жизни людей. В конце концов, любое происходящее событие может быть описано на каждом из существующих сегодня языков. Хотя грамматическая структура языка и его лексический состав могут как способствовать описанию конкретной ситуации, так и затруднять его, влияя на его краткость и ясность, но глубинная логическая структура событий определяется самим устройством мира, в котором мы все живём, а не языком, которым мы его описываем. Образно выражаясь, можно сказать, что сравнивая две картинки, возникающие в сознании людей, говорящих на разных языках, мы при внимательном разглядывании можем заметить определенные различия: несмотря на то, что на обоих “снимках” запечатлелись одни и те же предметы, они кажутся снятыми через различные светофильтры или с различной глубиной резкости, за счет чего различные детали кажутся более рельефными или, наоборот, затушёванными и сливающимися с фоном. Именно такое - более спокойное, трезвое и сглаживающее чрезмерную резкость выражений Уорфа - представление о роли языка в познании доминирует в науке сегодня. Однако в литературе приводятся и другие данные, говорящие о том, что само существование объектов мира зависит от языка, на котором говорит разглядывающий мир субъект.

     Таким образом, даже на фонетическом уровне (казалось бы, почти на уровне физиологических ощущений) язык определяет существование или несуществование определённых звуков в окружающем нас мире: они могут существовать только тогда, когда мы имеем соответствующие им различающие процедуры, появляющиеся у нас при усвоении языка и позволяющие опознавать эти конкретные звуки (фонемы) в реальности, вычленять их из непрерывного звукового континуума.

    Лингвистическая относительность  (то есть, в конечном итоге,  зависимость нашей картины мира  от используемого нами языка)  играет гигантскую роль в нашей  жизни, однако заметить её влияние  на наши мнения и поведение  чрезвычайно трудно. Сам этот  феномен заключается в том,  что наш язык определяет образ  нашего мира, ту проекцию реальности, в пределах которой мы можем  что-то воспринимать, чувствовать,  как-то рассуждать и осмысленно  действовать. За пределами этой  области реальности всё становится  непонятным, абсурдным, хаотичным  и непредсказуемым. Чтобы выйти  за эти границы, мы должны  переформулировать наш опыт, приобрести  новые понятия. И всё человечество в целом, и каждый из нас переходят эти границы - и мы, люди, и мир вокруг нас постоянно изменяются. Но в каждый данный момент эта граница есть, и за ней нет ничего, что мы можем увидеть и понять. Поэтому в тех случаях, когда мы видим своё отличие от кого-либо другого и понимаем, в чём это отличие состоит, этот “другой” со своими чувствами, мыслями, поступками находится в пределах нашего мира - мы просто занимаем разные места в одном и том же мире. Реальные различия наших миров ускользают от нашего внимания, потому что мы видим только проекцию мира этого “другого” в нашем мире. Только тогда, когда привычные нам способы рассуждения и восприятия не дают нам возможности понять логику высказываний и поступков других людей, мы можем предположить их существенное отличие от нас самих. Но даже в этих случаях мы склонны объяснять непонятное нам поведение других их хитростью, глупостью, неумением правильно выражать свои мысли, желанием поиздеваться над нами или, наоборот, склонностью притворяться дурачком, или ещё какими-нибудь неясными для нас мотивами. Сложнее всего, оказывается, предположить, что видимое нам поведение по-своему вполне логично и целесообразно, но обусловлено теми факторами из другого мира, которые в нашем мире просто не существуют.

Гидра по имени политкорректность

«Гипотеза лингвистической относительности  в конце XX - начале XXI в.в. произвела на свет многоглавое чудовище - концепцию политической корректности. Как можно определить политкорректность в двух словах? Это некий новояз - язык Эзопов нашей эпохи, склонных переименовывать все вещи и явления. Для чего? Чтобы не прослыть негодяем, оскорбляющим кого-то или ущемляющим чьи-то права. Раса, этнос, пол, вероисповедание, сексуальная ориентация, политические взгляды, возраст, интеллектуальные способности, физическая конституция, психотип, характер, темперамент индивида и иные его атрибуты вовлеклись в сферу господства политкорректности.

Сами  политкорректные фразы иногда глупы до абсурда. Так, в рамках этой концепции запрещается поздравлять собеседников с Рождеством Христовым, поскольку это способно оскорбить атеистов (как будто бы непонятно, что атеисты и так не празднуют Рождество!). Негра запрещено называть негром, черным, чернокожим и т. п., он становится афроамериканцем. В настоящее время группа афроамериканцев проживает, по-видимому, не только в США, но и в странах Центральной Америки, равно как и на Карибах - единственно в Африке пока живут афроафриканцы. «Толстый человек» - ненормативно в рамках политкорректного новояза, он - «развивающийся горизонтально».

Философская база феминистской политкорректности

    «Гендерно-нейтральный язык - детище феминизма, тщательно разработанная концепция новояза, который должен быть лишен всех прежних недостатков гендерной дискриминации. Главная задача внедрения такого языка - изгнать из речи «мужское доминирование»,  хотя в понятие «гендерно-нейтральный язык» включаются также программы по культивированию в обществе положительного отношения к извращенцам - представителям сексуальных меньшинств, сексуальным маньякам, трансвеститам, педофилам и т. п., - которые, оказывается, представляют собой «личности с недетерминированной гендерной идентичностью».

Философская база создания феминистского новояза основана на ряде однозначно определенных, но, тем не менее, достаточно произвольных лингвистических допущений. Рассмотрим эти фундаментальные принципы, чтобы впоследствии оценить степень правомерности притязаний феминизма в области лингвистического проектирования. Это всего лишь несколько дополненный вариант гипотезы Сепира-Уорфа. В сознании каждого социально запечатлена некоторая совокупность текстов, которые определяют отношение человека к действительности, его поведение и опосредуются дискурсивной практикой. Субъект «растворяется в текстах-сознаниях, составляющих великий интертекст культурной традиции». Вследствие этого политкорректному языку придается исключительно важное  значение, а лингвистика становится одной из центральных наук, поскольку изучение сознания равносильно изучению текста.

 - Язык является продуктом общества и непосредственным инструментом отображения социальных трансформаций.

-  Язык представляется  выражением норм и ценностей  патриархального социума.

Следует,что сущность основных притязаний феминистской политкорректности сводится к критике существующих языковых структур, в основном в области лексики, морфологии, синтаксиса и семантики, и требованиям реорганизовать языки таким образом, чтобы, как говорят феминистки, «гендерно их нейтрализовать», а на самом деле - феминизировать указанные разделы лингвистики, полностью исключив оттуда мужской грамматический род.