Д.И.Фонвизин: труды и жизнь

     В научной литературе неоднократно отмечалась прямая связь между высказываниями Стародума и Правдина и ключевыми  положениями сочинения Фонвизина "Рассуждение о непременных государственных законах", писавшегося одновременно с "Недорослем". Этот публицистический трактат был задуман как вступление к подготавливавшемуся в конце 1770-х годов Н. И. и П. И. Паниными проекту "Фундаментальных прав, непременяемых на все времена никакой властью", рассчитанному в свою очередь на случай вступления на престол цесаревича Павла Петровича. "Здравый рассудок и опыт всех веков показывают, что одно благонравие государя образует благонравие народа. В его руках пружина, куда повернуть людей: к добродетели или пороку". Эти слова из "Рассуждения о непременных государственных законах" могут служить комментарием к целому ряду высказываний Стародума. Коль скоро добродетельность подданных определяется "благонравием" государя, то на нем же лежит ответственность за то, что в обществе господствует "злонравие".

     Заключительная  реплика Стародума, которой завершается "Недоросль": "Вот злонравия  достойные плоды!" - в контексте  идейных положений фонвизинского  трактата придает всей пьесе особое политическое звучание. Неограниченная власть помещиков над своими крестьянами при отсутствии должного нравственного примера со стороны высшей власти становилась источником произвола, это вело к забвению дворянством своих обязанностей и принципов сословной чести, то есть к духовному вырождению правящего класса. В свете общей нравственно-политической концепции Фонвизина, выразителями которой в пьесе выступали положительные персонажи, мир Простаковых и Скотиииных представал зловещей реализацией торжества злонравия.

     Другая проблема "Недоросля" - это проблема воспитания. Понимаемое достаточно широко, воспитание в сознании мыслителей XVIII века рассматривалось как первоочередной фактор, определяющий нравственный облик человека. В представлениях Фонвизина проблема воспитания приобретала государственное значения, ибо в правильном, воспитании коренился единственно надежный, по его мнению, источник спасения от грозящего обществу зла - духовной деградации дворянства.

     Значительная  часть драматического действия в "Недоросле" в той или иной мере спроецирована на решение проблемы воспитания. Ей подчинены как сцены учения Митрофана, так и подавляющая часть нравоучений Стародума. Кульминационным пунктом в разработке этой темы, бесспорно, является сцена экзамена Митрофана в 4-м действии комедии. Эта убийственная по силе заключённого в ней обличительного сарказма сатирическая картина служит приговором системе воспитания Простаковых и Скотининых. Вынесение этого приговора обеспечивается не только изнутри, за счет самораскрытия невежества Митрофана, но и благодаря демонстрации тут же на сцене примеров иного воспитания. Мы имеем в виду сцены, в которых Стародум беседует с Софьей и Милоном.

     С постановкой "Недоросля" Фонвизину  пришлось испытать немало огорчений. Намеченное на весну 1782 года в столице представление было отменено. И только осенью, 24 сентября того же года, благодаря содействию всесильного Г. А. Потемкина комедия была разыграна в деревянном театре на Царицыном лугу силами актеров придворного театра. Фонвизин сам принимал участие в разучивании актерами ролей, входил во все детали постановки. Успех спектакля был полный. По отзыву современника, "публика аплодировала пьесу метанием кошельков". Особенно чутко воспринимались зрителями политические намеки, скрытые в речах Стародума.

     Еще до постановки "Недоросля" Фонвизин принимает решение об отставке. Свою просьбу он мотивировал участившимися головными болями, которыми писатель страдал всю жизнь. Но истинной причиной отставки было, по-видимому, окончательное убеждение в бессмысленности своей службы при дворе. К этому времени Н. И. Панин был уже тяжело болен. Планам отстранения императрицы от власти и надеждам увидеть на престоле цесаревича, казалось, не было суждено осуществиться. 7 марта 1782 года Фонвизин подает официальное прошение об отставке, которое Екатерина II немедля подписала. Теперь писатель получил возможность целиком посвятить себя творчеству.

     В 1783 году состоялось учреждение Российской Академии. В ее задачи входила подготовка полного толкового словаря русского языка. Фонвизин был одним из тех, кому поручалось выработать правила составления словаря. На основании знакомства с французскими образцами словарей подобного типа Фонвизин подготовил проект правил: "Начертание для составления толкового словаря славяно-российского языка". Оно послужило позднее основой руководства по практической работе над словарем. Тогда же писатель привлекается к сотрудничеству в возникшем под эгидой Российской Академии новом журнале "Собеседник любителей российского слова". Хотя журнал контролировался Екатериной II, в целом направление его не носило официального характера.

     Уже в первом номере "Собеседника" Фонвизин начал печатать "Опыт российского  сословника". Под видом толкового  словаря русских синонимов Фонвизин предлагал читателям искусно  замаскированную политическую сатиру. Внешним образцом для этого сочинения послужил французский синонимический словарь аббата Жирара. Отдельные статьи были просто переведены оттуда. Но большая часть выбора лексического состава, не говоря уже о толковании, принадлежали самому Фонвизину. Вот как, например, иллюстрирует Фонвизин определения значений синонимического ряда - запамятовать, забыть, предать забвению: "Можно запамятовать имя судьи, который грабит, но трудно забыть, что он грабитель, и само правосудие обязано преступление не предавать забвению". Просветительские убеждения автора придают его статьям яркий публицистический оттенок, а в отдельных случаях словарные комментарии превращаются в миниатюрные сатирические очерки.

     Из  других сатирических материалов, помещенных Фонвизиным в "Собеседнике", следует назвать "Челобитную российской Минерве от российских писателей" - скрытое за иносказательной стилизацией официального документа обличение невежества вельмож, преследующих писателей; "Поучение, говоренное в духов день иереем Василием в селе П***", пародийно противостоящее проповеднической литературе; "Повествование мнимого глухого и немого" - опыт использования в сатирических целях структуры плутовского европейского романа, к сожалению, оставшийся незавершенным.

     Наиболее серьезным выступлением Фонвизина на страницах этого журнала была публикация в нем знаменитых "Вопросов, могущих возбудить в умных и честных людях особливое внимание". "Вопросы" были посланы в "Собеседник" анонимно. По сути дела, это был негласный вызов коронованной покровительнице журнала, и Екатерине II пришлось принять этот вызов. Поначалу она не знала, кто был автором "Вопросов". По характеру ее ответов ясно видно, что она прекрасно уловила критическую их направленность. По существу, "Вопросы" Фонвизина представляли собой остроумно найденную форму критики отдельных аспектов внутренней политики правительства, ибо обращали внимание на самые больные вопросы общественной жизни России того времени. "Отчего главное старание большой части дворян состоит не в том, чтоб поскорей сделать детей своих людьми, а в том, чтоб поскорее сделать их не служа гвардии унтер-офицерами?" - гласил 7-й вопрос. "Отчего у нас не стыдно не делать ничего?" - гласил 12-й вопрос. В ряде случаев Екатерина отделывалась отговорками, вроде, например, ответа на 7-й вопрос ("Одно легче другого") или притворялась непонимающей, как было при ответе на 12-й вопрос ("Сие неясно: стыдно делать дурно, а в обществе жить не есть не делать ничего"). Но в некоторых из ответов уязвленное самолюбие монархини вылилось наружу в раздраженных и не терпящих возражения окриках. Особенный гнев у императрицы вызвал 14-й вопрос: "Отчего в прежние времена шуты, шпыни и балагуры чинов не имели, а ныне имеют, и весьма большие?" Екатерина фактически ушла от прямого ответа на данный вопрос, но зато снабдила свою реплику угрожающим примечанием: "NB. Сей вопрос родился от свободоязычия, которого предки наши не имели; буде же бы имели, то начли бы на нынешнего одного десять прежде бывших".

     Фонвизин, несомненно, вынудил императрицу обороняться. И независимо от ее попыток снизить остроту вопросов, превратить некоторые из них в безделицу для современников смысл полемики был ясен. По-видимому, писателю стало известно о раздражении Екатерины, и в одном из ближайших номеров "Собеседника" Фонвизин помещает письмо "К г. сочинителю "Былей и небылиц" от сочинителя вопросов", где попытался открыто объясниться с ней. Императрица не простила сатирику его дерзости до конца его жизни, наложив полуофициальный запрет на публикацию его сочинений.

     Летом 1784 года Фонвизин с женой вновь  едет за границу, на этот раз в Италию. И во время этой поездки Фонвизин ведет подробный дневник, частично сохранившийся в письмах, которые  он регулярно посылает сестре и П. И. Панину. Тонкий ценитель искусства, Фонвизин восторженно отзывается в своих письмах о шедеврах итальянской живописи и архитектуры.

     В Италии Фонвизины пробыли всю  зиму и всю весну 1785 года. Уже во время путешествия Фонвизину  пришлось перенести в Риме тяжелую  болезнь. Но приезд в Москву был омрачен новым тяжелым ударом - Фонвизина разбил паралич. Лечение в Москве не принесло результатов. Почти год с перерывами длилось лечение на карлсбадских водах. Осенью 1787 года, несколько поправившись, Фонвизин возвращается в Петербург.

     По-видимому, еще до отъезда в Италию Фонвизин создает оригинальное произведение на античный сюжет. Это была "греческая" повесть "Каллисфен", анонимно напечатанная в журнале "Новые ежемесячные сочинения" в 1786 году. Сюжетная канва повести восходит к истории жизни греческого философа-стоика, ученика Аристотеля, при дворе Александра Македонского. Иносказательный смысл этой политической сатиры очевиден. Чуждый корысти и лести, "глашатай истины" Каллисфен терпит поражение при дворе монарха-завоевателя, объявившего себя богом. Оклеветанный одним из любимцев Александра, философ умирает, замученный в темнице.

     Повесть "Каллисфен" отмечена глубоким пессимизмом. В ней явственно разочарование  автора в просветительских иллюзиях, связанных с надеждами на добродетельного  монарха, правящего по законам добра и справедливости.

     Последним крупным замыслом Фонвизина в  области сатирической прозы, к сожалению, не осуществившимся, был журнал "Друг честных людей, или Стародум". Фонвизин задумал издание его  в 1788 году. Планировалось в течение  года выпустить 12 номеров. В предуведомлении к читателям автор извещал, что его журнал будет выходить "под надзиранием сочинителя комедии "Недоросль", чем как бы указывал на идейную преемственность своего нового замысла.

     Журнал  открывался письмом к Стародуму от "сочинителя "Недоросля", в котором издатель обращался к "другу честных людей" с просьбой помочь ему присылкой материалов и мыслей, "кои своею важностью и нравоучением, без сомнения, российским читателям будут нравиться". В своем ответе Стародум не только одобряет решение автора, но и тут же сообщает о посылке ему писем, полученных от "знакомых особ", обещая и впредь снабжать его нужными материалами. Письмо Софьи к Стародуму, ответ его, а также "Письмо Тараса Скотинина к родной его сестре госпоже Простаковой" и должны были, по-видимому, составлять первый выпуск журнала.

     Особенно  впечатляющим по своему обличительному пафосу является письмо Скотинина. Знакомый уже современникам писателя дядюшка  Митрофана сообщает сестре о понесенной им невозвратимой утрате: умерла его любимая пестрая свинья Аксинья. В устах Скотинина смерть свиньи предстает событием, исполненным глубокого трагизма. Несчастье так потрясло Скотинина, что теперь, признается он сестре, "хочу прилепиться к нравоучению, то есть исправлять нравы моих крепостных людей и крестьян <...> березой. <...> И хочу, чтоб действие надо мною столь великой потери ощутили все те, кои от меня зависят". Это небольшое сатирическое письмо звучит гневным приговорам всей системе крепостнического произвола.

     Не  менее острыми были и последующие материалы, также "переданные" издателю журнала Стародумом. Это прежде всего "Всеобщая придворная грамматика" - блестящий образец политической сатиры, обличавшей придворные нравы.

     И по долгу службы, и в личном общении  Фонвизину довелось не раз испытать истинную цену благородства знатных вельмож, приближенных к престолу, и изучить неписаные законы жизни двора. И теперь, когда уже больной, вышедший в отставку писатель обратится к этой теме в задуманном им сатирическом журнале, то материалом ему будут служить собственные жизненные наблюдения. "Что есть придворная ложь?" - задаст вопрос сатирик. И ответ будет гласить: "Есть выражение души подлой пред душою надменною. Она состоит из бесстыдных похвал большому барину за те услуги, которых он не делал, и за те достоинства, которых не имеет". Не случайно А. Н. Радищев в знаменитом "Путешествии из Петербурга в Москву" воспользовался сатирой Фонвизина при характеристике некоего "его превосходительства" в главе "Завидово".

     Хлестким  памфлетом, обличающим систему правосудия крепостнической России, являлась также емкая по смыслу и необычайно колоритная по стилю подборка, включавшая в себя "Письмо, найденное по блажонной кончине надворного советника Взяткина, к покойному его превосходительству ***", и приложенные к письму "Краткий реестр" (перечень дел, сулящих прибыток его превосходительству) и "Ответ" его превосходительства на письмо Взяткина. Этот своеобразный сатирический триптих раскрывал ужасающую картину поголовных злоупотреблений и взяточничества в судах и администрации как результат безнравственности правящих верхов и коррупции государственного аппарата.

     Таким образом, задуманный Фонвизиным журнал должен был продолжить лучшие традиции журнальной русской сатиры конца 1760-х  годов. Не случайно подзаголовок журнала гласил: "Периодическое сочинение, посвященное к истине". Но рассчитывать на согласие екатерининской цензуры в выпуске подобного издания было бесполезно. Решением управы благочиния печатать журнал запрещалось. Отдельные его части распространялись в рукописных списках. (Только в 1830 году в изданном Пл. Бекетовым первом собрании сочинений писателя была опубликована большая часть сохранившихся материалов фонвизинското журнала.) Писатель пробует через год организовать издание еще одного, теперь уже коллективного журнала "Московские сочинения". Но наступивший период политической реакции в связи с началом Великой буржуазной революции во Франции сделал невозможным и это издание.