В
состав экипажей космических кораблей
входят не только лица, имеющие большой
профессиональный опыт, но инженеры и
научные работники, которые во время
полета выполняют конкретные задачи.
Не от всех членов экипажей подводных
лодок зависит их безопасность. Вот
почему члены экипажей летательных
аппаратов, кораблей и экспедиций должны
быть уверены, что их командир не допустит
ни малейшей ошибки, не растеряется
в сложных обстоятельствах. Уверенность
в правильности действий командира,
его авторитет избавляют людей
в условиях угрозы для жизни от
мучительных размышлений: "А правильно
ли принято решение, не допущена ли
ошибка, которая повлечет за собой
роковые последствия?"
Подтверждением
сказанного могут служить наблюдения
за поведением космонавтов и астронавтов
во время аварии. Как уже отмечалось,
у членов космических кораблей по
сравнению с командирами эмоциональная
напряженность, судя по вегетативным реакциям,
менее выражена. Не исключая индивидуальных
особенностей, мы склонны объяснить
этот феномен большей ответственностью
командиров за исход аварии и более
спокойным реагированием остальных
членов экипажа, уверенных в действиях
своих командиров. После полета А.А.
Леонов рассказывал: "Я знал, что
Павлу Ивановичу не раз приходилось
выходить из сложных аварийных ситуаций,
когда он летал на истребителе
на Дальнем Востоке и воевал. Поэтому
я не волновался". Одной из причин
назначения командирами космических кораблей
людей, бывших в прошлом летчиками-истребителями
или испытателями, является то, что они,
сталкиваясь в своей предшествующей работе
с различными аварийными ситуациями, проявляли
мужество и находчивость. Таким образом,
если условием психической переадаптации
для командиров кораблей служит уверенность
в материальной части и в своих действиях,
то для остальных членов экипажа - уверенность
в материальной части и действиях командира
во время непредвиденных обстоятельств.
Как
уже говорилось, большинство летчиков,
космонавтов и подводников в
условиях угрозы для жизни действуют
уверенно, в соответствии со складывающейся
обстановкой, испытывая при этом
стенические эмоции. В таком поведении
проявляются личные моральные качества
личности, ее установки, мобилизующие
человека на адекватное отражение постоянно
меняющихся условий и реализацию
принятых решений. Однако роль морально-психологического
фактора и профессиональной подготовки
при работе человека в стрессовых
ситуациях не следует переоценивать.
Необходимо четко представлять себе,
что нагрузка, которая ложится
на психику личности при угрозе для
жизни, - это нагрузка на функциональные
нервные образования, а они у
каждого человека имеют свой диапазон
реактивности и предел работоспособности.
При выходе за эти рамки может
наступить этап неустойчивой психической
деятельности.
2.
Аффективные реакции
С
полной определенностью можно утверждать,
что не каждый человек в условиях
угрозы для жизни способен работать
устойчиво и продуктивно. По данным
Американской психологической ассоциации,
во время второй мировой войны
только 25% личного состава подразделений
активно и адекватно действовало
на передовой во время боя. О потере
работоспособности у операторов
в условиях угрозы для жизни Р.
Нордланд писал: "В момент большого
нервного напряжения, находясь под
угрозой нападения, способность
оператора рассуждать нарушалась. В
результате возникла масса крупных
ошибок, которые конструктор не мог ни
предусмотреть, ни объяснить". Р.Р. Гринкер
и Г.Р. Спигел среди пилотов, участвовавших
в воздушных боях, выделили две группы
по индивидуальной сопротивляемости угрозе
для жизни. В первую группу вошли пилоты,
у которых даже незначительные стрессовые
воздействия вызывали нарушения психических
функций. У второй группы такие нарушения
возникали лишь при длительном действии
чрезвычайно сильных стрессовых факторов.
Как
показывают наблюдения и исследования,
в условиях угрозы для жизни эмоциональная
неустойчивость может развиться
и у тех лиц, у которых в
предшествующей деятельности не отмечалась
психическая напряженность. Состояние
психической неустойчивости, граничащее
с неврозом, возникает в результате
астенизации нервной системы, вызываемой
нарушением режима труда и отдыха,
различными потрясениями, травмирующими
психику, и т.д. Особенно отчетливо
психическая неустойчивость в условиях
угрозы для жизни выявляется в
аварийной обстановке. Четко выделяются
две формы таких реакций: состояние
ажитации и кратковременный ступор.
При
ажитированном состоянии в ответ
на раздражители, сигнализирующие об
опасности для жизни, на первый план
выступает беспокойство, тревога. Возбуждение
выражается главным образом в
суетливости, в возможности осуществлять
только простые автоматизированные
акты под влиянием попавших в поле
зрения случайных раздражителей. Мыслительные
процессы при этом замедленны. Способность
понимания сложных отношений
между явлениями, требующая суждений
и умозаключений, нарушается. У человека
возникает чувство пустоты в
голове, отмечается отсутствие мыслей.
Появляются вегетативные нарушения
в виде бледности, учащенного сердцебиения,
поверхностного дыхания, потливости, дрожания
рук и др. Состояние ажитации в
условиях аварийной ситуации среди
летчиков, дежурных щитов управления
и операторов других "острых" профессий
расценивается как растерянность.
При
моделировании аварийной ситуации
во время полета отказ вводится инструктором
из задней кабины. Возникновение "аварийной
ситуации" сразу же рождает у
летчика вопрос: "Что случилось?"
В этот момент наблюдалось учащение
пульса до 160 ударов в минуту, по характеру
психической реакции на аварийную
обстановку можно выделить группу летчиков,
испытывающих растерянность в данной
ситуации. И хотя реакции на отказ
у каждого из них различны, их
объединяет то, что они с трудом
анализируют наличную информацию, совершают
ошибочные действия.
В
ряде случаев ошибочные действия
усугубляют аварийную обстановку. Так,
при внезапном отказе в горизонтальном
полете одного двигателя летчик, вместо
того чтобы выключить отказавший
двигатель, выключил другой, работающий,
в результате чего оба двигателя
самолета оказались выключенными. Другой
летчик при возникновении пожара
на левой плоскости самолета, вместо
того чтобы сбить пламя глубоким
виражом или скольжением вправо
с одновременным применением
противопожарных средств, выполнил
вираж влево, т.е. в сторону возникшего
пожара, и пламя охватило весь фюзеляж.
В
состоянии ажитации нарушается восприятие
времени. Примером может служить
наблюдение Б.С. Алякринского. Во время
полета по маршруту загорелся самолет.
В составе экипажа кроме пилота
находились еще два человека. Исход
создавшейся ситуации: летчик катапультировался,
остальные члены экипажа погибли,
хотя в их распоряжении также были
катапультные установки. При расследовании
катастрофы выяснилось, что пилот (командир
корабля) перед катапультированием
подал команду оставить самолет,
однако, по его словам, не получил
ответа, хотя ждал несколько минут.
Фактически же промежуток времени между
командой и катапультированием составлял
лишь несколько секунд. Остальные
члены экипажа за этот промежуток
времени не смогли подготовиться
к катапультированию, так как
для этого на их самолете требовалось
провести несколько рабочих операций.
Переоценка длительности временного интервала
здесь совершенно очевидна. Доли секунды
субъективно были восприняты как минуты,
что и привело к гибели двух членов экипажа.
Таким
образом, для состояния ажитации
в условиях аварии наиболее типична
неадекватность восприятия окружающей
действительности, в частности нарушение
оценки временных интервалов, что
вызывает затруднение понимания
ситуации в целом. Нарушаются также
процесс выбора действий, логичность
и последовательность мышления: в
результате создаются условия для
"высвобождения" стереотипных, автоматизированных
действий, не соответствующих сложившейся
ситуации.
Кратковременный
ступор в условиях угрозы для жизни
характеризуется внезапным оцепенением,
застыванием на месте в той
позе, в которой человек находился
в момент получения известия об аварии,
стихийном бедствии и т.д.; при
этом сохраняется интеллектуальная
деятельность. Приведем самонаблюдение
летчика, у которого во время полета
произошло самовыключение обоих
двигателей: "Остановка двигателей
сопровождалась сильным хлопком. Этот
звук вызвал ощущение, что самолет
вот-вот взорвется. Я весь сжался,
ноги одеревенели. Вынужденная посадка
в данном районе полетов была невозможна,
и я решил катапультироваться.
Но меня охватило оцепенение, так что
я не мог перенести ноги на катапультное
сиденье. Когда рассеялась пыль от возникшей
отрицательной перегрузки, я увидел,
что снижаюсь без крена под
углом 45-50 градусов. За это время
я потерял 1500 м. Придя в себя на
высоте 8000 м, я произвел запуск двигателей
и благополучно произвел посадку
на свой аэродром". Другой летчик, выполняя
полет на высоте 8000 м, услышал резкий
хлопок. Этот звук ассоциировался у
него со взрывом. Оценка ситуации как
взрыва привела его в состояние
кратковременного ступора: некоторое
время он не мог управлять самолетом
из-за наступившего оцепенения. За это
время самолет потерял 3000 м высоты.
Осознав, что звук вызван отказом
двигателя (помпаж), летчик пришел в
нормальное состояние и начал
действовать в соответствии с
ситуацией (наблюдения В.А. Пономаренко,
Н.Д. Заваловой).
Согласно
Л.С. Выготскому, к возникновению
аффекта (ажитации или ступора) предрасполагает
остроконфликтная ситуация, в которой
человек для спасения своей жизни
должен действовать, но в то же время
он не знает, как действовать. Л.С. Выготский
приводит пример с двумя путниками,
один из которых, зная об опасности
на дороге, заранее готовится, вооружается.
Он может волноваться в пути, но
при встрече с опасной ситуацией
у него не возникает состояние
аффекта, так как он готов к
адекватному реагированию. Совершенно
иначе ведет себя второй путник,
не знающий об опасности. При нападении
у него может возникнуть состояние
аффекта, так как он не готов адекватно
действовать в этой ситуации. Как
видим, одной из причин развития аффекта
является неподготовленность к действиям
в непредвиденных ситуациях.
Другой
причиной возникновения аффекта
выступает неожиданность, которая
чаще всего вызывает аффективные
реакции при отсутствии готовности
к действию, о чем уже говорилось.
П.К.
Анохиным была выдвинута концепция
об "опережающем отражении". Он
показал, что уже перед началом
выполнения действия формируется аппарат,
названный им "акцептором действия".
В процессе психической деятельности
этот аппарат принимает обратную
афферентацию, информацию о ходе выполнения
действия, и сопоставляет ее с целью
данного действия. В зависимости
от результата этого сопоставления
может начаться формирование нового,
более точного действия.
Когда
в результате афферентного синтеза
намерения к действию уже сформированы
и начинают реализовываться, появление
неожиданных, непредвиденных раздражителей
наносит "удар" по системе предвидения,
который даже у людей с достаточно
высокой подготовленностью может
вызвать аффективное состояние.
Здесь важно, на каком моменте
реализации плана действия произошел
"сбой". Приведем пример.
8
декабря 1972 г. "Боинг-707" с пассажирами
на борту потерпел катастрофу.
Очевидцы свидетельствовали, что
самолет шел на посадку, но
примерно за 2 км от взлетно-посадочной
полосы его моторы неожиданно взревели.
Самолет задрал нос и примерно с высоты
150 м упал на жилые дома в районе аэропорта
и взорвался. Расследование показало,
что, идя на посадку, летчик ввел в действие
интерцепторы - металлические пластины,
выдвигаемые из крыльев самолета поперек
воздушного потока для уменьшения скорости.
Но взлетно-посадочная полоса неожиданно
оказалась занятой. Руководитель полетов
в резкой форме дал приказ пойти на второй
круг. Летчик, не ожидая такого распоряжения,
растерялся, вывел двигатели на полную
мощность, но забыл убрать интерцепторы.
Это и явилось причиной катастрофы.
О
значении нанесения "удара" в акцептор
действия в неожиданный момент свидетельствует
самонаблюдение автора: "Океанская
подводная лодка после длительного
похода всплыла на поверхность и
возвращалась на свою базу. Казалось, что
все напряжение, связанное с длительным
походом, осталось позади. На ходовой
мостик подышать свежим воздухом по очереди
поднимались офицеры и матросы.
Дошла очередь и до меня. Когда
я поднялся, был тихий вечер. И
в этой тишине, как гром среди
ясного неба, раздался крик сигнальщика:
"Мина по носу!" "Право на борт!"
- скомандовал вахтенный офицер.
Дальше я ничего не помню. Помню только,
что как завороженный стоял на
мостике и смотрел на проплывающую
рядом с бортом мину. Очнулся в
тот момент, когда кто-то из товарищей
положил мне на плечо руку".
После удалось выяснить, что примерно
аналогичное состояние испытали
все, кто вышел на мостик просто отдохнуть.
Командир корабля, вахтенный офицер
и сигнальшик такого состояния не
испытывали.
Подтверждение
того, что для возникновения подобных
психических состояний существенное
значение имеет неожиданный "удар"
в акцептор действия, могут служить
модельные эксперименты Ф.Д. Горбова.
На различных этапах работы с черно-красной
таблицей он воздействовал на испытуемого
"речевой помехой". Эксперименты
показали, что на ранних этапах формирования
ответа словесный образ может
выступать как подсказка, поддержка.
Но когда ответ уже сформировался,
введение словесного образа-помехи производит
неожиданно сильное сбивающее действие,
как бы затормаживая деятельность. В этот
момент у испытуемого наблюдается "путаница
мыслей", неясность сознания, персеверация*
и эмоциональное напряжение.