Николай Романов - личность в истории

По замечанию Н.А. Бердяева, самый большой "парадокс в судьбе России и русской революции в том, что либеральные идеи, идеи права, как и идеи социального реформизма, оказались в России утопическими. Большевизм же оказался наименее утопическим и наиболее реалистическим, наиболее соответствующим всей ситуации, как она сложилась в России в 1917 г., и наиболее верным некоторым исконным русским традициям ... и русским методам управления и властвования насилием".

Согласно поверхностной манере нашего восприятия царский строй принято трактовать как слепую, прогнившую, ни на что не способную ти­ранию. Но как относился к этому сам Николай II? Он был фактически за­ложником унаследованных им структуры и принципов власти, отход от ко­торых он воспринимал как предательство интересов России, как надруга­тельство над священными основами, завещанными предками. Ему были чужды амбиции правителя, да и властолюбием он никогда не отличался. Однако будущее страны просто не могло быть безразлично ему, т.к. за ее судьбу он нес ответственность перед Богом и перед любимым сыном Алексеем ...

В управлении государством, когда творятся великие события, вождь нации, кто бы он ни был, осуждается за неудачи и прославляется за ус­пехи. Почему отказывать Николаю II в этом суровом испытании? Бремя последних решений лежало на нем. На вершине, где события превосходят разумение человека, где все неисповедимо, давать ответы приходилось ему. Стрелкою компаса был он. Воевать или не воевать? Наступать или отступать? Идти вправо или влево? Согласиться на демократизацию или держаться твердо? Уйти или устоять? Вот поле сражений Николая II. По­чему не воздать ему за это честь? И скорее то была беда России, нежели вина конкретных носителей власти, что, передавая последнюю по наследс­тву старшему сыну, обладателем ее становился часто человек не способ­ный управлять государством; и не вина Николая II в том, что зачастую вера и чувство у него доминировали над рассудком и трезвым расчетом.

Более 70-ти лет правилом для казенных историков и литераторов в нашей стране была обязательная отрицательная оценка личности Николая II. Ему приписывались все унизительные характеристики: от коварства, политического ничтожества и патологической жестокости до алкоголизма, разврата и морального разложения.

История расставила все на свои мес­та. Однако не стоит думать, что не было никаких предпосылок к демонс­трации своей неприязни по отношению к императору. Ведь Николай II сам, стиль его правления и общения не соответствовал многим распространен­ным в народе представлениям о верховном правителе. Да и во внешности его было мало императорского величия, способного вызвать раболепный трепет. Эту картину дополняли его манеры. Царь слушал всех всегда до­вольно внимательно, очень редко кому возражал, никогда не повышал го­лос на собеседника, хотя часто это делал с большим трудом. Все это формировало определенные стереотипы.

Иллюстрируя "коварство" царя, советские историки обычно приводили пример, как Николай II снимал некоторых своих министров безо всяко­го предупреждения. Сегодня он мог милостиво разговаривать с министром, а завтра прислать ему отставку. Серьезный исторический анализ показы­вает, что царь ставил дело Российского государства выше отдельных лич­ностей (и даже своих родственников), и если, по его мнению, министр или сановник не справлялся с делом, он убирал его вне зависимости от прежних заслуг.

В последние годы царствования император испытывал кризис окруже­ния (недостаток надежных, способных людей, разделявших его идеи). Зна­чительная часть самых способных государственных деятелей стояла на за­паднических позициях, а люди, на которых царь мог положиться, не всег­да обладали нужными деловыми качествами. Отсюда постоянная смена ми­нистров, которую с легкой руки недоброжелателей приписывали Распутину.

Роль и значение Распутина, степень его влияния на Николая II бы­ли искусственно раздуты левыми, которые таким образом хотели доказать политическое ничтожество царя. Не соответствовали действительности грязные намеки левой печати о каких-то особых отношениях Распутина и царицы. Привязанность царской четы к Распутину была связана с неизле­чимой болезнью их сына и наследника престола Алексея гемофилией - нес­ворачиваемостью крови, при которой любая пустяковая ранка могла при­вести к смерти. Распутин, обладая гипнотическим даром, путем психоло­гического воздействия умел быстро останавливать кровь у наследника, чего не могли сделать лучшие дипломированные доктора. Естественно, лю­бящие родители были благодарны ему и старались держать его рядом. Се­годня уже ясно, что многие скандальные эпизоды, связанные с Распути­ным, были сфабрикованы левой печатью с целью дискредитации царя.

Обвиняя царя в жестокости и бессердечности, обычно приводят в пример Ходынку, когда в результате образовавшейся давки на коронацион­ных торжествах в Москве в 1896 г. погибли сотни людей; 9 января 1905 года; казни времен первой русской революции. Однако, документы свиде­тельствуют, что царь не имел никакого отношения ни к трагедии Ходынки, ни к расстрелу 9 января (Кровавому воскресенью). Он пришел в ужас, когда узнал об этой беде. Нерадивые администраторы, по вине которых произошли события, были смещены и наказаны.

Смертные приговоры при Николае II производились, как правило, за вооруженное нападение за власть, имевшее трагический исход, т.е. за вооруженный бандитизм. Всего по России за 1905-1908 г.г. по суду (включая военно-полевые) было менее четырех тысяч смертных приговоров, преимущественно боевикам-террористам. Для сравнения, бессудные убийс­тва представителей старого государственного аппарата, священнослужите­лей, граждан дворянского происхождения, инакомыслящей интеллигенции только за полгода ( с конца 1917 до середины 1918 г.) унесли жизни де­сятков тысяч человек. Со второй половины 1918 года счет казням пошел на сотни тысяч, а впоследствии - на миллионы невинных людей.

Алкоголизм и распутство Николая II такие же бесстыдные выдумки левых, как его коварство и жестокость. Все, кто знал царя лично, отме­чают, что он пил вино редко и мало. Кроме того, никто не видел его в состоянии сильного алкогольного опьянения, а значит, утверждения об алкоголизме - ложь.

Через всю жизнь император пронес любовь к одной женщине, которая стала матерью его пятерых детей. Это была Алиса Гес­сенская, немецкая принцесса. Увидев ее однажды, Николай II в течение 10 лет помнил о ней. И хотя родители из политических соображений про­чили ему в жены французскую принцессу Елену Орлеанскую, он сумел отс­тоять свою любовь и весной 1894 г. добиться помолвки с любимой. Алиса Гессенская, принявшая в России имя Александры Федоровны, стала для им­ператора возлюбленной и другом до трагического конца их дней.

В 1911 г. попавший в немилость С.Ю. Витте заметил, что "отличи­тельные черты Николая II заключаются в том, что он человек очень доб­рый и чрезвычайно воспитанный ... я в своей жизни не встречал человека более воспитанного, нежели ныне царствующий император". Тот же С.Ю. Витте, имевший много оснований для недовольства царем, опровергает мнение, что по своим деловым способностям и интеллектуальному развитию Николай II не годился для предназначенной ему роли. Витте признавал, что император "несомненно очень быстрого ума и быстрых способностей; он вообще все быстро схватывает и быстро понимает".

Конечно, не надо идеализировать личность последнего императора. У него, как и у всякого человека, имелись и положительные и отрица­тельные черты.

Но главное обвинение, которое ему пытаются вынести от имени ис­тории - политическое безволие, в результате которого в России наступил развал российской государственности и крах самодержавной власти - не объективно. Однако к числу выдающихся исторических личностей он не принадлежал, потому что в нем не было чего-то демонического, заводно­го. Вот что о нем пишет У. Черчилль: "Он не был ни великим полковод­цем, ни великим монархом. Он был только верным, простым человеком средних способностей, доброжелательного характера, опиравшемся в своей жизни на веру и Бога".

Обвиняющие Николая II в политическом безволии современники и ис­торики считают, что будь на его месте другой человек, с более сильной волей и характером, то история России пошла бы по другому пути. Может быть, но не следует забывать, что даже монарх масштаба Петра I с его сверхчеловеческой энергией и гениальностью в конкретных условиях нача­ла ХХ века вряд ли бы достиг иных результатов. Ведь Петр I жил и дейс­твовал в условиях средневекового варварства, и его методы державного управления вовсе не подошли бы к обществу с началами буржуазного пар­ламентаризма. Кроме того, история показала, что на вопросы, поставлен­ные перед Николаем II в начале 20 века не смогли ответить и его сопер­ники.

Близился последний акт политической драмы. 23 февраля 1917 г. го­сударь-император приехал из Царского Села в Могилев - в Ставку Верхов­ного Главнокомандования. Политическое положение становилось все более напряженным, страна устала от войны, оппозиция росла изо дня на день, но Николай II продолжал надеяться на то, что несмотря на все это, чувства патриотизма возьмут верх. Он сохранил нерушимую веру в армию, он знал, что боевое снаряжение, высланное из Франции и Англии, своев­ременно приходило и что оно улучшало условия, в которых воевала армия. Он возлагал большие надежды на новые части, созданные в России в тече­ние зимы, и был убежден, что русская армия будет в состоянии присоеди­ниться весной к большому наступлению союзников, которое нанесет роко­вой удар Германии и спасет Россию. Еще несколько недель и победа будет обеспечена.

Но едва он успел покинуть столицу, как первые признаки волнения начали проявляться в рабочих кварталах столицы. Заводы забастовали, и в следующие дни движение быстро разрослось. Забастовало 200 тысяч че­ловек. Население Петрограда подвергалось в течение зимы большим лише­ниям, т.к. вследствие недостатка подвижного состава, перевозка продо­вольствия и топлива была сильна затруднена. Толпы рабочих требовали хлеба. Правительство не сумело принять меры для успокоения брожения и лишь раздражало население нелепыми репрессивными полицейскими мерами. Прибегли к вмешательству военной силы, но все полки были на фронте, и в Петрограде оставались лишь обучавшиеся запасные части, сильно разло­женные пропагандой, организованной левыми партиями в казармах, несмот­ря на надзор. Произошли случаи неповиновения приказам, и после трех дней слабого сопротивления войска перешли на сторону революционеров.

В Ставке вначале не отдавали себе отчета о значении и масштабе событий, развертывающихся в Петрограде, хотя 25 февраля император нап­равил послание командующему Петроградским военным округом генералу С.С. Хабалову с требованием: "Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки". Войска открыли огонь по демонстрантам. Но было уже позд­но. 27 февраля город почти весь был в руках бастующих. 27 февраля, по­недельник. (дневник Николая II):" В Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад; к прискорбию, в них стали принимать участие и войска. Отвратительное чувство быть так далеко и получать отрывочные нехорошие известия.

После обеда решил ехать в Царское Село поскорее и в час ночи перебрался в поезд". В Думе еще в августе 1915 года был создан так называемый Прогрессивный блок партий, включивший 236 членов Думы из общего количества 442 членов. Блок сформулировал условия для перехода от самодержавия к конституционной монархии путем "бескровной" парламентской революции. Тогда в 1915 г., воодушевленный временными успехами на фронте, царь отклонил условия блока и закрыл заседание Ду­мы.

Свержение государя императора Николая II

К февралю 1917 г. обстановка в стране еще более обострилась из-за неудачи на фронте, больших потерь в людях и технике, министерской че­харды и т.п., что вызвало широкое недовольство самодержавием в крупных городах и прежде всего в Петрограде, вследствие чего Дума была уже го­това произвести эту "бескровную" парламентскую революцию.

Председатель Думы М.В. Родзянко непрерывно шлет в Ставку тревожные сообщения, предъявляя от имени Думы правительству все новые настойчивые требова­ния о реорганизации власти. Часть окружения царя советует ему пойти на уступки, дав согласие на образование Думой правительства, которое бу­дет подвластно не царю, а Думе. С ним лишь будут согласовывать канди­датуры министров.

Не дождавшись положительного ответа Дума приступила к образованию независимого от царской власти Правительства. Так свер­шилась Февральская революция 1917 года. 28 февраля царь направил на Петроград из Могилева воинские части во главе с генералом Н.И. Ивано­вым для наведения порядка в столице. В ночной беседе с генералом Ива­новым измученный, борющийся за судьбу России и свою семью, взволнован­ный озлобленными требованиям бунтующей Думы, царь высказал свои груст­ные и тяжелые соображения: "Я берег не самодержавную власть, а Россию. Я не убежден, что перемена формы правления даст спокойствие и счастье народу". Так объяснил государь свой упорный отказ Думе на создание не­зависимого правительства.

Воинские части  генерала Иванова были задержаны революционными войсками на пути в Петроград. Не зная о провале миссии генерала Иванова, Николай II в ночь с 28 февраля на 1 марта тоже решает выехать из Ставки в Царское Село.

28 февраля, вторник (дневник Николая II): "Лег спать в три с чет­вертью часа утра, т.к. долго говорил с Н.И. Ивановым, которого посылаю в Петроград с войсками водворить порядок. Ушли из Могилева в пять ча­сов утра. Погода была морозная, солнечная. Днем проехали Смоленск, Вязьму, Ржев, Лихославль".

1 марта, среда. (дневник Николая II): "Ночью повернули со станции Малая Вищера назад, т.к. Любань и Тосно оказались занятыми. Поехали на Валдай, Дно и Псков, где остановились на ночь. Видел генерала Рузско­го. Гатчина и Луга тоже оказались занятыми. Стыд и позор! Доехать до Царского Села не удалось. А мысли и чувства все время там. Как бедной Аликс должно быть тягостно одной переживать все эти события! Помоги нам Господь!" 2 марта, четверг. (Дневник Николая II): "Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, т.к. с ним борется социалдемок­ратическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузс­кий передал этот разговор в Ставку, а Алексеев - всем Главнокомандую­щим фронтов. К двум с половиной часам пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из Ставки прислали проект Манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена, и трусость, и обман!"