Лесные пожары

Рязанская область, 31 июля

"Мы шувалики!"

В соответствии с русской традицией  после завершения всероссийского пожара в стране должно начаться массовое попрошайничество. В нем примут участие  не только граждане, но и власти разных уровней. Технология описана Владимиром Гиляровским в книге "Москва и москвичи".

Помещики приезжали в столицу  проживать свои доходы с имений, а их крепостные — добывать деньги, часть которых шла на оброк, в  господские карманы.

Делалось это под видом сбора  на "погорелые" места. Погорельцы, настоящие и фальшивые, приходили и приезжали в Москву семьями. Бабы с ребятишками ездили в санях собирать подаяние деньгами и барахлом, предъявляя удостоверения с гербовой печатью о том, что предъявители сего едут по сбору пожертвований в пользу сгоревшей деревни или села. Некоторые из них покупали особые сани, с обожженными концами оглоблей, уверяя, что они только сани и успели вырвать из огня.

"Горелые оглобли",— острили  москвичи, но все-таки подавали. Когда  у ворот какого-нибудь дома  в глухом переулке останавливались  сани, ребятишки вбегали в дом и докладывали:

— Мама, пожарники приехали!

Две местности поставляли "пожарников" на всю Москву. Это Богородский  и Верейский уезды. Первые назывались "гусляки", а вторые — "шувалики". Особенно славились богородские  гусляки.

— Едешь по деревне, видишь, окна в домах заколочены,— это значит, что пожарники на промысел пошли целой семьей, а в деревне и следов пожара нет! Граф Шувалов, у которого в крепостные времена были огромные имения в Верейском уезде, первый стал отпускать крестьян в Москву по сбору на "погорелые" места, потому что они приносили много денег и платили повышенный оброк. Это было очень выгодно помещику.

Когда таких "пожарников" задерживали  и спрашивали:

— Откуда?

— Мы шувалики! — отвечали задержанные.

Бывали, конечно, и настоящие пострадавшие от пожара люди, с подлинными свидетельствами от волости, а иногда и от уездной полиции, но таких в полицейских протоколах называли "погорельщиками", а фальшивых — "пожарниками".

"Хошь один этаж сжечь? Один  сгорит"

Обещание Владимира Путина выстроить каждому погорельцу новый дом лучше прежнего уже привело к самоподжогам. Ничего удивительного: такой метод обретения нового жилья был популярен и сто лет назад. "Власть" публикует отрывки из рассказа "Бутырки" Александра Вьюркова.

Бутырки — окраина Москвы —  очень походили в девятьсот шестом — десятом годах на уездный  городок.

...На Бутырках обычно горел  не один дом, а два-три сразу.  На одном пожаре шел такой  разговор:

— Отчего загорелось-то?

— От огня, должно,— отвечал бойкий голос.

— Вон там баба сказывала, что  от лампадки. Лампадка вспыхнула. В  масло керосин стали подливать, жулики.

— Ну да, от лампадки,— скептически  замечал голубятник Вася Пупок.—  Знаем мы ихние лампадки.

— Хозяин-то уж больно убивается. В  одной рубахе, говорит, остались.

— А ты верь. Страховку получит, не такой выстроит.

...Пожарам на Бутырках способствовали  сами же страховые общества. В  Москве их было больше десятка: "Россия", "Московское страховое  общество", "Северное", "Волга", "Саламандра", "Русь", "Якорь", "Надежда", "Меркурий" и другие. Все они конкурировали между собой, и агенты их, работая на процентах, рыскали по всей России. В Москве не было ни одного незастрахованного дома. "Поднажиться" за счет страхового общества хотелось всякому. Ловкачи и дельцы спекулировали на пожарах чуть ли не открыто. Фабричка Кузьмичева, около Филей, только тем и поддерживала свое существование, что горела каждый год. На страховую премию достроен был и "Метрополь". Ради премии поджигались дома, магазины, склады. Все это видели, знали, но уличить поджигателя не могли. Не пойман — не вор, и все почти пожары приписывались "неосторожному обращению с огнем".

...На Церковной улице жил сапожник  Фрол Михайлович. Мастеров и подмастерьев  было у него человек тридцать. Старый одноэтажный дом его был застрахован в страховом обществе "Россия". И вот пришел однажды к Фролу Михайловичу агент страхового общества "Якорь" и предложил ему перейти в их общество.

— А какой мне резон? — спросил  Фрол Михайлович.

— Резон, Фрол Михалыч, есть,—  ответил агент.— Дом твой застрахован в "России" в пять тысяч, а мы тебе дадим десять.

...Через несколько дней Фролу  Михайловичу вручили новый страховой  полис. На меловой блестящей  бумаге было напечатано: "В  случае пожара по настоящему  полису страховая премия уплачивается страхователю в размере причиненного пожаром убытка".

Фрол Михайлович улыбнулся. "Это  как рассуждать,— подумал он,—  кому убыток, а кому и польза". Он посмотрел еще раз на цифру 10 000, и его комнатка и мастерская показались вдруг ему такими маленькими, грязными и тесными. Потолки были закопченные, обои рваные, окна покосились. "Господи,— с завистью подумал Фрол Михайлович,— горит же ведь у других! И не хотят, а горит. А тут бросишь спичку, так она тебе хоть бы насмех потлела. А какой бы я себе дом своротил за десять тыщ!"

...Жил на Бутырках плотник  Кирюша — маленький, мухортый... Новых строек Кирюша не возводил, а промышлял ремонтом: где погребицу  поправит, где забор. И по цене  он был сходен. Застать Кирюшу  всегда можно было в трактире "Европа".

...После одной бессонной ночи  Фрол Михайлович пошел в "Европу" и подсел к столу, за которым,  расстегнув жилет, пил чай Кирюша.

— Здорово, Кирилл... Не знаю, как тебя по батюшке. Ты не занят сейчас?

— Нет. А что?

— Да половицы у меня после жильцов разошлись. Рассохлись, что ли, понять не могу.

— Ну что ж,— громко схлебывая  с блюдечка чай, сказал Кирюша.—  Свяжем.

...Как ни уговаривал Фрол Михайлович  Кирюшу уступить в цене, тот  не соглашался.

— Может, ты, Михалыч,— предложил  он ему,— другого кого сыщешь, посходнее?

— Ох, и кремень же, брат, ты! —  сказал Фрол Михайлович.— Не знал я, не знал. Ну что ж, наживайся, чорт с  тобой! Только чтобы на совесть было.

— Насчет этого не сомневайся. Мою  работу знают.

...На другой день Кирюша приступил  к работе. Разбирая пол и отдирая доски, он поднял такой шум и треск, что скоро все соседи узнали... о ремонте... А когда Кирюша стал варить клей, по улице пройти нельзя было от вони.

— И где он его, дьявол, достает  только такой! — морщились прохожие.

Зато о ремонте знали теперь все Церковные переулки и вся Рождественская. Кирюша работал шумно, с песнями. Пел он больше недели. Фролу Михайловичу это было невыгодно: Кирюша работал на его харчах. "Поэтому он и тянет,— ворчал про себя сапожник.— Без харчей, гляди, в два-три дня сообразил бы, а с харчами — куда ему спешить?"

Все углы квартиры были завалены досками, щепой, стружкой. В стружках утонуть  можно было.

— Уж больно ты тянешь, Кирилл! — не стерпел Фрол Михайлович.

— Чего? — не расслышал его плотник.

— Тянешь, говорю.

— А ты знаешь, что скоро делается?

— Да я не в обиду тебе.

— Ну и не учи ученого.

Вскоре после этого разговора  сидел Кирюша в трактире и пил  чай. Вдруг распахнулась дверь, и  кто-то с порога отчаянным голосом  крикнул:

— Фрол горит!

Шум в трактире смолк. Половой, с чайниками в руках, споткнулся и чуть не упал. Все испуганно переглянулись, схватили картузы и бросились на пожар... К дому уже нельзя было подойти. Пламя, вырываясь из окон, где работал Кирюша, гудело так, словно кто-то раздувал его.

Начали искать Фрола Михайловича. Оказалось, он с утра уехал в "город"... Когда дом Фрола Михайловича  разгорелся по-настоящему, сосед его, Печкин, проживавший в маленьком  стареньком домике, на воротах которого висела вывеска "Велосипедных дел  мастер и хожу куда хотите за рубль машинки починять", схватил два ведра воды и выплеснул ее на свою стену.

— Поливай, Печкин, поливай! — кричали  ему из толпы.— Эх ты, чорт, и пожарных нет.

Ободренный общим вниманием, Печкин снова побежал за водой. Через  минуту он выскочил с ведрами и со всего размаху выплеснул их на стену, обращенную к огню...

Вдруг по стене печкинского домика змейкой пробежал огонь, и она... загорелась. Воспользовавшись случаем, Печкин махнул на стену не воду, а керосин.

— Ну вот, а ты споришь — не перебросится,— упрекнул голубятника остановившийся поглазеть на пожар извозчик.— Мы сами горели, знаем. Смотри, как занялось!

Печкин бегал около своего дома, отчаянно махал руками и кричал:

— Братцы! Спасайте!

...Толпа стояла, любовалась, курила, спорила, давала советы, но никто пальцем не пошевельнул, чтобы помочь Печкину. Таким погорельцам на Бутырках цену знали.

...Через три месяца отец Христофор,  освящая новый, уже двухэтажный  дом Фрола Михайловича, поздравил  его с новосельем. Печкин построился  раньше. Новенький домик его, окрашенный в нежноголубой цвет, серебрился оцинкованной крышей...

— Кирюша у нас молодец! — хвастался  им подвыпивший земляк.— Он у  нас, брат, химик. Он все может... Хошь один этаж сжечь? Один сгорит. Хошь весь дом? До самого фундамента его срежет. Ежели он за один этаж берется, то пущает его с дымом, чтобы "Сущевская" успела остальные этажи отстоять, а весь ежели, так он его так пропитает какой-то там кислотой, аж окна на другую улицу вылетают...

Как Владимир Путин восстанавливал дома

30 июля премьер Владимир Путин  пообещал жителям Нижегородской  области восстановить их сгоревшие  дома до зимы. Как показывает  практика, поручения о восстановлении  жилья не всегда выполняются  в срок.

В июне 2002 года в Южном федеральном округе произошло наводнение, жертвами которого стало более 90 человек. В восьми регионах пострадало 343 населенных пункта, более 7,5 тыс. домов были полностью разрушены, еще 45 тыс. — повреждены. В июле президент Путин возложил личную ответственность за восстановление на премьера Михаила Касьянова, назначив срок окончания работ на 15 октября. Однако в конце августа глава правительства констатировал, что из 12,5 тыс. необходимых домов и квартир построено только 25. В начале ноября президент лично посетил ЮФО и потребовал "к 1 декабря каждому пострадавшему обеспечить крышу над головой", однако о завершении восстановительных работ глава МЧС Сергей Шойгу доложил только в конце января следующего года.

11 мая 2004 года президент Путин поручил главе Минэкономразвития Герману Грефу немедленно заняться восстановлением инфраструктуры и жилого фонда Грозного, который произвел на него "ужасное" впечатление. В том же году финансирование восстановительных работ возросло с 3,9 до 4,5 млрд, а в 2005 году — до 5,8 млрд руб. Однако в мае 2006 года Владимир Путин снова остался недоволен видом столицы Чечни и посетовал, что большинство новых строений — административные здания, а не жилые дома.

2 августа 2007 года на Сахалине произошло землетрясение силой до семи баллов по шкале Рихтера, которое оставило без крова около 7 тыс. человек. В ответ на поручение Путина в кратчайшие сроки восстановить все разрушенные жилые дома Шойгу выразил уверенность в том, что это будет сделано до конца года. После этого правительство неоднократно пыталось выяснить судьбу выделенных на эти цели миллиардов, а премьер Виктор Зубков даже отправлял на остров "для исправления ошибок" сотрудника аппарата правительства Антона Дроздова. Сахалинской проблемой занимались три премьера — Михаил Фрадков, Виктор Зубков и сам Владимир Путин. Последний в июле 2009 года в очередной раз потребовал обеспечения всех сахалинцев жильем "до конца года", однако в январе 2010 года ему пришлось признать, что этот вопрос до сих пор остается открытым.

В результате августовской войны 2008 года в Южной Осетии было полностью или частично разрушено более 3,5 тыс. частных жилых домов. 12 августа премьер Путин поручил разработать план восстановления республики, выделив на это 10 млрд руб. На 2009 год было запланировано возведение 250 жилых домов, однако к концу года было построено менее 100 зданий. Власти Южной Осетии обвинили в срыве сроков Москву, которая выделила помощь с задержкой и снизила ее объем на 2,8 млрд руб.

Как менялось число пожаров летом 2010 года

* В скобках указан  прирост или сокращение числа  пожаров по сравнению с показателем  на тот же день предыдущего года.

Источник: Федеральное  агентство лесного хозяйства.

http://www.vesti.ru/doc.html?id=591109&cid=7