Но те, «то спрашивал, расценили ответ Леонтьева как комплиментарный, а он не стал спорить с подобной трактовкой. Однако в предисловии к собранию сочинений Леонтьев обошелся без каких-либо реверансов по отношению к коммунистическому режиму, вспоминая только о старой России: "Возможность поделиться своими мыслями на языке, на котором я слушал лекции и сдавал экзамены в свои студенческие годы семьдесят лет тому назад в здании старой Коммерц-коллегии Петра Великого, дает мне глубокое личное удовлетворение".

Визит на Кубу

   По мере того как метод "затраты-выпуск" завоевывал мир, Василий Леонтьев все больше убеждался в относительности своих достижений. Ведь модель он строил, исходя из критериев западного общества. С советской, польской и румынской моделями он уже был немного знаком, однако начинать серьезную аналитическую работу предпочел с частного, но при этом более близкого (в географическом смысле) случая - Кубы.

   Как вспоминал Леонтьев в своих "Кубинских заметках" (1969): "Переход из капиталистического в социалистический мир мы ощутили в тот момент, когда вошли в самолет кубинской авиакомпании, - серьезные, неулыбчивые стюардессы; скрипящие кресла, кое-где с потрепанной обшивкой. И две газеты Для чтения: французское и испанское издания органа Центрального комитета Коммунистической партии Кубы". Скрипящие кресла и неулыбчивые стюардессы были первыми и отнюдь не самыми отрадными впечатлениями Леонтьева, однако в дальнейшем, рассказывая о своем визите на остров Свободы, он с максимальной объективностью фиксирует не только отрицательные, но и положительные моменты. И, в общем-то, последних оказывается даже больше. Через два года после своего визита на остров Свободы Леонтьев публикует еще одну статью - "Катастрофа кубинского социализма" (1971).

   Впрочем, тогдашний интерес Леонтьева к Кубе носил и вполне практический характер. Вместе со своими сотрудниками он помогал рассчитывать некоторые параметры кубинской экономики, что, в свою очередь, было использовано при составлении государственных планов. Не исключен и еще один "секретный аспект" тогдашних визитов. Как человек, тесно связанный с американским правительством, Леонтьев вполне мог выполнять неофициальные дипломатические поручения, зондируя почву на тему нормализации отношений между США и островом Свободы. Причем сам он готов был использовать все свое влияние в Вашингтоне, для того чтобы эти отношения были нормализованы. И, наконец, третий аспект его визита носил, так сказать, общенаучный характер. Изучая кубинский опыт, он рассчитывал разработать какие-то адекватные ответы на те вызовы времени, которые стояли перед западным обществом.

   Конечно, увиденное на Кубе действительно было полезным для Леонтьева, лишний раз подтверждая его идеи о том, что ни одна страна, ни одна государственная система и тем более ни один политический лидер не обладают абсолютной монополией на истину. Однако необходимо лучше узнавать друг друга и брать из чужого опыта все наиболее полезное. И все же кубинский опыт был применим к США только с очень большими поправками. Слишком уж разными выглядели эти страны. Да и насколько вообще пригодны действующие на Кубе модели для более крупного государства с более сложной экономической структурой. И тогда, Леонтьев отправился в еще одну страну, которая тоже очень сильно отличалась от Соединенных Штатов, но, по крайней море, была сравнима с ними по экономическому потенциалу.

Визит в Китай

   Визит Леонтьева в Китай пришелся на 1973 год — время, когда эта великая коммунистическая держава порвала с Советским Союзом и в экономическом плане пыталась переориентироваться на Запад. Ученый, бесспорно, имел возможность сравнить свои нынешние впечатления с впечатлениями 45-летней давности. Свои выводы Леонтьев изложил в материале «Социализм В Китае» (1973), снабдив его многозначительным подзаголовком: "В теории и на практике, не обещающей ничего сверх произведенного, он действует". Подзаголовок статьи Леонтьева сразу же определяет его отношение к Китаю как глубоко уважительное. Американские бизнесмены, которые, бесспорно, читали его работы, сразу же должны были понять, что с Мао Цзэдуном и его командой можно иметь дело. Но что думал Леонтьев об экономике этой великой страны, рассматривая ее не с точки зрения делового партнера, а с точки зрения ученого?

   В целом китайскую экономику он оценивает примерно так же, как и кубинскую, однако у китайцев, бесспорно, есть один большой плюс — многочисленное трудолюбивое и дисциплинированное население. С таким мощным ресурсом, да еще с регулируемой плановой экономикой поистине можно своротить горы. Однако и при оценке Китая Леонтьев начинает концентрироваться на различиях между моральными и материальными стимулами, а также на необходимости выбора между пресловутой "свободой и гарантированной миской похлебки". Сам Леонтьев отнюдь не настаивал на выборе в пользу свободы, поскольку понимал, что необходимость каждый день заботиться о куске хлеба вполне может обесценить наличие таких благ, как свобода слова, печати, собраний. Наверное, именно поэтому к китайской модели он также относится вполне уважительно, хотя и указывает на ряд присутствующих в ней конструктивных недостатков. 

Визит в Японию.

   В промежутке между визитами на Кубу и в Китай Леонтьев посетил Японию (1970). Причиной его поездки стало участие в конференции по борьбе с загрязнением окружающей среды — проблеме, которая на тот момент была особенно актуальна именно для Страны восходящего солнца. На конференции Леонтьев выступил с докладом "Воздействие на окружающую среду и экономическая структура". Эти же темы он затронул и в еще одной своей известной статье - "Национальный доход, экономическая структура и окружающая среда» (1975), в которой на основе вполне конкретных расчетов дается ответ на вопрос, кто, собственно, должен платить за чистый воздух. Резюмируя все вышесказанное, можно констатировать, что Леонтьев был первым из всемирно известных экономистов, рассмотревших весь комплекс экологических проблем применительно ко всей структуре мировой экономики. Благодаря ему обсуждение этих вопросов вышло на качественно новый уровень, став прерогативой не только сравнительно узкого круга ученых, но и тех, что реально вершит судьбами мира.

   Визит Леонтьева в Японию не ограничился его участием в конференции. Здесь следует отметить, что во время, своих заграничных вояжей ученый, как правило, занимался тем, что консультировал местных экономистов по комплексу вопросов, связанных с методом «затраты-выпуск». Однако на сей раз он приехал не столько делиться знаниями, сколько для того, чтобы узнать что-то новое. Сама Япония произвела на него достаточно противоречивое впечатление. Успехи экономики были вполне очевидны, базируясь в том числе и на активном использовании леонтьевского метода. Более того, многие здешние политики и предприниматели считали его одним из «отцов японского экономического чуда" и были готовы прислушиваться к его мнению.

   Методику составления межотраслевых балансов «затраты-выпуск» в прогнозировании, государственных программах социально-экономического развития использовали в 128 странах (Франция, Нидерланды, Норвегия, Италия, Япония и др.). Леонтьев, конечно, гордился этим, но подчеркивал, что наибольшее профессиональное удовлетворение он испытывает, консультируя японцев. Государственное управление экономического планирования Японии никому не спускало директивных указаний. Оно лишь детально изучало объективные статистические данные и составляло на их основе индикативные планы, а производители видели в них свой маневр в зависимости от потребностей в товарах и услугах. Этим принципам Леонтьев обучал в Гарварде и Нью-Йорке представителей разных стран, но, пожалуй, только японцы реализовали практические возможности его сухой теории.

В Японии живые ростки экономических  идей Леонтьева попали на благодатную  почву. Согласитесь, хорошо планировать  что-то в стране, где законы и правила, графики пишут для того, чтобы  выполнять их безусловно. Масааки  Кубонива, доктор экономических наук: “В период возрождения и сейчас невозможно добиться успеха без опоры  на эффективный метод экономического анализа и прогноза. Нашим целям  быстрого вхождения в число наиболее развитых стран мира вполне соответствовало  внедрение теории Леонтьева”.

   Сегодня можно лишь удивляться мудрости государственных мужей этой древней страны, которые в трудный момент не стали изобретать собственного пути, а сразу обратились к самой передовой экономической теории. Леонтьевские методы сделали прозрачной всю картину, позволили эффективно влиять на экономическую динамику, направлять инвестиционные процессы, управлять конверсией, занятостью. Мало того, именно тогда Леонтьев создал так необходимую модель экономико-экологического баланса.

II.II  Нобелевская премия

Успех Леонтьева в применении моделей  экономического анализа "затраты  – выпуск" в немалой степени  объясняется его выдающимися  способностями как экономиста широкого профиля, имеющего разнообразные интересы во многих областях, таких, например, как  теория международной торговли, теория монополии, эконометрика. В 1973 году Василий  Леонтьев был удостоен Нобелевской  премии по экономике "за развитие метода "затраты – выпуск" и за его  применение к важным экономическим  проблемам". Его нобелевская речь носила своеобразный итоговый характер, подводя своеобразный баланс под той работой, которой он занимался в рамках Гарвардского проекта. Именно этим объясняется и ее эпическое название - "Структура мировой экономики". Метод «затраты – выпуск» открыш широкую работу для количественных исследований структурных и динамических закономерностей и капиталистической, и социалистической, и смешанной экономик.

   Для объяснения метода «затраты - выпуск» (построения таблиц и систем  
линейных уравнений) любил приводить числовые примеры экономики, состоящей из двух отраслей. Эти примеры убедительно демонстрировали логику и технику анализа. Но за этими примерами надо видеть реальную экономику, в которой существуют сотни отраслей, производятся миллионы наименований продукции, используется труд множества групп работников. Каким образом в этой ситуации можно выявить и регулировать условия сбалансированности продукции, ресур- сов, цен, какая информация для этого необходима и как можно ее обрабатывать? В. Леонтьев дал четкие постановки таких вопросов и конструктивные подходы к их решению. Разработанные им таблицы и математические модели раскрыли ок-  
но в малоизвестный экономический мир - мир межотраслевых взаимосвязей и взаимодействий.

   Также будучи одним из первых экономистов, озабоченных воздействием экономической активности на качество окружающей среды, Леонтьев привел в своей Нобелевской лекции простую модель "затраты – выпуск", относящуюся к мировой экологии, в которой загрязнение среды отчетливо фигурировало как самостоятельный сектор. "В менее развитых странах, – заключил он, – внедрение смягчающей деятельности строгих стандартов против загрязнения среды... вызовет увеличение занятости, хотя и потребует некоторых жертв в сфере потребления". 

Нью-йоркский период

Свой нобелевский доклад Леонтьев делал уже после начала работы над новым громадным проектом. Незадолго до вручения ему премии представители Экономического и  социального совета Организации  Объединенных Наций предложили ему  спроектировать своеобразную всемирную  экономическую модель, построенную  на базе все того же метода "затраты-выпуск". Поскольку в Гарварде не было исследовательского факультета, способного осилить работу столь грандиозного масштаба, Леонтьеву  пришлось заново подбирать себе команду, а в 1975 году и вовсе оставить Гарвард, переехав в Нью-Йорк — город, считающийся сердцем мировой экономики. При Нью-Йоркском университете в 1976 году им был создан Институт экономического анализа, который в течение последующих 6 лет он сам же и возглавлял в качестве директора. В 1988 Леонтьев основал Международную ассоциацию исследователей «затраты-выпуск».

  В 1977 году вышла его книга "Будущее мировой экономики", которая обобщала работу, проведенную по заказу ООН, и представляла собой развернутое описание построенной Леонтьевым модели.

   Одна за другой выходят в свет его работы, среди которых особый интерес представляет статья "Программирование национальной экономики. Методы и проблемы" (1978).

   Опасаясь каких-либо политических обвинений, свою статью он завершил следующим дипломатическим пассажем: "Я не вижу причины, по которой введение программирования национальной экономики потребовало бы или могло бы вызвать заметный сдвиг в общем национальном балансе экономической и политической власти. Можно ожидать, что и в дальнейшем богатство будет задавать тон. Однако внутреннее функционирование системы станет более ясным. Сравнивая сценарии, подготовленные в соответствии с идеями Рейгана или президента Форда, со сценариями, разработанными в соответствии с концепциями сенатора Хамфри, или конгрессмена Удалла, или губернатора Картера, гражданин Соединенных Штагов мог бы легче сделать правильный выбор".