Межгрупповые отношения и взаимодействия

Поделиться…

Межгрупповые  отношения и взаимодействия

Существует  несколько подходов к оценке характера  межгруппового взаимодействия.

Впервые стройная система психологических  взглядов на область межгрупповых отношений  была выдвинута в поздних работах 3. Фрейда.   

Он, правда, многое заимствовал из работ  Г. Лебона и У. Мак-Даугалла:

♦ под влиянием толпы люди обнаруживают свою базовую инстинктивную природу, свои бессознательные агрессивные влечения (Г. Лебон);

♦ врожденный инстинкт агрессивности и драчливости побуждает группы людей,

общины  и страны воевать друг с другом (У. Мак-Даугалл).

Анализируя  межгрупповые взаимодействия, Фрейд  утверждал, что неизбежна межгрупповая враждебность. Функция ее заключается  в том, что она главное средство сплочения и стабильности группы. Механизмом формирования враждебности к «чужим» и привязанности  к «своим», по мнению Фрейда, служит эдипов комплекс, амбивалентность эмоциональных  отношений в семье, когда к  отцу ребенок испытывает и любовь, и ненависть. Любовь к отцу трансформируется в идентификацию с лидером  группы, в привязанность к ней, а враждебность переносится на чужую  группу.

3. Фрейд,  К. Лоренц полагают, что агрессивное  поведение людей является следствием  биологически заданной агрессивности,  которая направляется на враждебных  соседей и способствует сохранению  группы. 

Согласно  же гипотезе фрустрации—агрессии, которую выдвинули Н. Миллер и Д. Доллард, агрессивное поведение возникает в том случае, когда человек или группа подвергается фрустрации, понимаемой как любое условие, блокирующее достижение желаемой цели.

Фрустрация  вызывает чувство гнева, приводящего  к открытой агрессии, причем неизбежен  перенос агрессии на всех «других», «похожих» на тех, кто вызвал фрустрацию в прошлом (в качестве признаков  похожести выступает групповая  и этническая принадлежность). Даже если человек не испытал непосредственно  на себе эффекта фрустрации, а являлся  всего лишь пассивным свидетелем сцен жестокости, у него усиливаются  агрессивные реакции. 

Среди подходов, анализирующих индивидуальные различия в отношениях индивида с  другими группами, известна концепция «авторитарной личности», предложенная Т. Адорно. Согласно ей, отношение к чужим группам зависит от процесса социализации ребенка в раннем детстве, от амбивалентности эмоциональных отношений в семье. У человека, воспитанного в атмосфере формальных, жестко регламентированных отношений, агрессивность выплескивается на тех, с кем он себя не идентифицирует, т. е. на внешние группы. Для этих людей характерно неприятие всех чужих групп и народов и завышение оценки собственной группы, своего народа.

Авторитарная  личность почтительно относится  к любому представителю власти (как  к родителю), хотя бессознательно сохраняет  враждебность и агрессию, которая  по механизму замещения направляется на другие социальные группы, этнические меньшинства. Такая авторитарная личность отрицательно относится к чужим  народам, проявляет агрессивность, цинизм, слепое следование авторитетам, механическое подчинение общепринятым ценностям своей культуры, стереотипность мышления, подвержена суевериям. Социальные условия могут способствовать тому, что авторитарная личность становится на какое-то время типичной в той  или иной стране. 

Ситуативный подход к анализу межгрупповых отношений  реализуется в теории реальных конфликтов. М. Шериф утверждает, что межгрупповые конфликты — это результат несовместимых групповых интересов, когда только одна из взаимодействующих сторон может стать победительницей, причем в ущерб интересам другой. Конкуренция групп ведет к враждебности, проявляющейся в негативных стереотипах и социальных установках, а также в росте групповой сплоченности. А все вместе это приводит к враждебным действиям.

Конфликт  интересов быстро перерастает в  агрессию и враждебность, а взаимодействие с негативно оцениваемой чужой  группой увеличивает сплоченность данной группы и создает новые  символы ее идентичности. 

Таким образом, характеристики самого межгруппового  взаимодействия приводят к появлению  враждебности. «Естественное средство, способное уменьшить враждебность, — наличие и возможность осуществления  высших целей, которые требуют общих  усилий со стороны всех членов всех групп в процессе их совместной деятельности» (М. Шериф).

Реалистическая  теория межгруппового  конфликта (Кэмпбелл) гласит: реальный конфликт интересов между группами обусловливает отношения конкуренции и ожидание действительной угрозы со стороны другой группы, что вызывает враждебность между ними и усиливает внутригрупповую солидарность, т. е. межгрупповая враждебность зависит исключительно от внешних факторов; изменяя их, можно увеличивать или снижать степень межгрупповой напряженности.

Когнитивный подход к оценке межгруппового взаимодействия исходит из того, что люди по-разному оценивают, воспринимают свою и чужие группы: они склонны переоценивать результаты собственной и недооценивать действия чужой, даже если и не было ситуации межгруппового соревнования. 

В рамках когнитивного подхода возникла теория социальной идентичности. А. Тэшфел утверждает, что условием для возникновения межгрупповой враждебности вовсе не обязательно являются несовместимые интересы и цели, порой достаточно просто осознания своей принадлежности к группе, т. е. наличия социальной и этнической идентичности.

Испытуемые  при выборе способа распределения  денежного вознаграждения анонимным  членам своей и чужой группы за участие в эксперименте предпочитали устанавливать преимущества в пользу своей группы, чем просто выделять ее членам максимально возможную сумму денег, когда при этом «чужим» досталось бы еще больше. То есть люди готовы были нести материальные потери, но выиграть в плане социальной идентичности и проявить дискриминацию, враждебность по отношению к «чужакам».

Эксперименты  показали, что межгрупповая дискриминация  возникает, даже когда собственные  интересы личности совершенно не затрагиваются  и не связаны с актом благоприятствования  чужой группе, когда нет никакого межгруппового соревнования и никакой  предшествующей или актуальной враждебности между группами.

Члены двух групп воспринимаются как более  отличающиеся друг от друга, чем это  есть на самом деле. Часто культурные и языковые границы между этническими  общностями трудноуловимы, но в ситуации конфликта они воспринимаются как  четкие, яркие, важные. 

На  протекание этнического конфликта  влияет и такая особенность восприятия социальной информации, как феномен иллюзорной корреляции, когда какие-то два события оцениваются как тесно связанные между собой, хотя на самом деле между ними либо вообще нет никакой связи, либо она намного слабее, чем кажется.

Поиск «козлов отпущения» в ходе этнических конфликтов осуществляется с помощью  механизма социальной каузальной атрибуции, т. е. виновником всех бед считается  чужая группа.

Часто встречается атрибуция заговора, т. е. предполагается, что несчастья — это результат чьих-то действий, какого-то заговора, и прежде всего «врагов» — чужих групп или групп социальных и этнических меньшинств. Но почему на меньшинства возлагается ответственность за все беды какой-либо группы или сообщества? Французский психолог С. Московичи предполагает, что это происходит потому, что любое меньшинство, даже не подозревая об этом, нарушает запреты, обязательные для каждого в том или ином обществе, т. е. своим стилем жизни, взглядами, действиями оно отделяется от других, как бы бросает вызов большинству, что вызывает его ненависть.

Кроме ненависти и презрения к меньшинству  большинство испытывает чувства  страха, подчиненности, скрытой зависти, считая, что это меньшинство устраивает заговоры и вредит большинству, используя  таинственные силы. 

Деятельностный  подход к оценке межгруппового взаимодействия объясняет, что объективные условия, в которых существуют и взаимодействуют те или иные социальные группы, обусловливают развитие когнитивных процессов, которые, в свою очередь, влияют на межгрупповое поведение и взаимодействие. Объективно существующие отношения, взаимозависимость между группами определяют и актуальное межгрупповое взаимодействие.

Закономерности  группового взаимодействия объясняют  и особенности взаимодействия между  этническими сообществами.

Восприятие  своей этнической группы в сравнении  с другими сопровождается сознательным и бессознательным предпочтением  собственной, — так проявляется  феномен этноцентризма. Современные  исследователи рассматривают его  как присущее людям свойство «воспринимать  и оценивать Жизненные явления  сквозь призму традиций и ценностей  собственной этнической группы, выступающей  в качестве некоего эталона» (И. Кон). Эталонным может рассматриваться  все что угодно: религия, язык, литература, пища, одежда, жилища, обычаи, нормы  поведения и общения и пр. 

М. Бруэр  и Д. Кэмпбелл выделили основные показатели этноцентризма:

♦ восприятие элементов своей культуры как «естественных», «правильных», а других культур — как «неестественных» и «неправильных»;

♦ рассмотрение обычаев своей группы в качестве универсальных;

♦ оценка норм, ролей и ценностей своей группы как неоспоримо правильных;

♦ представление о том, что для человека естественно сотрудничать с членами своей группы, оказывать им помощь, предпочитать свою группу и не доверять, даже враждовать с членами других групп.

Этноцентризм  поддерживает позитивную идентичность и сохраняет целостность этнической группы, но может препятствовать межгрупповому  взаимодействию и пониманию друг друга людьми разных народов. 

Степень и формы выраженности этноцентризма  могут варьировать. Та из них, когда  при общем позитивном предпочтении своего народа предпринимаются попытки  понять и объективно оценить чужую  культуру, достижения другого народа, называется благожелательной, или гибкой. Существуют данные, что представители культур, в которых преобладает дух коллективизма, более этноцентричны, чем те, которым свойствен индивидуализм.

Фактически  же на степень проявления этноцентризма  значительное влияние оказывают  не особенности культуры, а система  социальных отношений и объективный  характер межэтнического взаимодействия. Если существует конфликт между этническими  группами и другие неблагоприятные  социальные условия, этноцентризм может  проявляться весьма интенсивно и  становиться дисфункциональным, опасным  для индивида и группы.

Воинственный  этноцентризм выражается в ненависти, недоверии, страхе и обвинении других групп в собственных неудачах, он разрешает и оправдывает захват и угнетение иных народов, даже их уничтожение. Он перерастает в расизм. Так, например, было, когда убежденные в своем этническом превосходстве немцы считали, что евреи, цыгане и другие меньшинства — «недочеловеки», «низшая раса, достойная истребления». 

Позитивной  формой межэтнического восприятия и  взаимодействия является сопоставление народов, т. е. принятие и признание различий между ними при объективном анализе достижений и особенностей каждого из народов. В этом случае своя этническая группа может предпочитаться в одних сферах жизнедеятельности, а чужая — в других, что не исключает критического отношения к деятельности и качествам обеих.

Именно  от реального характера взаимоотношений  между народами (сотрудничества или  соперничества, доминирования или  подчинения) зависят основные характеристики этнических стереотипов: их содержание, направленность, степень благоприятности  и истинности. 

В случае конфликта между группами строятся их полярные образы, когда себе приписываются только позитивные качества, а «врагам» — негативные. Наиболее ярко противопоставление проявляется в феномене зеркального образа, когда члены двух конфликтующих этнических групп наделяют себя идентичными положительными чертами, а идентичные пороки приписывают соперникам. Своя группа воспринимается как высокоморальная, и ее действия объясняются альтруистическими мотивами, а чужая как «империя зла», преследующая свои эгоистичные интересы. Именно этот феномен был обнаружен во время холодной войны во взаимных стереотипах американцев и русских.

Этноцентризм  сглаживается, когда при сопоставлении  двух групп создаются взаимодополняющие  образы. Эта тенденция проявилась при сопоставлении «типичного американца»  и «типичного советского человека»  по оценке московских студентов в 1987 г. В стереотип американца вошли  позитивные деловые (деловитость, предприимчивость, трудолюбие, добросовестность, профессиональная компетентность) и коммуникативные (общительность, раскованность) характеристики, а также стремление к успеху, индивидуализм, уверенность в себе, высокая самооценка, прагматичность, примат материальных ценностей над духовными, чувство  превосходства над другими народами. Стереотип «типичного советского человека»  значительно отличался от этого  образа: гостеприимство, дружелюбие, гуманность, доброта, отзывчивость. Эти два стереотипа представляют собой взаимодополняющие  образы: ни одно из качеств не только не повторяется, но все они принадлежит  к разным бинарным оппозициям.