Записки иностранцев о России: Патрик Гордон

Дневник шотландца Патрика Гордона, ставшего русским генералом и военным  наставником молодого Петра I – уникальный источник по истории не только России второй половины XVII века, но и всей Европы. Всего уцелело шесть томов, из которых IV и V попали в Московский Архив Коллегии иностранных дел среди конфискованных бумаг графа А.И. Остермана. Еще четыре тома (I, II, III, VI) в 1759 г. приобрел у потомков Гордона барон А.С. Строганов. От него они перешли к известному ученому и собирателю Г.Ф. Миллеру, после смерти которого в 1783 г. также поступили в Архив Коллегии иностранных дел и, наконец, – в Военно-Ученый Архив Главного штаба. В настоящее время все шесть томов хранятся в Российском Государственном военно-историческом архиве в Москве.

В 1724 г. граф Остерман впервые приступил к русскому переводу с оригинала, но его бурная политическая деятельность мешала ему всецело посвятить себя этому занятию, поэтому он поручил работу некоему Волкову, который сумел перевести лишь небольшой отрывок за 1684 – 1685 гг. Затем Герхард Фридрих Миллер задался целью перевести дневник на немецкий язык, поручив дело своему ассистенту Иоганну Шриттеру. Однако перевод получился не очень удачным,  т.к. Шриттер уделял большое внимание военным событиям, а все остальное опускал или сильно сокращал. К тому же он не был силен в английском, поэтому текст полон ошибок.

Труд  Шриттера был использован в работе Келера, который сумел, по всей видимости, перевести первый том и начало второго. Однако личные невзгоды Келера привели к попытке самоубийства и смерти в лечебнице для душевнобольных.

Перевод Келера был продолжен  историком  Морицем Федоровичем Поссельтом при содействии начальника Московского  Главного Архива Министерства иностранных  дел князя Оболенского. Поссельт вернулся к идее немецкого перевода и воплотил ее. В 1849 – 1853 гг. в Москве и Петербурге вышло трехтомное издание «Дневника», к которому и сегодня обращаются ученые. По сравнению с работой Шриттера Поссельт значительно расширил объем переведенного текста и снабдил его полезными комментариями и приложениями.

В 1878 г. коллега Поссельта по Дерптскому университету и по изучению петровских реформ Александр Густавович Брикнер  выпустил в свет большую статью, посвященную биографии Гордона  и его запискам.

Последний перевод был выполнен Д.Г. Федосовым и был опубликован в 2000 г. в издательстве «Наука».

Патрик  Леопольд Гордон родился 21 марта 1635 г. в северной горной Шотландии, в шерифстве  Эбердин, в поместье Охлухрис, в семье  родовитых, но обедневших родителей. Члены клана Гордонов отличались приверженностью к строгому католицизму и преданностью королям из династии Стюартов. Патрик был младшим сыном, поэтому ему была уготована судьба военного.

Мальчик 4 года посещал школу, выучил латинский  язык. Клан Гордонов принял активное участие  в Гражданской войне на стороне позднее казненного короля Карла I. После победы английской революции Гордоны были лишены имущества, все роялисты стали париями, их не брали на службу ни в армию, ни на флот. Патрик вынужден был покинуть родную Шотландию, в июне 1651 г. он отплыл на корабле в немецкий Данциг. Два года он проучился в Браунсбергской иезуитской коллегии, откуда сбежал. Изрядно пространствовав по непрерывно воюющей Европе, Патрик в 1655 г. завербовался рядовым кавалеристом в армию шведского короля Карла Х, воевавшего с польским королем Яном Казимиром. Шотландский горец сражался в течение 6 лет, постоянно меняя знамена: переходил в польскую армию и возвращался в шведскую, потом снова в польскую, дважды был в плену, сидел в тюрьме, получил десять ранений, дрался на дуэлях и т.д.

Патрик  гордон служил в частях польского  короля Яна Собеского, который воевал с Московией за обладание Смоленском. В 1660 г. он принимал участие в боях против русских. Поляки взяли в плен полковника-шотландца Джона Кроуфорда, который служил Алексею Михайловичу. Он сумел переманить Гордона в русскую армию, прельстив высоким жалованием. В московских полках служили многие шотландцы-роялисты и, в частности, шесть представителей клана Гордонов.

2 сентября 1661 г. Патрик прибыл в Москву, привезя с собой сундук с 600-ми червонцами, четырех слуг и библиотеку, состоящую из книг античных авторов и трудов по военному делу, фортификации и т.д. После аудиенции у царя он был зачислен в полк Кроуфорда в чине майора. В России Гордона стали называть Петром Ивановичем. Он поселился в Немецкой слободе. Служил он честно. Летом 1662 г. Гордон отличился при подавлении Медного бунта. В 1677 – 1678 гг. уже при Федоре Алексеевиче он принял самое активное участие в русско-турецкой войне, героически оборонял с вверенными ему войсками крепость Чигирин от османских и крымских войск. За оборону Чигирина 20 августа 1678 г. Гордона производят в генерал-майоры.

Летом 1689 г. сложился заговор стрельцов. Гордон привел в подмогу Петру из Москвы свой полк и служилых иностранцев. После этого Гордон, назначенный командиром московского гарнизона, вошел в узкий круг ближайших соратников царя. Он обучал семеновцев и преображенцев, составлял планы крепостей, руководил фортификационными работами, помогал Петру в строительстве кораблей. Вершиной военного гения Гордона стали Азовские походы 1695 – 1696 гг. Гордон исполнял обязанности первого заместителя генералиссимуса Шеина и «генерал-инженера». После взятия Азова на берегах Дона строились крепости, созданные по проектам шотландца.

В конце 1698 г. Гордон заболел и умер 26 ноября 1699 г. В присутствии Петра Великого шотландца похоронили под алтарем первого католического храма в России, возведенного в 1694 г. в Немецкой слободе. Впоследствии прах Гордона был перенесен на московское Введенское кладбище.

Вернемся  непосредственно к источнику, получившего  название «Журнал, или Дневные записки  бывшего в российской службе генерала Гордона, им самим писаные». В предисловии  к нему автор пишет о том, что  журнал этот он пишет «не для публики и (на случай, если кто-то захочет прочесть написанное» им, то он «охотно предоставит каждому судить по своему усмотрению о том, что с ним происходило».

Шесть уцелевших томов «Дневника», при  общем объеме рукописи (по авторской  нумерации) 3183 страницы, посвящены событиям всей жизни Гордона от рождения до 1699 г., когда он вследствие своей болезни уже не делал никаких записей. По всей видимости, были утеряны страницы за 1667 – 1676 и 1678 – 1683 гг.

Исследователи отмечают, что практически весь  «Журнал» написан рукою автора, опрятным разборчивым почерком. Исправления, помарки, ошибки (повторы, явные пропуски слов или букв) и надстрочные приписки немногочисленны; пометы на полях почти отсутствуют.

Повествование в дневнике ведется на английском языке с вкраплениями шотландских слов и терминов.

Даже  будучи рядовым рейтаром, Гордон старался собрать достоверные свидетельства о том, чего не видел сам, и осмыслить происходящее. Впоследствии, используя целую сеть доверенных лиц, раскинутую почти по всем крупным городам на пути между Россией и Британией, Гордон получал быстрые и точные сообщения о зарубежных делах. Другое достоинство автора — его беспристрастность. Несмотря на многолетнюю службу разным коронам, он до конца не сроднился ни с одной из них, нередко воздавал должное противнику, не оправдывал пороки и жестокости своих сослуживцев, признавался и в собственных прегрешениях.

Гордон  в течение нескольких лет участвовал в борьбе между Польшей, Швецией  и Россией. Он был то в шведском, то в польском лагере и, наконец, перешел  в русскую службу. В продолжение всего этого времени он старался составить себе точное понятие о политическом значении каждого, более важного, военного события. В особенности, пока он находился в польской и шведской службе, старался он собирать разные данные о дипломатических сношениях между главными державами. В дневнике широко представлены условия различных договоров (например, договора между Швецией и Бранденбургским курфюрстом в июне 1656 г. – с.82),  причины и предпосылки военных конфликтов, списки подразделений (например, списки шведских полков, первыми вступившими в Польшу в 1655 г. – с.24)

Из дневников  Гордона можно почерпнуть сведения и о бытовой жизни государств. Например, приехав в Москву Гордон с некоторым удивлением описывает  царившие в ней порядки. О приемах тогдашней администрации, о чиновном люде, о продажности дьяков и писцов и пр. в дневнике встречаются весьма многочисленные данные.

«Однако канцлер оказался весьма бесчестным малым и день за днем отделывался  от нас в ожидании взятки, каковая здесь не только обычна, но и считается обязательной. Ничего о том не ведая, я дважды или трижды выражал ему возмущение, не получил вразумительного ответа и подал жалобу боярину, который с легким укором дал ему новый наказ. Сие рассердило дьяка еще более, и он по-прежнему нами пренебрегал. Но когда и после повторного ходатайства и приказа мы не добились удовлетворения, я в третий раз отправился к боярину и весьма откровенно заявил, что не знаю, кто же обладает высшей властью, он или дьяк, ибо тот не повинуется стольким приказаниям. При этом разгневанный боярин велел остановить свою карету (он собирался выезжать из города в свое поместье), вызвал дьяка, схватил его за бороду и встряхнул раза три-четыре со словами, что, если я пожалуюсь снова, он велит бить его кнутом.» (с.105, II том)

«Как-то в воскресенье, после полудня, когда  я был в Иноземской слободе, к  дому, где у солдат имелась водка, явился стряпчий с 20 или 30 стрельцами. Дверь была заперта, и прежде чем  те смогли войти, солдаты перенесли водку в сад. После тщательного обыска ничего не нашлось, солдаты изобразили возмущение и грубо выпроводили стряпчего и стрельцов за двери. Оказавшись на улице, те кликнули своих товарищей на подмогу и снова ворвались в дом и сад, где обнаружили водку и забрали оную, а также нескольких солдат. Но на шум сбежались другие солдаты и не только отбили своих и водку, но, сцепившись со стрельцами, прогнали их к городским воротам, где те усилились прочими, кои там живут, и отбросили солдат обратно. К этому времени обе стороны получили подкрепления. Стрельцов было около 700, солдат около 80, однако благодаря узости улицы и превосходству в отчаянной отваге, солдаты загнали стрельцов в ворота белой стены» (с. 108)

Гордон  путешествовал весьма много и  во время пути постоянно делал в своем дневнике замечания о тех местностях, через которые проезжал. На пути в Россию Гордон описывает Новгород с Ильменским озером, причем рассказана вкратце история этого города.

Мы пустились  в путь по приятному лесистому  краю, подробное описание коего я не счел достойным труда, да и не имел терпения, разочаровавшись в этих людях, примечать места их обитания. Приехав в большое село Сольница, мы отправили лошадей по суше и поплыли на лодках вниз по реке Шелонь  в озеро Ильмень и далее в Новгород. Озеро Ильмень имеет 18 польских миль или 90 верст в длину и 12 миль или 60 верст в ширину, принимает в себя около 70 малых рек и испускает одну — Волхов, которая течет через Новгород и впадает в озеро Ладога в 180 верстах или 36 польских милях от города. Главные из рек, впадающих в это озеро, — Шелонь, Ловать, Мшага  и прочие.

Новгород  прозван Великим, ибо прежде был  одним из трех величайших торговых городов Европы и дал свое имя  обширному и величайшему во всей России княжеству, где правил Рюрик, от коего ведут происхождение все русские государи и князья. Он отстоит от Москвы на 105 польских миль или 125 верст, от Пскова — на 36, а от Великих Лук и Нарвы — на 40 миль.

В 1570 г. царь Иван Васильевич начал с новгородцами войну, которая длилась семь лет. Разбив их войска на реке Шелонь, он заставил их покориться и назначил им губернатора. Однако он считал, что не достиг над ними столь желанной полноты власти, и с помощью архиепископа Феофила получил доступ в город. Какие жестокости применил он к горожанам и самому архиепископу — тут я сошлюсь на тех, кто пространно писал об этом, а также об их идоле Перуне, от коего идет название Перунского монастыря.

В своих  дневниках автор прямо заявляет о том, что ни шведского, ни немецкого, ни собственно русского он изначально не знал. Например, русские термины: названия населенных пунктов, должностей, продуктов, он записывал, по всей видимости, так как он их слышал, а если понимал значение, то заменял их английским или шотландским эквивалентом.

Приведем  несколько примеров: streltsees – стрельцы;

                                                       sasheks – засеки;

                                                       woywod – воевода;

                                                       shubes – шубы;

                                                       going about for a colenda – ходить колядовать;

                                                       towarsis – товарищ, дворянин, отвечающий за

                                                                         хоругвь;

                                                       brandewine – горелка;

                                                       aquavitae – водка;

Перед нами не только нарративный источник, хранящий память о множестве событий  на доброй половине европейского пространства в течение полувека, но и ценное собрание документов. Гордон включил в свое повествование немало официальных и частных писем, свидетельств о службе, межгосударственных договоров, полковых списков, прошений, счетов, рисунков обороны чигиринской крепости и т.д.