«Воспоминания» Вилли Брандта как исторический источник

С момента первых выборов в Бундестаг в 1949 г. в ФРГ христианские демократы вместе с либералами образовывали так называемую «малую коалицию». Но вот в середине 60-х годов после длительной полосы «экономического чуда» в ФРГ возникла кризисная ситуация, и оказалось что с ней можно справиться только с помощью механизмов государственного регулирования, а опыт в этой области был у социал-демократов. Христианские демократы вынуждены были обращаться к ним, в результате была создана первая по счету правительственная «большая коалиция»[14]. В ее составе социал-демократ Карл Шиллер стал решать дела в экономике, а Вилли Брандт занял пост заместителя канцлера и министра иностранных дел. С этого момента начинается новый период в его деятельности, получивший название «новая восточная политика».

СвДП по своим масштабам и влиянию не в состоянии претендовать на роль правящей партии и не полноценна в качестве оппозиции.

Однако на выборах в Бундестаг 1969 г. ХДС потерпела поражение. Новая правительственная коалиция сложилась из депутатов самой массовой на тот момент партии ФРГ - социал-демократической (750 тыс. членов) и малочисленной СвДП (80-100 тыс. членов). Права социал-демократов В. Брандт был избран на пост канцлера ФРГ[15].

1.2 Краткий биографический очерк Вилли Брандта до восхождения его на политический олимп ФРГ

Он родился 18 декабря 1913 г. в Любеке и был незаконнорожденным сыном учителя народной школы. Впрочем, о том, кем был его отец, он узнал намного позже. Ему дали имя Герберт и фамилию матери – Фрам. Внебрачное рождение было по тем временам позорным пятном. Мать работала продавщицей, и ей приходилось поручать ребенка на весь день соседке. Позже его взял к себе дед – Людвиг Фрам. Дед начинал как наемный работник в Мекленбурге, а позже выбился в люди, став водителем грузовика.

Нормальной семьи Герберт Фрам никогда не знал. «Мать активно участвовала в рабочем движении, - вспоминал он позже, - я жил не у нее, и мы виделись лишь раз в неделю. Поэтому у меня не могло быть нормальной привязанности, которую испытывает ребенок, когда растет рядом с матерью. Представьте себе, какую это причиняло боль: вы растете без отца, живете не с матерью, считаете отцом деда, и он играет роль отца»[16]. Юному Герберту Фраму рабочее движение заменило семью. Об этом позаботился его дед – убежденный социал-демократ, который рассказывал внуку об, увы, утопических идеях Августа Бебеля. В 14 лет одаренного ученика принимают в привилегированную гимназию «Иоганнеум»[17]. Гимназия дала ему прекрасное общее образование. Но его пролетарские корни уходят глубоко.

На праздники он демонстративно является в синей рубашке с красным галстуком – одежде рабочей молодежи. «Политика не доведет его до добра», - сокрушаются педагоги. Его любимые предметы – немецкий и история. Однако подлинная его жизнь уже давно проходит вне школы. В 1929 г. он присоединяется к молодежному социалистическому движению, в 1930 г. вступает в SPD. Гимназист становится свидетелем смертельной борьбы веймарской демократии с нацистами.

Улицы превращаются в арену отчаянных схваток коммунистических борцов «Рот Фронта», гитлеровских отрядов SA, социал-демократических групп. На какое-то время его кумиром становится Юлиус Лебер, главный редактор партийной газеты социал-демократов (судьба Лебера окажется трагической: после нескольких арестов и многих лет заключения в 1945 г. он будет казнен нацистами).

В 1931 г. юноша покидает SPD и вступает в социалистическую рабочую партию SAP, становится председателем молодежного союза. Он пишет статьи для ежедневной газеты «Любекский рабочий вестник». Он порывает с Юлиусом Лебером, считая, что социал-демократы недостаточно решительно борются с наци. Его новым «отцом» становится Якоб Вайхе – старый соратник Розы Люксембург и руководитель SAP. Целями SAP являются не защита Веймарской республики, а революция и единство рабочего класса. В 1932 г. Герберт сдает абитур. О партийной стипендии для учебы в университете, которую ему обещал Лебер, теперь можно забыть, и он начинает учиться на морского коммерсанта[18].

После захвата власти Гитлером партия посылает Герберта в Норвегию. В ночь на 1 апреля 1933 г. рыбачья шхуна тайком перевозит его через Балтийское море в Данию. Пробыв недолго в Копенгагене, он переезжает в Осло. Герберту Фраму 19 лет. Он принимает подпольную кличку Вилли Брандт[]. Под этим именем он и станет известным миру. На удивление быстро овладев норвежским языком, он работает в норвежской рабочей партии, изучает историю, пишет статьи для партийных и профсоюзных газет. Пребывание в Норвегии помогает Брандту освободиться от догматических шор левого радикализма.

Многое впечатляет его. В стортинге (парламенте) депутаты сидят не по партиям, а по регионам, консерваторы рядом с социалистами. Политические противники вовсе не являются заклятыми врагами. Брандта поражает близость норвежской королевской семьи к народу. Как функционер партии, отвечающий за молодежь, он объездил Европу вдоль и поперек и многое повидал. В 1936 г. партия посылает его для связи с социалистической партией Испании – РUМ. РUМ борется за республику против Франко, поддерживаемого Гитлером и Муссолини. Как репортер Брандт рассказывает в норвежских газетах о героизме испанских милисианос, подчас сражающихся с охотничьими ружьями против танков франкистов.

Но в Барселоне он становится также свидетелем террора: прокоммунистические спецслужбы арестовывают руководителей свободных анархистов и бойцов РUМ, объявляют их троцкистами и расстреливают. Этот горький опыт становится решающим для поворота Брандта к демократическому социализму[19].

В 1936 г. партия посылает его нелегально в Берлин для организации сопротивления нацистам. Полгода работает он в Берлине, ежедневно рискуя быть арестованным, а затем возвращается в Норвегию. В начале 1940 г. немецкие войска захватывают эту страну. Чтобы не угодить в лапы гестапо, Брандт выдает себя за норвежского солдата.

Он попадает в немецкий плен, но нацисты не опознают в нем немца. В июне 1940 г. его отпускают и он бежит в Швецию. В 1940 г. Брандт женится на норвежке, ее зовут Карлотта, через год ей удается приехать с их дочерью Ниньей в Стокгольм. Карлотта на 9 лет старше его, она – интеллектуалка, и он многим ей обязан[20].

Но их семейное счастье недолго. Через 3 года они расстаются, сохранив, однако, на всю жизнь добрые отношения. Причина развода – Рут Хансен, красивая девушка из рабочей норвежской семьи.

В Швеции Брандт создает пресс-бюро, распространяющее новости, которые приходят из норвежского подполья. Нейтральная Швеция – своего рода тыл для норвежского сопротивления. Стокгольм – идеальная биржа новостей для спецслужб всех участников войны. Брандт поддерживает тесные связи со спецслужбами союзников. Он давно расстался с радикальными взглядами своего прежнего кумира Вайхе, шведская демократия окончательно превратила его из революционера в социал-демократа[21].

После капитуляции Германии немец с норвежским гражданством Брандт отклоняет предложение стать бургомистром Любека – у него нет желания превратиться в провинциального функционера. Брандт избирает «средний» путь, который связывает Германию и Норвегию. Он отправляется в Берлин, в норвежскую военную миссию в качестве пресс-атташе – гражданского чиновника в ранге майора.

Его задача – информировать правительство в Осло о происходящем в Германии. Рут становится секретаршей в норвежской миссии. Настает 1948 г. – время советской блокады Берлина и союзного «воздушного моста». Брандт стремится участвовать в восстановлении страны, он возвращает себе немецкое гражданство и становится в союзном контрольном совете своего рода послом SPD, возглавляемой Куртом Шумахером[22]. В Берлине его восхищает, прежде всего, правящий бургомистр Эрнст Ройтер. Биография Ройтера поразительна, об этом человеке следует рассказать отдельно.

Под влиянием Ройтера Брандт еще больше смещается вправо. У них много общего: оба как эмигранты могли видеть Германию со стороны, оба понимали жизненную необходимость союза с США, с Западом. В 1953 г. Ройтер умирает, а Брандт становится как бы его преемником в SPD[23]. В 1956 г., когда в Западном Берлине возникают массовые демонстрации протеста против ввода советских войск в Будапешт и некоторые горячие головы призывают народ идти на штурм Бранденбургских ворот, наступает час Вилли Брандта: только он смог спасти положение.

Экс-канцлер Гельмут Шмидт вспоминает сегодня: «Возникла ситуация, когда кто-то должен был остановить эту огромную, возмущенную, негодующую массу людей, готовую совершить глупости, которые могли вызвать непоправимые последствия. Брандт сделал это, и я был восхищен им»[24]. В 1957 г. Брандт становится правящим бургомистром Западного Берлина.

Два человека способствовали восхождению Брандта, его мировой известности. Первый – газетный магнат Аксель Шпрингер, видевший в Брандте новый тип социал-демократа, свободного от свойственной многим функционерам затхлости мышления. Бранд и Шпрингер считают, что Аденауэр не делает ничего для воссоединения Германии. Второй человек, помогший Брандту, – это, как ни странно, Никита Хрущев. Его ультиматум Западному Берлину, его угрозы заставить Запад вывести войска из Западного Берлина буквально катапультируют Брандта на вершину мировой политики. Требования Хрущева вызвали взрыв гнева берлинцев.

«Мы знаем, день придет, - выступая перед гигантской демонстрацией из 700 000 жителей города, говорит Брандт, - когда Бранденбургские ворота не будут больше стоять на границе. Когда линия границы, проходящая через наши семьи, разрывающая наш народ, не будет больше раскалывать Берлин. Этот день придет. Мы молимся, мы призываем, мы требуем: Откройте ворота! Положите конец противоестественному разделению!»[25]. Брандта приглашают в Нью-Йорк, где пресса уже окрестила его «мистер Берлин», и жители Нью-Йорка, стоя перед ратушей под проливным дождем, оказывают ему восторженный прием, которого удостаиваются только самые высокие гости.

Это – «заслуга» Хрущева, ведь они приветствуют в лице Брандта защитника осажденного форпоста свободы. Брандт, однако, опасается, что администрация Эйзенхауера, стремясь сохранить мир, готова пойти на слишком большие уступки СССР в Берлинском вопросе. 13 августа 1961 г. ГДР начинает возводить стену в Берлине. С отчаянием Брандт видит, как растет стена. Запад не реагирует, будто ничего не происходит. Пройдет 20 часов прежде, чем на границе появятся первые джипы, 70 часов, пока в Москве будут вручены первые протесты.

Берлин брошен Западом и Аденауэром без помощи, Брандту остаются лишь слова, но они ясны и энергичны: «Берлинцы! СССР осуществил свой замысел. То, что случилось – это покушение на мораль немецкого народа». Он плачет в бессильном гневе и обращается с письмом к Кеннеди. С точки зрения норм дипломатии это был некорректный поступок, но он соответствовал тому настроению и тем страхам, которые царили в Западном Берлине[26].

Руководитель города, презрев все дипломатические приличия, бросает упрек всесильному президенту могущественной державы: «Берлин нуждается в большем, нежели слова. Берлин ожидает политических действий». Первая реакция президента Кеннеди – досада. Но затем он посылает в Западный Берлин вице-президента и направляет боевую группировку. В октябре на пропускном пункте «Чарли» танки СССР и США стоят, угрожающе наведя орудия друг на друга, и кажется, что война уже на пороге. Кеннеди решает сам приехать в город[27].

Берлин оказывает ему прием, который и поныне остается высшей точкой американо-немецкой дружбы. Никогда после немцы так бурно не приветствовали президента США. Вместе с Вилли Брандтом и своими генералами Кеннеди посещает стену. Он признается, что не представлял себе, как безжалостно разрезает стена тело города. Поэтому его слова на митинге звучат резче, чем запланировано, в том числе знаменитое: «Я с гордостью говорю: я – берлинец!»[28].

Тем временем Брандт решает: если уж нельзя разрушить стену, то нужно хотя бы сделать ее «прозрачной» и обеспечить возможность встреч с родственниками. Пусть даже только с Запада на Восток. Для этого необходимы контакты с руководителями на Востоке, но Брандт их не страшится. В декабре 1963 г. договоренность, наконец, достигнута, и жители Западного Берлина могут посещать родственников в Восточном Берлине. «Договорившись о пропусках, - подводит итог Брандт, - мы осуществили всё, что можно было сделать для Берлина. То, чего предстоит добиться теперь, можно сделать только из Бонна»[29]. И в 1961 г. он вступает в борьбу за пост канцлера.

Команда Брандта стремится представить его избирателям как «немецкого Кеннеди». Молодой, полный сил и оптимизма кандидат противостоит дряхлеющему Конраду Аденауэру. Противники усиленно распространяют слухи о пьянстве и бесчисленных связях Брандта с женщинами. В ответ команда Брандта создает фильм, показывая его жену, очаровательную норвежку Рут и трех их сыновей – Петера, Ларса и Маттиаса. «Посмотрите, - как бы говорит фильм, - разве я не веду образцовую семейную жизнь?» Еще большую привлекательность ему должно придать хобби.

Сын вспоминает: «Для моего отца изобрели хобби, якобы, он ловит рыбу». Однако выборы 1961 г. выиграть не удалось. Противники Брандта намекают на то, что он – внебрачный ребенок, его упрекают и в том, что он сменил имя, нашептывают, что в эмиграции он стрелял в немецких солдат. Это, конечно, ложь, но создает у многих мнение: эмигрант не может быть «хорошим немцем». Итог – выборы 1965 г. снова проиграны. Брандт разочарован и говорит, что больше никогда не будет баллотироваться: в этой стране эмигрант не может стать канцлером (к счастью, он не выполнил этого своего обещания).

Зимой 1965 г. он погружается в глубочайшую депрессию, которая становится еще безнадежнее оттого, что он ищет утешение в вине[30]. На фотографиях того периода у него одутловатое, отекшее лицо, отсутствующий взгляд. Сердечный приступ приводит его в больницу.

Но политик никогда не должен говорить «никогда». Спустя лишь 15 месяцев после поражения на выборах Брандт снова возвращается на Боннскую политическую сцену. Возникает «большая коалиция» под руководством канцлера Кизингера[31]. Министрами становятся Йозеф Штраус, на чьей репутации немало пятен, и Герберт Венер – экс-коммунист, которого его противники считают исчадием ада. Канцлер Курт-Георг Кизингер, бывший национал-социалист, работает вместе с Вилли Брандтом – антифашистом и бывшим левым социалистом. Этот своего рода брак по расчету приносит, тем не менее, важные реформы. Кизингер и Брандт едины в том, что внешняя политика ФРГ должна соответствовать существующим реалиям – необходимо установить дипломатические отношения со странами восточного блока. Брандту ясно: кто не хочет вести переговоры с ГДР, не продвинется и в отношениях с Варшавой и Прагой. Кизингер, однако, избегает даже называть ГДР по имени.