Войною не был сломлен дух

Самая тяжелая  доля, на мой взгляд, выпала Замаруевой (Шлиболь-скайте) Симе Иосифовне.

Сима родилась в 1932 году в Прибалтике в г. Калне.

15 июня 1941 года  родители Симы вместе с младшим  братом были сосланы в Сибирь. В это время девочка находилась  в пионерском лагере в г. Паланге. Там она сдружилась с няней-литовкой Моникой, которая очень полюбила девочку.

21 июня ребятам,  отдыхавшим в пионерском лагере, показывали государственную границу.  На противоположной стороне уже  находились немецкие солдаты.

Рано утром 22 июня начался обстрел. Дети испугались и побежали к вожатым, которые  успокаивали их, сказав, что это  маневры. К сожалению, это было не так. Началась война.

В соседний домик  ударил снаряд и начался пожар. Дети выпрыгивали из окон второго этажа  и бежали в сторону моря, где  находился корабль, который должен был их эвакуировать.

Рядом с Симой  разорвался снаряд, осколок которого попал ей в руку. Это было первое явное соприкосновение с войной. Наскоро перевязав рану пилоткой, она побежала дальше.

Дети присоединились к группе моряков, один из которых  перевязал Симе руку ремнем, чтобы она потеряла как можно меньше крови. Дети очень хотели пить и, добежав до колодца, расположенного рядом с рыбацкими хижинами, решили остаться там. Они спрятались в сарае.

Наутро пришли «литовские фашистские молодчики». Они  разделили детей: литовцев отпустили, а русских и евреев оставили. В  число оставшихся попали и Сима с русской девочкой Майей. У Симы началась гангрена и ее поместили в военный немецкий медпункт. Она очнулась на кушетке. Рядом сидел пожилой врач-немец. Он перевязал ей руку и под бинт спрятал две плитки шоколада, сказав, чтобы она ни с кем не делилась, так как она потеряла много крови и ей необходим шоколад. Но Сима не могла не поделиться со своей единственной подругой.

Дети находились в лагере в Паланге 1,5 месяца. Они  сильно голодали и были физически  истощены. Их заставляли работать на уборке улиц. В день они получали две  вареных картошки и горсть капусты, которую не давали даже на корм скоту.

Затем русских  детей отправили в концлагерь в Германию, а еврейских, в том  числе и Симу – в гетто в  г. Калнас. Там она пробыла более  двух месяцев. Потом их перевели в  г. Алитус. Ее няня Моника работала на немецкой офицерской кухне. Узнав, что привезли детей гетто, она разыскала Симу. Моника постоянно рисковала, принося Симе и другим детям продукты. Она каким-то образом получила разрешение перевести Симу в концлагерь. Вскоре девочке удалось совершить побег, несмотря на то, что за ней бежал фашист с автоматом.

Целый месяц  Сима пряталась в сараях. Она ходила по хуторам и побиралась. Вскоре ей вновь улыбнулась удача. Случай свел ее с Моникой, которая привезла ее к сестре в деревню. Сима долгое время  проживала у родственников няни. Но, чтобы не подвергать их опасности, девочка вынуждена была уйти.

В 1943-1944 гг. она  восемь месяцев жила у одного крестьянина, помогала по хозяйству.

В 1944 году началось освобождение Литвы. Литовские фашисты, спасаясь от Красной Армии, покидали территорию Литвы, угоняя скот. Сима и  хозяин были вынуждены увести домашних животных в лес и прятались  там в течение трех дней.

Когда бои стихли, девочка пошла в деревню, чтобы  унести молоко жене и дочери хозяина. В лесу она увидела страшную картину: всюду лежали обезображенные тела.

Выйдя из леса, Сима увидела двух всадников. Они двигались  ей навстречу. От страха она бросила  ведра. «Неужели, пройдя столько испытаний, сейчас я погибну?» Какова же была ее радость, когда она увидела  красные звезды на пилотках всадников. Она зарыдала не от страха, как подумали солдаты, а от безмерного счастья.

За 4 года, проведенных  в Литве, Сима разучилась говорить по-русски, и поэтому не могла вымолвить  ни слова, хотя речь солдат поняла. Она  сняла платок с головы, чтобы вытереть слезы, и солдаты увидели, что 12-летняя девочка была совершенно седая.

Симу волновала  судьба няни Моники и она стала ее искать. Они встретились в Алитусе. Моника работала экономкой в аграрном училище.

Сима некоторое  время жила в Литве, закончила  два класса гимназии. Всю войну  она думала о том, как найти  свою семью. И при первой же возможности  она поехала в Сибирь разыскивать  родителей и брата.

Таким образом, дети, хлебнувшие немало горя, выдержали  все, выпавшие на их долю испытания, благодаря  желанию жить, воспитанию, силе духа. Они оказались сильнее тех  обстоятельств, в которые попали не по своей вине.

Рассмотрим, что  происходило с ними после возвращения  на Родину.

Глава III. Проблема отношения  в обществе к малолетним узникам в разные периоды истории  нашей страны.

§ 1. Характеристика состояния  проблемы в период 1945-1985 гг.

9 мая 1945 года  закончилась Великая Отечественная  война. День Победы над фашистской  Германией останется в памяти  нашего народа как одна из  самых знаменательных дат истории.  Дожившим до освобождения казалось, что главные страдания позади, но все обернулось не так.

Пройдя ужасы  концлагерей, репатрианты, вернувшиеся  на Родину, становились людьми «второго сорта» и через всю жизнь им пришлась нести нелегкий груз «отверженных».

Обратимся к  судьбе наших земляков.

Анастасия Николаевна и Владислав Викторович Спировы  после освобождения из Норвегии плыли  на одном из трех кораблей с бывшими  узниками в Мурманск. «Мама стояла на палубе и неотрывно смотрела в  сторону нашей границы. Корабль  сопровождали эсминцы и военные  самолеты», - вспоминает Владислав Викторович.

По прибытию в Мурманск репатриантов встречали  сотрудники НКВД. У тех, кто сохранил документы за время пребывания в  лагерях, они были отобраны.

Зима стояла очень холодная. Бывшие узники были одеты без учета низких температур. Их путь пролегал по железной дороге в  Гатчину. В ночь на 28 декабря 1944 года Спировы оказались в Гатчине  на той же станции, с которой их увозили в 1941 году немцы. Местные  жители сразу же разошлись по своим  «домам». «Пушкинцев» осталось человек 10. Так как некуда было идти, они  решили переночевать в товарном вагоне. Ночью их обнаружил патруль и  выгнал на улицу. Недалеко проходила  дорога на Пушкин. Чтобы попутные машины не проехали мимо, все легли на дорогу. Один водитель, рискуя быть наказанным за нарушение правил, остановился и разместил всех в кузове под брезентом. Таким образом, Спировы добрались до Пушкина, но вернуться в Ленинград они не могли, так как были без документов.

Переночевали  в какой-то гостинице в чулане. Жили «на птичьих правах», без  документов. Были под подозрением  в предательстве: «Возвращение из Норвегии было более подозрительным, чем из Германии», - говорит Владислав Викторович.

«В Пушкине  мать встретила свою знакомую, которая  жила одна в большом полуразрушенном  доме и редко ночевала в нем. Она  пригласила временно пожить у нее. Комната  была без полов и дверей, с забитым  огромным окном, но с печкой», - вспоминает Спиров.

Анастасия Николаевна уехала на несколько дней в Ленинград  по про-пуску для оформления документов и оставила Владика одного в Пушкине, так как взять его с собой не могла. Она напекла ему лепешек на эти дни. Вечером, поужинав, он лег спать, спрятав оставшиеся лепешки под подушку. Рано утром Слава проснулся от какого-то шума и возни. Открыв глаза, он пришел в ужас. Повсюду, даже по его телу, ползали крысы. Они уже съели все его запасы и подбирались к нему. Он отбился от крыс и выбежал на улицу. Днем Владик нашел около гостиного двора кусочек корки от мандарина, вечером возвратился к крысам.

Пройдя кошмар фашистских лагерей, мальчик впервые  почувствовал страх за свою жизнь. Это  было потому, что всюду до этого  момента с ним была его мама и другие люди, а теперь он был  совершенно один.

Но жизнь стремительно двигалась вперед и 6 февраля 1945 года Владик пошел во второй класс, так  как в 1942-1943 гг. ему удалось в  оккупа-ции на Псковщине закончить первый класс в полупартизанской школе.

Анастасия Николаевна устроилась на работу по восстановлению же-лезной дороги, так как там давали паек 1200 граммов хлеба. В марте 1945 го-да матери дали ордер на ботинки для сына.

1 мая Владик  надел новые ботинки, 34 размера.  Они были немного велики ему,  но мальчик был безмерно рад  и этой обуви, так как многие  годы ходил в старых немецких  сапогах 40-го размера. Он также  носил и немецкую фуражку, с  которой расстался в результате  одного случая. В один из летних  дней Владик сидел на железнодорожной  станции и наблюдал за приближающимся  поездом, в котором ехали в  пионерский лагерь дети. Поезд  остановился. Дети высунулись  из окон вагонов и, заметив  мальчика, закричали: «Фашист, фашист!»  Владик очень испугался, но  вдруг понял, что это из-за  его немецкой фуражки. Он тут же сорвал ее с головы и бросился бегом. Мальчику стало очень больно и обидно. Прибежав домой, он сжег ее.

В 1946 году Владислав  переехал к отцу в г. Щекино Тульской области.

Только в 1950 году его матери наконец-то удалось оформить новые документы, и то с помощью  своего отца. Свидетелей искали несколько  лет.

В 1953 году Владислав  успешно закончил Щекинскую среднюю  школу № 1 и пытался поступить  в Ленинградский Институт точной механики и оптики, который тогда  находился на той же улице, где  Владислав родился и жили его  родители, но его не приняли, сказав, что он не добрал один балл. Хотя настоящей причиной было то, что он был в фашистских лагерях и принять его в военизированное высшее учебное заведения не могли.

В 1954 году Владислав  поступил в ЛИКИ (Ленинградский институт киноинженерии), который окончил  в 1959 году с персональной стипендией. Было много предложений от Государственного оптического института им. С.И. Вавилова и даже от организаций, связанных  с комсомолом, но «пятно» в биографии  закрывало дорогу. «В ЛИКИ пришло приглашение  из Красноярского института физики СО РАН СССР от Леонида Васильевича  Киренского. Мне показалось, что  это для меня. Как я потом  узнал, Кирен-ский помог многим с искалеченной судьбой…» - вспоминает Владислав Викторович. Работая в институте биофизики, Владислав Викторович по-ставил кино как метод исследования. В институте биофизики О АН СССР он в течение ряда лет разрабатывал микрофотометрические методы для ис-следования различных биологических объектов. За годы работы у него появилось большое количество учеников.

Владислав Викторович много внимания уделяет общественной дея-ельности. Он выступал в Литературном музее со слайд-рассказом «Пушкин и Царское село». С этой и другими композициями, в том числе и со слайд-рассказом по произведениям В.П. Астафьева «Поэзия тайги», он выступает в разных учреждениях.

Спиров был  одним из организаторов и первым председателем краевого отделения  «Сочувствие». В настоящее время  продолжает трудиться в институте  биофизики, в институте медицинских  проблем Севера СО РАМН. Его мать, Анастасия Николаевна, прошедшая  с сыном все трудности лагерей, проживает в настоящее время  вместе с ним. Это очень интересная женщина, которая, несмотря на свой преклонный возраст, помнит многие имена и фамилии  людей, с которыми их свела судьба в то далекое, тяжелое время.

Владислав Викторович – необыкновенно интересный собеседник, отзывчивый, добрый, трудолюбивый человек.

Возвращение на Родину оказалось для семьи Дубровинских нерадо-стным. Вновь колючая проволока, солдаты с автоматами, хоть и свои. По-сле пытливых расспросов их отпустили.

В начале июля 1945 года Дубровинские приехали к родственникам  в Орджоникидзе (позже Владикавказ). Мать не хотела их стеснять и семья поселилась в какой-то пристройке, клетушке с промерзающей стеной. Ми-тя пошел учиться в ФЗУ, а Таня в пятый класс. За лето 1947 года она экстерном сдала экзамены за 6 класс и осенью пошла в 7 класс, догнав своих сверстников.

Весной 1946 года старшего брата арестовали и осудили  по ст. 58. Он отсидел 6 лет за то, что  ради куска хлеба торговал немецкими  газетами.

Неоднократно  мать вызывали на допросы, но ее не арестовали.

После окончания  школы Таня поступила в фельдшерско-акушерский техникум, с отличием его закончила  и подала документы в медицинский  институт. Приняли ее только после  вторичного пересмотра документов. На шестом курсе института вышла  замуж за геолога и уехала в  Среднюю Азию. Работала в Душанбе  в детской клинической больнице, летом 1957 года – на Памире.

В 1963 году поступила  в Московскую аспирантуру. В 1965 году по-сле окончания аспирантуры ректор КГМИ Петр Георгиевич Подзолков пригласил ее на работу в Красноярск. Работала на кафедре педиатрии. В 1978 году – на кафедре организации здравоохранения.

Татьяна Львовна  – доцент по социальной гигиене  и организации здравоохранения, кандидат медицинских наук, сейчас на заслуженном отдыхе. Инвалид 2 группы. Уже 6 лет возглавляет краевое  отделение быв-ших малолетних узников концлагерей «Сочувствие», о многих заботится, многим помогает.