Войною не был сломлен дух

Приведенные факты  свидетельствуют о том, что чем  старше были ребята, тем больше страданий  выпадало на их долю. Шансы уцелеть  были выше у тех, кто был размещен в трудовых лагерях.

После беседы с  этими удивительными людьми, я  решила, что их жизненный путь достоин  внимательного изучения, поэтому  привожу здесь опросник, по которому производилось интервью.

Полученные данные позволяют рассмотреть жизненный  путь респондентов.

ОПРОСНИК 
для интервью с бывшими малолетними узниками фашистских концлагерей, гетто и других мест принудительного содержания в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.

1. Фамилия, имя,  отчество.

2. Дата и место  рождения.

3. При каких  обстоятельствах попали в плен?

4. Время и  места пребывания в плену

5. Взаимодействие  с окружающими после возвращения  на Родину?

6. Считаете ли  Вы себя самореализовавшимся  человеком?  

Глава II. Судьбы детей, лишенных детства.

Так как одним  из методов моей работы являлось интервьюирование, я беседовала с некоторыми бывшими  малолетними узниками, а именно, со Спировым Владиславом Викторовичем, Россовской Татьяной Львовной, Осиповой Полиной Карповной, Бергер Бернадатой Соломоновной, Прянишниковой Любовью  Павловной и Замаруевой Симой  Иосифовной.

Мое знакомство с бывшим председателем Краевого общества «Сочувствие» Спировым Владиславом  Викторовичем состоялось в конце  ноября 2000 года. Он охотно рассказывал  о времени и о себе.

Владик родился  в г. Ленинграде 4 сентября 1934 года.

В начале 1941 года в Ленинграде уже трудно было с  водой и едой. Спировы поехали  на дачу в г. Пушкин Ленинградской области, чтобы привезти хотя бы картошки. Там утром 17 сентября 1941 года в бомбоубежище они были захвачены немцами.

Людей заперли  в товарных вагонах и везли  двое суток, не открывая их. После длительных пеших этапов по зимним дорогам, унизительных и изнуряющих мытарств Спировы оказались на юге Псковщины, на станции Ямм (Мураховская М. О сказки Пушкина, и вы попали в плен... // Красноярский рабочий. 6.05.95 г.). «...мы...были не в одном месте во время войны. Я называю это малым кругосветным путешествием: сначала Ленинградская область, Псковщина, потом Эстония, Финляндия, потом Норвегия...» (Спиров В.В. Воспоминания из фондов ЦХИДНИКК)

Наиболее продолжительным  было пребывание в Северной Норвегии. Вначале Спировы были в лагере под названием «К-лагерь». Вокруг него отсутствовали населенные пункты, а был аэродром, где работали узники. Их доставляли на место работы по снежным  туннелям на грузовых машинах.

Недалеко находился  лагерь военнопленных. С ними общаться не разрешалось, но иногда удавалось  передать собранные за несколько  дней по крохам продукты. А военнопленные  передавали для детей самодельные  деревянные игрушки.

В Мемориале  Победы имеется экспозиция, посвященная Спирову В.В. В ней выставлены чудом уцелевшие деревянная меленка, фанерная шкатулка с надписью латинскими буквами – «Лиинахамари», (1944 год), книжка сказок Пушкина, кукла «Витенька». Куклу подарил Владику перед самой войной брат отца после рождения сына Витеньки. И дядя, и его сын погибли в декабре 1941 г. в блокадном Ленинграде.

Немцы возили узников  по воскресеньям на санобработку в  соседний лагерь, в котором находились больные и раненые военнопленные. Владиславу Викторовичу запомнилась  дорога между лагерями и кладбище наших военнопленных, тела которых  едва прикрывали камнями.

Это было западнее норвежского города Киркенеса, совсем недалеко от Родины.

25 октября 1944 года советские войска освободили  г. Киркенес, в начале ноября – лагерь, где находились Спировы. Тыловыми частями Красной Армии было сделано все, чтобы перед дальней зимней дорогой на Родину людей накормить, хоть как-то, одеть, обуть, дать возможность почувствовать себя людьми.

«Дальше предстояла долгая дорога Домой, где нас никто не ждал, даже ближайшие родственники в послеблокадном Ленинграде, так как считали нас давно уже погибшими… И наша квартира на ул. Марата, 16 давно была уже занята другими людьми, и война еще полыхала вокруг…», - так охарактеризовал свое возвращение на Родину Владислав Викторович.

Таким образом, Слава и его мать были освобождены  из плена.

На долю Россовской Татьяны Львовны и ее семьи  выпало также немало трудностей.

Татьяна родилась в 1932 году в г. Рыбинске Ивановской области.

Отец, Лев Александрович  Дубровинский, был инженером-технологом, мать, Мария Ефимовна, имела два  высших образования, хорошо говорила по-немецки, знала французский.

В семье было трое детей – два сына и дочь.

В начале войны  семья жила в Подмосковье. Отец погиб  во время строительства укреплений под Москвой. Мать осталась одна с  тремя детьми. В связи с приближением линии фронта они были вынуждены  уйти из родного дома. Но эвакуироваться им не удалось. «Так они шли в ночи. В никуда. От беды и за бедой. Сколько  так двигались и куда , она не помнит. Казалось шли несколько дней, но дневного света не было. Все была ночь. Страшная ночь. На дороге они впервые и услышали немецкую речь. Их по-добрала санитарная машина, и, видимо, откликнувшись на хороший немецкий, а мама знала несколько языков, их подвезли до какой-то деревни» (Спиров В.В. Воспоминания из фондов ЦХИДНИКК).

Добравшись до избы, где было много русских, они  остались там на ночь. Спали стоя, так как было очень тесно. Дальше продолжались маятные ночи и дороги. Так добрались до Можайска. Мать хорошо знала немецкий язык, поэтому  немцы пустили их жить в школу. Они поселились в чулане. Старший  брат ходил за водой, мать штопала  носки немецким солдатам. Они давали детям хлеб, иногда конфеты.

И опять дорога. Постоянный голод заставлял подбирать  ребра падших лошадей и на немыслимых таганках варить похлебку.

Неоднократно  пытались бежать, но опять оказывались  в теплушках. Их гнали и гнали  в беду. После очередного побега под Брест-Литовском весной 1942 добрались до Ковеля.

Чтобы не умереть  с голоду, старшему брату пришлось торговать немецкими газетами.

В Ковеле было уже  тепло, а на Дубровинских была зимняя одежда, валенки. Какие-то добрые люди сделали Тане деревянные босоножки, которые были ей дороже «хрустальных туфелек», как выразилась сама Татьяна  Львовна.

Осенью 1943 года началась облава. Появились грузовики, солдаты с автоматами и собаками. Марию Ефимовну с тремя детьми вывели из «дома» и затолкали в  грузовик.

Первый лагерь был на границе Австрии и Пруссии  в г. Просткен. Они жили в огромном бараке. Первоначально находились в еврейском отделении, так как Таню и ее младшего брата Рому считали евреями.

Девочка очень  сильно заболела и пролежала в  тифозном бреду несколько дней. Мать и старший брат работали. Благодаря  заботам матери Тане удалось встать на ноги.

На территории лагеря находился крематорий с квадратной черной трубой. Мать, чтобы не пугать детей, говорила, что это баня.

После перелома в ходе войны узников погнали  вглубь Германии. Так Таня с семьей оказалась во втором лагере в г. Наугарте. Здесь мать Тани начала вести дневник (он хранится в семье Татьяны Львовны. Мне позволили на несколько минут взять его в руки, но для изучения он недоступен). В лагере было невероятно чисто. Иногда их водили на анализы, измеряли, брали кровь.

В июне 1944 года их привезли в Западную Европу. Вместе с несколькими русскими и хорватскими  семьями, а также четырьмя десятками  русских подростков мать и старший  брат Тани работали на спичечной фабрике  братьев Дитцель, которая находилась в селении Мекесхайм.

В конце апреля 1945 года их освободили союзники – американцы, в основном, темнокожие. Они щедро  раздавали детям кусочки сахара и шоколад.

С первыми эшелонами  репатриантов семья Дубровинских вернулась  на Родину.

Не менее тяжелое  детство было и у Осиповой (Лавреновой) Полины Карповны. Она родилась 21 февраля 1937 года в д. Бочары Брянской области.

Отец, Лавренов Карп Петрович, 1910 года рождения. Мать, Савченко (Лавренова) Ольга  Андреевна, 1913 года рождения.

Полина была третьим ребенком в семье. Старший  брат Александр родился в 1931 году, второй брат Феденька умер в младенческом возрасте. Самая младшая сестра Евгения  родилась 20 июля 1941 года.

Отец ушел на фронт в 1941 году. Мать в 28 лет осталась с тремя малолетними детьми и  с 1941 года по сентябрь 1943 года находилась в оккупации. Отец пропал без вести  в 1943 во время сражения на Курской  дуге.

Летом 1942 года, находясь в оккупации, мать и десятилетний брат работали на немцев. Вокруг в Брянских лесах были партизаны. За помощь партизанам немцы сожгли д. Нижеровку (100 дворов). В 1942 сожгли и д. Бочары.

К 1943 году семья  Лавреновых оказалась в Клетне (Брянская область). Они были размещены под  открытым небом за колючей проволокой. Шестилетней Полине врезался в память расстрел одной семьи. Причиной расстрела  было то, что глава семьи отказался  подчиняться требованию фашиста.

В д. Жуковке  находился перевалочный пункт, куда узников сгоняли на санобработку, сортировку.

Далее их путь лежал  в Германию, но остановились в Белоруссии в г. Борисове. Взрослых заставляли трудиться.

Момент освобождения в 1944 году запомнился Полине всеобщим ликованием, слезами радости.

Так закончился тяжелый период детства Полины Карповны. Впереди ее ждало еще немало трудностей.   

Меньше всего  мне удалось узнать от Бергер (Фейзер) Бернадаты Соломоновны.

Она родилась в 1930 году в с. Шук Каменского района Саратовской области.

Отец, Фейзер Соломон  Яковлевич, инвалид 1 группы. Мать, Фейзер Екатерина (отчество неизвестно), 1905 года рождения.

Семья до войны  проживала в Белоруссии в селе Шофино Борисовского района Минской  области. У них было шестеро детей  и еще двое родились в плену.

В апреле 1943 года Фейзеры были вывезены с оккупированной территории в польский город Лицманштадт. В августе их перевели в лагерь г. Эйхенге в Германию. Там Бернадата и ее брат работали в хозяйстве у бауэра (немецкого крестьянина): косили сено, молотили хлеб, ухаживали за животными.

Семья Фейзеров была освобождена в мае 1945 года. Проверку прошли в ПФЛ (проверочно-фильтрационный лагерь) № 232 г. Франкфурта-на-Одере 4 апреля 1946 года. Оттуда были направлены в пограничный  ПФП ВМД (проверочно-фильтрационный пункт) МВД.

Следующим моим собеседником была Прянишникова (Сорокина) Любовь Павловна.

Люба родилась 24 августа 1937 года в г. Пушкине Ленинградской области.

Прадед –  почетный гражданин Санкт-Петербурга. Мать, Сорокина (Таневская) Фаина Кирилловна, 1915 года рождения, потомственная дворянка.

В начале войны  Любе было четыре года, а сестре Марине – 7 лет.

В конце октября 1941 года они не успели эвакуироваться и мать с двумя маленькими детьми должна была искать спасения самостоятельно. Любу посадили в плетеную коляску, положили рядом с ней куклу и немного еды. Семилетняя Марина взяла мать за руку и они отправились пешком, в числе таких же беженцев, от линии фронта. В небе послышался рев мотора и все увидели самолет-разведчик. Его появление не предвещало ничего хорошего: вскоре началась бомбежка. Немецкие самолеты летели звеньями, по три. Неизвестный мужчина столкнул Любу в кювет и этим спас ей жизнь. В суматохе Фаина Кирилловна потеряла из виду Марину. После бомбежки обнаружили, что сестры нигде нет.

Оставшиеся в  живых добрались до станции Ямм, где ночью были захвачены немцами.

Людей разместили в бараках с трех-ярусными нарами, выдали им полосатую одежду. Кормили узников чечевицей, черным безвкусным жмыхом.

Малолетняя Люба не могла выполнять тяжелую работу, и поэтому ее отправили на кухню, где она научилась исключительно  экономно чистить картошку. Очистки  ребята прятали в карманы, а вечером  жарили и ели. Это было настоящее  лакомство.

Всю войну Любу оберегала маленькая иконка Николая-Чудотворца.

Повар-немец  говорил ей, чтобы при разговоре  с солдатами прятала глаза, так  как их пронизывающий взгляд мог  не понравиться фашистам.

В октябре 1943 года Сорокины были вывезены с оккупированной территории (Онежский район Ленинградской  области) в г. Гдыня (Восточная Латвия), где находились с октября 1943 года по 4 ноября 1944 года. Затем с 4 ноября 1944 года по 23 марта 1945 года пребывали в Восточной Пруссии, откуда были освобождены моряками Балтийского флота.

Когда наступил день освобождения, ребята сначала  ничего не понимали и были в ужасе. Один моряк дал им шоколадку, а  дети спросили, что это такое. «Стали тереть пальцем и облизывать его. Сладко».