МОСКОВСКИЙ  ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ПУТЕЙ  СООБЩЕНИЯ МИИТ 
 
 

Факультет: «УПП»

Специальности: Магистральный транспорт 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

РЕФЕРАТ

По дисциплине: «ИСТОРИЯ»

На тему: «Внешняя политика Екатерины Второй» 
 
 
 
 
 
 
 
 

                                                Выполнил: Сладкевич Т.В

                                                Шифр: 1112-цСДс-1075

                                                Проверил: Писаренко  И.С.

 

Оглавление

Очередные задачи 2

Миролюбие Екатерины 3

Война с Турцией 5

Отношения к Польше 12

Раздел Польши 16

Итоги и характер внешней политики 18

Список литературы. 21

 

Очередные задачи

 

     Внешняя политика – самая блестящая сторона  государственной деятельности Екатерины, произведшая наиболее сильное впечатление на современников и ближайшее потомство. Когда хотят сказать самое лучшее, что можно сказать об этом царствовании, говорят о победоносных войнах с Турцией, о польских разделах, о повелительном голосе Екатерины в международных отношениях Европы. С другой стороны, внешняя политика была поприщем, на котором Екатерина всего удобнее могла завоевать народное расположение: здесь разрешались вопросы, понятные и сочувственные всему народу; поляк и татарин были для тогдашней Руси самые популярные недруги. Потому наибольшее внимание императрицы было обращено в эту сторону.

     После Ништадтского мира, когда Россия твердой ногой стала на Балтийское море, на очереди оставались два вопроса внешней политики, один территориальный, другой национальный. Первый состоял в том чтобы продвинуть южную границу государства до северной береговой линии Черного моря с Крымом и Азовским морем и до Кавказского хребта. Это восточный вопрос в тогдашней исторической своей постановке. Потом предстояло довершить политическое объединение русской народности, воссоединив с Россией оторванную от нее западную часть. Это вопрос западнорусский. Для успешного решения этих вопросов их следовало локализовать и разделить, и разрешать не оба вместе, а тот и другой порознь, без участия третьих. Но сплетение международных отношений и неумелость или заносчивость дельцов дали ходу дел иное направление.

 

Миролюбие Екатерины

 

     В первое время по воцарении Екатерина, слишком озабоченная упрочением своего шаткого положения, совсем не желала каких-либо осложнений в Европе разделяла общую жажду покоя. Семилетняя война была на исходе; все участники её утомились и жестоко истратились. Екатерина не отступилась от мира с Пруссией, заключенного Петром III, отозвала свои войска из завоеванных ими прусских областей, прекратила приготовления к войне с Данией. Первое ознакомление с положением дел в империи также располагало Екатерину вести себя смирно.

     При вступлении её на престол русская  армия в Пруссии восьмой месяц  не получала жалованья. На штатс-конторе числилось 17 млн. долгу, не исполненных казной уплат, на один миллион больше государственных доходов, какую знал Сенат. Ежегодный дефицит в Семилетнюю войну дошел до 7 млн. Русский кредит пал: императрица Елизавета искала в Голландии занять 2 млн. руб., и охотников на этот заем не оказалось. Флот, по словам Екатерины, был в упущении, армия в расстройке, крепости развалились. Несколько позднее, в 1765г., Екатерина произвела смотр Балтийскому флоту. Любимое детище Петра Великого предстало перед ней жалкой сиротой: корабли наезжали друг на друга, ломали снасти, линейные никак не могли выстроиться в линию, при стрельбе не попадали в цель. Екатерина писала, что эта суда для ловли сельдей, а не военный флот, и признала, что у нас без меры много кораблей и на них людей, но нет ни флота, ни моряков.

     Откровенно  и болтливо признавалась она в  1762 г. послу совсем не дружественной Франции, что ей нужно не менее пяти лет мира, чтобы привести свои дела в порядок, a пока она со всеми государями Европы ведет себя, как искусная кокетка. Но она ошиблась в своих кавалерах. 

     Невыгоды  союза с Пруссией 

     Договор 31 марта 1764 г. не был столь бесплоден и вызвал разносторонние следствия, невыгодные для России. Прежде всего он был не нужен для России Главные его условия состояли во взаимном обеспечении владений и в обоюдном обязательстве не допускать никаких перемен польской конституции, а также добиваться возвращения диссидентам их прежних прав или по меньшей мере свободы от притеснений. Но после Семилетней войны Фридрих по всем этим пунктам был или бесполезен России, или и при союзе вредил под рукой её интересам не меньше, чем мог бы вредить без союза. Тот же союз вооружал против России покинутую ею давнюю союзницу Австрию, а Австрия, с одной стороны, вместе с Францией подстрекнула против России Турцию (1768 г.), а с другой – забила европейскую тревогу: односторонняя русская гарантия грозит-де независимости и существованию Польши и всей политической системе Европы.

     Таковы  были неудобства и затруднения, созданные для России северной системой и прусским союзом. Этой системой Екатерина выходила на путь политики мечтаний.

 

Война с Турцией

 

     Восточный вопрос. На нем особенно ярко отразился недостаток политического глазомера, наклонность смотреть поверх ближайших целей, не соображая наличных средств. Вопрос состоял в том, чтобы продвинуть территорию государства на юге до естественных ее пределов, до морей Черного и Азовского, и ни в чем более он не состоял в то время. Но такая цель казалась слишком скромна: пустынные степи, крымские татары – это завоевания, которые не окупят потраченного на них пороха. Вольтер шутя писал Екатерине, что её война с Турцией легко может кончиться превращением Константинополя в столицу Российской империи. Эпистолярная любезность совпала с серьёзными промыслами в Петербурге и прозвучала как бы пророчеством.

     Турецкая  война была проверочным испытанием для Екатерины. В шесть лет  императрица успела широко взмахнуть  крыльями, показать свой полет Европе делами в Польше – созывом представительной комиссии 1767 г. Её имя уже обволакивалось светлой дымкой величия. Опуститься на землю пойти, как ходят обыкновенные государи, значило для Екатерины допустить, чтобы сияние рассыпалось болотными огоньками; тогда все зависти и злости, пришибленные её успехами, поднимутся и Бог знает, что может последовать. В таком приподнятом настроении встречала Екатерина турецкую войну, к которой совсем не была приготовлена. Унывать было нельзя. «Пойдем бодро вперед – поговорка, с которой я проводила одинаково и хорошие и худые годы, и вот прожила целых сорок лет, и что значит настоящая беда перед прошлым?» - так писала Екатерина своей заграничной знакомой в самом начале военных действий – и начале, не совсем удачном.

     И она развила в себе изумительную энергию, работала как настоящий  начальник генерального штаба, входила  в подробности военных приготовлений, составляла планы и инструкции, изо  всех сил спешила построить азовскую флотилию и фрегаты для Черного  моря, обшарила все углы и закоулки Турецкой империи в поисках, как бы устроить заворошку, заговор или восстание против турок в Черногории, Албании, среди майнотов, в Кабарде, поднимала царей имеретинского и грузинского и на каждом шагу наталкивались на свою неготовность; решив послать морскую экспедицию к берегам Мореи, просила своего посла в Лондоне выслать ей карту Средиземного моря и Архипелага, также достать пушечного литейщика поаккуратнее наших, «кои льют сто пушек, а годятся много что десять», хлопоча поднять Закавказье, недоумевала, где находится Тифлис, на каспийском или черноморском берегу или же внутри страны.

     Настроение  менялось под смеявшимися впечатлениями. «Зададим мы звону, какого не ожидали», - писала она вскоре по получении  известия о разрыве (ноябрь 1769 г.). «Много мы каши заварили, кому-то вкусно будет», - раздумчиво писала она через полгода, когда война разгоралась. Но набегавшее раздумье разгоняли такие лихие головы, как братья Орловы, умевшие только решаться, а не думать.

     На  одном из первых заседаний совета, собиравшегося по делам войны  под председательством императрицы, Григорий Орлов, которого Екатерина называла Фридриху II героем, подобным древним римлянам лучших времен республики, предложил отправить экспедицию в Средиземное море. Немного спустя брат его Алексей, долечивавшийся в Италии, указал и прямую цель экспедиции: если ехать, так уж доехать до Константинополя и освободить всех православных от ига тяжкого, а их неверных магометан, по слову Петра Великого, согнать в поле и степи пустые и песчаные, на прежние их жилища. Он сам напросился быть и руководителем восстания турецких христиан. Нужно было иметь много веры в Провидение, чтобы послать на такое дело в обход чуть не всей Европы флот, который сама Екатерина четыре года назад признала никуда не годным. И он спешил оправдать отзыв. Едва эскадра, отплывшая из Кронштадта (июль 1769 г.) под командой Спиридова, вступила в открытое море, один корабль новейшей постройки оказался негодным к дальнейшему плаванию.

     Русские послы в Дании и Англии, осматривавшие  проходившую эскадру, были поражены невежеством офицеров, недостатком  хороших матросов, множеством больных, унынием всего экипажа. Эскадра двигалась медленно. Екатерина выходила из себя от нетерпения и попросила Спиридова ради Бога не мешкать, собрать силы душевные и не посрамить её перед целым светом. Из 15 больших и малых судов эскадры до Средиземного моря добралось только восемь. Когда А.Орлов осмотрел их в Ливорно, у него волосы поднялись дыбом, а сердце облилось кровью: ни провианта, ни денег, ни врачей, сведущих офицеров, и «если бы все службы, - доносил он императрице, - были в таком порядке и незнании, как эта морская, то беднейшее было бы наше отечество». С незначительным русским отрядом Орлов быстро поднял Морею, но не мог дать повстанцам прочного боевого устройства и, потерпев неудачу от подошедшего турецкого войска, бросил греков на произвол судьбы, раздраженный тем, что не нашел в них Фемистоклов.

     Екатерина одобрила все его действия. Соединившись с подошедшей между тем другой эскадры Эльфингстона, Орлов погнался за турецким флотом и в Хиосском проливе близ крепостцы Чесмы настиг армаду по числу кораблей больше чем вдвое сильнее русского флота. Смельчак испугался, увидев «оное сооружение», но ужас положения вдохнул отчаянную отвагу, сообщившуюся и всему экипажу, «пасть или истребить неприятеля». После четырехчасового боя, когда вслед за русским «Евстафием» взлетел на воздух и подожженный им турецкий адмиральский корабль, турки укрылись в Чесменскую бухту (24 июня 1770 г.). Через день в лунную ночь русские пустили брандеры, и к утру скрученный в бухте турецкий флот был сожжен (26 июня).

     Ещё в 1768 г. по поводу только что предпринятой морейской экспедиции Екатерина писала одному своему послу: «если Богу угодно, увидишь чудеса». И чудеса уже начались, одно было на лицо: в Архипелаге нашелся флот хуже русского, а об этом русском флоте сам Орлов писал из Ливорно, что, «если б мы не с турками имели дело, всех бы легко передавили». Но Орлову не удалось завершить кампанию, прорваться через Дарданеллы к Константинополю и вернуться домой Черным морем, как было предположено.

     За  удивительными морскими победами на Архипелаге следовали такие же сухопутные в Бессарабии на Ларге и Кагуле (июль 1770 г.). Заняты Молдавия и Валахия, взяты Бендеры; в 1771 г. овладели Нижнем Дунаем от Журжи и завоевали весь Крым. Казалось, территориальная задача русской политике на юге была разрешена; сам Фридрих II находил присоединение Крыма к России умеренным условием мира.

     Но  петербургская политика, чересчур смелая в начинаниях, была довольно робка  в подсчете добытых итогов. Боясь встревожить Европу такими крупными присоединениями, как Крым и азовско-черноморские степи, где между Кубанью и Днестром кочевали ногайские татары, там придумали новую комбинацию – этих всех татар не присоединять к России, а только оторвать от Турции и объявить независимыми, точнее, заставить променять легкую зависимость от единоверного султана на покровительство грозной иноверной царицы. Ногаи поддались на русское предложение, но крымский хан понял мудрый план и напрямки обозвал его в своем ответе русскому уполномоченному пустословием и безрассудством.

     Крым  и был завоеван в 1771 году именно для  того, чтобы навязать ему русскую  свободу. В число русских условий  мира было поставлено и освобождение завоеванных Россией Молдавии и  Валахии от Турции, и Фридрих II считал это дело возможным. Теперь сопоставим конец войны с её началом, чтобы видеть, как мало они сходятся. Предпринято было два освобождения христиан на разных европейских окраинах Турецкой империи, греков в Море, румын в Молдавии и Валахии. От первого отказались, потому что не сумели исполнить, от второго принуждены были отказаться в угоду Австрии и кончили третьим, освободили магометан же, татар – от турок, чего не замышляли, начиная войну, и что решительно никому не было нужно, даже самим освобожденным. Крым, пройденный русскими войсками ёщё при императрице Анне и теперь вновь завоеванный, не стоил и одной войны, а из-за него воевали дважды.

     Вторая  война с Турцией и была вызвана  недосмотрами, подготовившими или сопровождавшими  первую. Мнимо-независмый Крым под покровительством России причинял ей хлопот ёщё больше прежнего ожесточенной усобицей партий русской и турецкой, насильственной сменой ханов. Наконец, решились присоединить его к России, что и его повело ко второй войне с Турцией. Ввиду этой войны покинули северную систему с прусским союзом и вернулись к прежней системе австрийского союза. Сменились и сотрудники Екатерины по внешней политике: вместо Панина стали Потемкин, Безбородко.