Великого посольства

        Борьба с Турцией представляла  для Бранденбурга интерес лишь  тем, что ослабляла соседнюю  Польшу. У него были другие  задачи, сформулированные в проекте  союзного договора, вручённого московским  послам 24 мая и состоявшего из  семи пунктов. Четыре из этих  статей, сразу принятые русскими, говорили о подтверждении вечной  дружбы, о взаимной выдаче бунтовщиков,  о приезде русских людей для  обучения, о праве бранденбургских  купцов свободно ездить через  Россию в Персию и другие  восточные страны для торговли  янтарём. Три другие статьи русские сразу отвергли. Одна из этих статей внешне выглядела довольно безобидно. Курфюрст  добивался, чтобы его послов принимали при московском дворе на уровне королевских, то есть как послов Франции, Швеции, Австралии и других крупнейших государств. Если бы Россия согласилась на это, то тем самым она явно вызвала бы недовольство Вены – своего главного союзника в войне с Турцией. Поэтому Московские представители обещали относиться к послам курфюрста, как к королевским, только после того, как на такую меру пойдёт австрийский двор. Ещё более важное значение имели разногласия по статье второй. Предусматривавшей заключение оборонительного союза между двумя государствами и обязательной взаимной помощи при нападении на одну из них. К этой статье примыкала и третья статья, по которой русские должны были бы гарантировать курфюрсту власть над Пруссией. Если бы Пётр согласился на эти требования, то он действовал бы вопреки мирному договору со Швецией. Следовательно, в момент, когда шла война с Турцией, мог возникнуть второй фронт. Ещё одно требование – гарантия Москвой владения Пруссией – также таило опасность восстановить против себя Польшу. Во время переговоров с курфюрстом 9 июня Пётр нашёл оригинальный выход из положения. Чтобы не вызвать опасений и враждебности Швеции, Пётр предложил не включать в письменный текст статью о союзе, но договориться об этом устно, закрепив союз только словесным обещанием двух партнёров.

       Таким образом, заключив официально  не союзный, всего лишь дружеский  договор, Пётр проявил дипломатическую  изобретательность, предусмотрительность  и осторожность, поразительную при  его дипломатической неопытности  и молодости

         Если раньше предполагалось ехать  сразу в Вену, то после возобновления  трёхлетнего союза с императором  и Венецией решено было направиться  сначала в Голландию. 22 июня царь отправился в Пиллау, где для него приготовлены два корабля. Но известия  о положении в Польше задержали его на три недели. Вопрос о том, кто – принц Конти или Август Саксонский – займет освободившийся после смерти Собеского королевский польский  престол, имел большое значение для России. Только по получению успокоительных известий об обеспеченности избрания Августа мог Пётр двинуться в дальнейший путь. Далее Пётр продолжил свой путь на корабле до Кольберга. По – видимому, не останавливался в Берлине, осмотрел железоделательные заводы Вильзенбурге и через Блоксберг доехал до Коппенбрюгга, где встретился с курфюрстинами Ганноверской и Бранденбурской.

      Далее путь лежал в Голландию.  Голландия интересовала царя ,прежде всего как морская держава и богатейшая страна Западной Европы, славившаяся кораблестроением, развитой промышленностью и торговлей. С представителями этой страны, с обычаями и нравами её жителей царь успел познакомиться задолго до приезда туда. С Голландией у России установились самые оживлённые сношения. Голландские купцы имели в своих руках большую часть внешней торговли России. Голландские плотники помогали Петру в постройке флота в Воронеже. На голландских кораблях имели обыкновение ездить за границу русские дипломаты. Среди голландских матросов вращался Пётр в Архангельске. Знания голландского языка упрощало общение с населением, и Пётр, прибыв в Амстердам во главе 18 волонтёров и их прислуги, 7 августа, тут же принялся устраивать дела, ради которых он прибыл в Голландию. 8 августа он отправился в Саардаме, облюбованном им раннее в качестве места, где ему предстояло постигать тайны кораблестроения.  Неделю в Саардаме Пётр посвятил на только работе на верфи, но и осмотру предприятий, складов, мастерских. Голландский современник Я.К. Ноомен писал: « Повсюду он проявлял необыкновенную любознательность и часто спрашивал о том, что значительно превышало познания тех, к кому он обращался с расспросами. Его тонкая наблюдательность и особый дар понимания не уступали его необыкновенной памяти. Многие поражались особой ловкости его в работе, которой он превосходил даже более опытных в деле людей. Так, рассказывают, что находясь на одной бумажной мельнице и осмотрев всё интересовавшее его, царь взял из рук мастера форму, которой тот черпал бумажную массу, и отлил такой образцовый лист бумаги, что никто другой не сумел бы сделать лучше»¹¹.

        16 августа  состоялся торжественный въезд посольство в столицу Нидерландов – Амстердам. В свите посольства на второстепенных ролях находился и Пётр. 20 августа Пётр и 10 волонтёров были зачислены на Амстердамскую верфь, Ост – Индской компании, и тут же под руководством корабельного мастера Поля начал обучаться кораблестроению, работая рядовым плотником. Остальные волонтёры были определены в зависимости от наклонностей по два человека к мачтовому, блочному, ботовому делу, семь человек обучались ремеслу матросов. Имеретинского царевича Александра Арчиловича отправили в Гаагу учиться бомбардирскому искусству. 16 ноября был спущен на воду фрегат « Пётр и Павел», над сооружением которого два месяца и одну неделю трудились Пётр и волонтёры. В Голландии  Пётр  ознакомился с техникой кораблестроения и судоходства. Здесь же Петра посвятили в тайны физики, анатомии, зоологии и ботаники. Голландские каналы послужили образцом тех сооружений, которые он впоследствии произвёл в России. Голландское строительное искусство и расположение городов руководили Петром при основании Петербурга.³³

       Пётр настолько дорожил работой на верфи, что сократил до минимума своё участие в светских раутах и церемониях. 31 августа царь прибыл на яхте в Утрехт для приватного свидания с английским королём Вильгельмом ΙΙΙ, а после встречи тут же вернулся на верфь.17 сентября Пётр участвовал в церемонии торжественного въезда посольства в резиденцию правительства Нидерландов – Гаагу, а на следующий день уже орудовал топором на верфи.

         Одна из задач посольства состояла в привлечении Нидерландов к активному участию в войне с Османской империей. Переговоры на этот счёт могли начаться только после официального представления посольства высшему сословно – представительному органу – Генеральным Штатам. Для этого посольство  и переехало из Амстердама в Гаагу. Ф. А.Головин в речи на аудиенции 25сентября подчеркнул успех русского оружия в войне с Османской империей, заверил, что царь на прекратит войны до тех пор, пока « силы басурманские не будут исповержены», и заявил, что государь поручил послам обсудить с Генеральными Штатами вопрос об участие Нидерландов в военных действиях против османов. Работа посольства протекала в двух сферах: с одной стороны, русские послы вступили в непосредственные контакты с цветом европейской дипломатии, принимая визиты шведского, бранденбургского, английского, датского и других послов и нанося им ответные, а с другой – вели переговоры с Генеральными Штатами.

        Генеральные Штаты проявили непоколебимую  неуступчивость: оказание прямой  помощи России в войне с Османской империей вызвало бы острое недовольство Франции, с которой Нидерланды только недавно заключили мир, - в том, что турецкий султан являлся союзником Людовика XΙV. Русские послы сочли бесполезным настаивать на привлечении к военным действиям против османов морских и сухопутных сил Нидерландов и ограничились просьбой о финансовой помощи, а также « всякими воинскими и корабельными припасами». Послы при этом напомнили по переговорам о льготах, которыми пользовались голландские купцы в торговле с Россией, и соблазнами собеседников новыми льготами в транзитной торговле шёлком с Ираном и Армянской торговой компанией. Но даже эти весьма скромные предложения вежливо и твёрдо отклонялись Генеральными Штатами. У голландцев была ещё одна причина для неуступчивости – принятие предложений великого посольства грозило опасностями их средиземно – морской торговле. 21 октября 1697г. после безрезультатных переговоров посольство вернулось в Амстердам. С этого времени великое посольство утратило статус дипломатического представительства.

       Если царь и великое посольство  не испытывали затруднений при  определении волонтёров для обучения  кораблестроению, то операции  по найму специалистов и покупке  вооружения и инструментов потребовали  от них значительных усилий. Стремление великих послов решить эти задачи не встретило понимания у правительства Нидерландов, поэтому посольству пришлось нанимать специалистов и совершать необходимые закупки без его содействия частным порядком.

          Из Голландии Пётр отправился в Англию. 11 января он прибыл в Лондон. В Англии царь намеревался  стать кораблестроителем – инженером, познать тайны теории. Много  лет спустя в написанном им самим  предисловии к Морскому регламенту Пётр объяснил причины и цель своей поездки в Англию. Наставник царя  мастер Геррит Клаас Поль был превосходным практиком, но его познания  в области теории не удовлетворяли его. От английских дипломатов  и купцов Пётр знал, что в Англии « сия архитектура так в совершенстве, как и другие, и что кратким временем научиться можно».²² Вероятно, Англия влекла Петра возможностью не только совершенствовать свои знания в кораблестроении, но и познакомиться с её высокоразвитой промышленностью и техническими новинками. Имело значение, и расположение английского короля к русскому царю. Четырёхмесячное пребывания Петра в Англии было насыщено множеством интересных встреч и осмотром достопримечательностей  английской столицы. В Лондоне царю удалось заключить выгодный для России торговый договор на продажу табака.

       Пётр и волонтёры  покинули  Англию 25 апреля и через два  дня  прибыли в Амстердам. Завершить незаконченные дела в Англии царь поручил Я.В. Брусову. Итог  пребывания Петра в Англии подвел журнал: « Пересмотрев же все вещи, достойные зрения, наипаче же то, что касается до правления, до войска на море и сухом пути, до навигации, торговли и до наук и хитростей, цветущих там, часто его величество изволил говорить, что оной Английской остров лучший, красивейший и счастливейший есть из всего света.  Там его величество благоволил принять в службу свою многих морских капитанов , поручиков. Лоцманов, строителей корабельных, мачтовых и шлюпочных мастеров, якорных кузнецов, компасных, парусных и канатных делателей, мельнишных строителей и многих учёных людей, а также архитекторов гражданских и воинских»²²²

        Настало время покидать Голландию.  И посольство было озабочено  погрузкой на корабли закупленного  оружия, снаряжения и наёмного  персонала. Четыре корабля направлялись  в Архангельск, а два – в  Нарву.

       В Голландии на Петра обрушались две неприятные новости. Одна касалась бунта четырёх стрелецких полков, направленных к западным рубежам страны. Они делегировали в Москву 175 стрельцов с жалобами на тяжесть службы, задержку жалованья. Пётр узнал  о конфликте со стрельцами, когда правительству уже удалось его уладить. Вторая новость, более тревожная, таила немало огорчительных следствий. Речь шла о распаде антиосманского союза, ради укрепления которого царь и великое посольство предприняли заграничное путешествие.

        Великому посольству  ещё 13 апреля, в приватном порядке сообщили  о намерении цесаря заключить  мир с османами; 5 мая стало  известно, что и третий участник  коалиции – Венеция тоже изъявила  готовность принять условия мира, предложенные османами. Петра особенно  огорчило то, что  посредником  в мирных переговорах между  османами и союзниками России выступил его кумир – английский король Вельгельм ΙΙΙ. Царь  получил предметный     урок    двурушничества     европейской     дипломатии.    В    глаза

  Вельгельм ΙΙΙ множество раз заверял Петра в неизменной доброжелательности  к нему, а за глаза в глубокой тайне готовил акцию, наносившую ущерб его интересам. Царю стало известно, что гостеприимные Голландские Штаты, щедро расточавшие любезности ему и великому посольству, тоже посредничали в переговорах, которые в тайне вёл султанский двор с Австрией и Венецией. От немедленного протеста английскому королю Пётр воздержался, но Штатам русские послы высказали всё сполна. 14 мая 1698г., накануне отъезда посольства из Амстердама, ему нанесли визит амстердамские бургомистры. Они рассчитывали ограничиться церемонией прощания и взаимным выражением удовлетворённости пребыванием в стране гостей. Однако послы вслед за банальными фразами и пристойной в таких случаях парадностью стали упрекать Штаты в двуличии, в том, что они « явное недоброходсто показали», в то время как на прощальной аудиенции заявляли, что « всегда его царскому величеству всякого добра и победы на того неприятеля желают и всякую услужность чинити будут».²³ Застигнутые врасплох бургомистры сначала ссылались на свою неосведомлённость, а затем, загнанные в угол неопровержимыми доказательствами. Ничего вразумительного ответить на упреки не смогли. На такой высокой ноте диалог посольство отправилось  в Вену.

         Из Голландии часть посольской  свиты отправилась в Вену.

        Путь царя и посольства в  Вену лежал через Лейпциг, Дрезден  и Прагу. Всё, что было достойно  внимания, подлежало осмотру: попались  на пути полотняная мануфактура  в городке Билефельде, и Пётр остановился, чтобы взглянуть на неё; проезжая мимо замка Шаумбург, воздвигнутого в XΙв., и он тоже заинтересовал царя.

         В столице Саксонии  - Дрездене  Пётр задержался на несколько  дней.  Саксонский курфюрст Август  ΙΙ, ставший посольским королём  благодаря поддержке России, находился в то время в Речи Посполитой, но распорядился сделать всё, чтобы доставить коронованному гостю удовольствие.  Прибыв в Дрезден 1 июня, он пожелал осмотреть королевскую кунсткамеру, где основательно осмотрел интересующие его экспонаты. 2 и 3 июня Пётр осмотрел главный арсенал и литейный завод. С рассветом 4 июня прямо с бала царь отправился в Вену. На пути находилась крепость Кёнигштейн, привлекшая внимание путешественников винным погребом с одной колоссальных размером бочкой, вмещавшей 3300 вёдер, и необычным колодцем глубиной 187 метров. 11 июня царь прибыл в местечко Штокерау, но здесь в 28 верстах от Вены, неожиданно пришлось совершить продолжительную остановку. Причина тому была согласование церемониала въезда и приёма посольства в Вене.