Традиции в казачьих семьях

Ещё Ф.Г. Волков отмечал, что «страна черноморских казаков, заселённая древними запорожскими казаками и довольно изолированная до настоящего времени, сохранила много обычаев, которые исчезли в краях, более подверженных  влиянию современной цивилизации». Несмотря на то, что сформировалась новая локальная культурная традиция кубанского казачества, в ней значительное место занимает архаичный пласт. Элементы, его составляющие, также разновременны по своему происхождению, но их древность не вызывает сомнения. Это архаизмы в языке, запреты, легенды, различного рода магического действия и т.д. Вполне очевидна древность таких представлений, как запрет наступить на тень ребёнка (перестанет расти), плевать и мочится в огонь (ребёнок заболеет «огныком»), запрет убивать ужа, ласточку или разорять её гнездо. Весьма архаично лечение «запеканием» сухотки у детей, когда больного ребёнка в полночь помещают в печь на лопате, которой сажают хлеб, а затем «продают» через окно куме. Очень древними являются представления о маре и мании – духах, судя по всему, недоброжелательных к человеку («Хай тэбэ мара/мания возьмэ»).

Некоторые из подобных представлений, несмотря на очевидную древность, не претерпели существенных изменений и к началу XX в. Другие архаизмы под влиянием христианства видоизменили свою мотивировочную сторону, как, например, легенда о происхождении крота, согласно которой крот произошёл от человека, который пахал землю на Пасху.

Былины, былинные песни  на Кубани практически не зафиксированы. Одной из наиболее древних песен  является баллада «Как за речкою, за великою». Показательно, что эта  баллада записана лишь в одной  станице и известна она была лишь одной исполнительнице (Н. Землянухина, ст. Тбилисская).

События, предшествующие переселению на Кубань, в фольклоре  кубанских казаков сохранились. Однако ряд их резко сократился, а в сохранившихся репродукции  подверглись чаще всего персоналии («Ой, да мне малым-мало спалось», «Ой, да ты устань-взойди али моё солнышко»). Песни о многих исторических событиях, участниками которых были казаки до переселения на Кубань, оказались впоследствии почти полностью утрачены.

Изначально собственно кубанскими фольклорными произведениями следует считать песни типа «А в 1791 роци», «По-над лесом шлях-дороженька» и др. Одни из них, как, например, первая, являются оригинальными произведениями, связанными с заселением Кубани, другие (как вторая) представляют собой очень ранние адаптированные к кавказским событиям тексты.

Очень плотный пласт  в традиционной культуре кубанских  казаков оставила Кавказская война: и не только танцы и песни («Шамиль», «В горах скалыстых, ще й обшырних», «За Кубанью огонь горит» и  др.), но и устные рассказы, памятные знаки, братские могилы. В настоящее время вновь совершаются Тиховские поминовения в честь небольшой группы казаков, погибших при отражении нападения многочисленного отряда горцев в 1810 г. на Ольгинском кордоне.

Другие исторические эпохи также оставили в традиционной культуре кубанских казаков определённый фонд – рассказы, микротопонимы и, как ни удивительно, песни, связанные с гражданской войной, коллективизацией, расказачиванием, голодомором.

В кубанском календаре  выделяются два ярко выраженных периода: зима и весна (наиболее насыщенные ритуалами) и менее насыщенный летне-осенний период. Основу календаря составляли такие праздники, как Рождество Христово, Новый Год, Крещение, Масленица, Пасха, Троица, имевшие развёрнутую обрядовую и необрядовую части. Более официально и формально в народе отмечались Иван Купала, Спас, Покров.

Важное место в  календаре занимали войсковые и  воинские праздники. Составной частью всех крупных праздников был войсковой  круг. Впрочем, это яркое зрелищное мероприятие могло проводиться в связи с другими важными событиями, такими, как приезд именитых гостей или дня тезоименитства императрицы.

Вообще войсковые  парады, вынос и освящение регалий  входили в войсковой ритуал  празднования Пасхи, Покрова, кавалерских  праздников. В 1905 г. войсковой праздник и круг был перенесён на 5 октября.

Отмечались и другие крупные праздники: юбилеи и памятные даты войска, полков, станиц, крупных  сражений, дни Георгия Победоносца, Александра Невского, Сергия Радонежского, Николая Чудотворца. Ежегодно каждая станица свой храмовый праздник.

Многие крупные  праздники сопровождались скачками, джигитовкой, кулачными боями, стрельбой.

Ещё одна особенность  кубанского календаря – отсутствие в нём развитых  форм производственных ритуалов, связанных с началом  и окончанием важнейших полевых работ (типа «первого» или «последнего» снопа). Чаще всего ограничивались молитвой, оставляли несжатый куст пшеницы Николе (Илье, Спасу) «на бородку».

Однако на левобережье  Кубани, в тех местах, где получило развитие плантационное табаководство, на базе обжиночного обряда сформировался обряда окончания ломки и папушовки табака с обряжением стебля табака лентами, цветами, с изготовлением папуши и исполнением специальных песен «А мы ломочку кончали, а мы папушовочку кончали».

Если рассматривать трудовое время, то его содержание (виды и интенсивность работ) зависело от сезона года и прерывалось праздниками и обрядами. На крупные праздники, в том числе на Благовещенье, запрещались любые работы («На Благовещенье ласточка гнезда не вьёт, девка косу не плетёт»). Вечером, за исключением страды, работу бросали по колокольному звону. Примечателен такой факт, отмечавшийся неоднократно: если даже колокол застал на пути из степи в станицу, то отпрягали лошадей, волов, а возы и телеги оставляли до утра.

У каждой половозрастной группы был свой круг обязанностей. Вспашка поля и посев были приоритетным мужским занятием. В качестве помощников (погонычей) выступали дети. Те семьи, в которых по каким-либо причинам не оказывалось мужчин, старались  на сев пригласить соседей, знакомых. «Пусть даже немощный старик, но чтобы был мужчина».

Характерной особенностью было и то, что на летний период, в  пору уборки урожая, станицы чуть ли не полным составом, исключая дряхлых  стариков, больных и детей младшего возраста, выезжали в степь.

Начало основных полевых  работ (вспашка, сенокос, в Закубанье  – сбор дикорастущих фруктов) достаточно строго контролировалось общиной. Обычно по этому поводу выносилось постановление  станичного сбора.

Практиковалась взаимопомощь, как во время полевых работ, так и при других трудоёмких делах (строительство дома, рытьё колодца и т.п.).

Некоторым видам труда  соответствовала своя песня, например, прополке – «полильни»/ «стэпови». Как правило, это небольшие попевки  юмористического или сатирического содержания. «Ой, чие ж то козына», «Та летел шпак через мак», «Та у нас польци як польци» и др. По своему мелодическому рисунку они похожи на жнивные. А их содержание создавало дух соревновательности.

Трудовое время  сменялось досуговым. Для каждой возрастной группы были характерны свои особенности в формах отдыха. Оказывали влияние  здесь также времена года и основные заботы, приходившиеся на тот или иной период. В страду продолжительность рабочего времени резко возрастала, однако и в степи молодёжь отводила несколько часов на активный отдых.

Своя внеобрядовая досуговая часть имелась в каждом празднике. Существенным фактором, влиявшим на содержание и формы досугового времени, были посты. В эти дни чаще всего разрешались «тихие» встречи. В некоторых станицах во время постов разрешали петь лишь постовые песни, но ни в коем случае не «лелёшные», то есть не весёлые. В других станицах песнопения вообще запрещались на время поста.

В советский период в связи с целенаправленной политикой, структура казачьей традиции подверглась существенной деформации. Это коснулось в первую очередь общественно значимых компонентов, обладающих повышенной интегрирующей силой: православие, календарные, войсковые праздники и обряды, исторические песни и т.д. В настоящее время наблюдается тенденция их возрождения. А это, в свою очередь, свидетельство возрождения самосознания кубанского казачества.