Столыпин

 

¹  Н. В. Волков-Муромцев

      Но  вернемся в Петербург осени 1906 года. Столыпину удалось сделать невозможное – разорвать заколдованный круг. До него проведение реформ неизменно сопровождалось ослаблением власти, а следовавшие затем суровые меры останавливали реформы; власть качалась и была малопродуктивна. Столыпин укреплял власть и не останавливал реформы.

      А. И. Гучков, председатель ЦК «Союза 17 октября», заявил в печати, что глубоко верит в Столыпина. И далее, касаясь военно - полевых судов: «У нас идет междоусобная война, а законы войны всегда жестоки. Для победы над революционным движением такие меры необходимы. М.6., в Баку резня была бы предотвращена, если бы военно - полевому суду предавали лиц, захваченных с оружием».

      Все смешалось: землеустройство, взрывы, грабежи, экономическая необходимость, охрана…  Закон о военно - полевых судах вводил особые суды из офицеров, ведущих такие дела, где преступления очевидны. Предание суду происходило в течение суток после акта убийства или вооруженного грабежа, разбор дела не мог превышать двое суток, а приговор приводился в исполнение в 24 часа.

      Общество  с нарастающим возмущением смотрело на умножившиеся террористические акты. Людей убивали чуть ли не ритуально, только «за должность», границы между политическим и уголовным убийством становились неощутимы. Шайки уголовников прикрывали свои преступления «нуждами революции».

      В борьбе, под грохот бомб и треск  револьверов, той осенью создавалось  новое законодательство. Правительство  проводит несколько важных законов: о свободе старообрядческих общин; ограничении рабочего дня и воскресном отдыхе приказчиков; отмене преследований  за тайное преподавание в Западном крае (то есть разрешалось в частном  порядке обучение на польском языке).

      Загадка Реформатора, останавливающего вздыбившуюся страну, была доступна далеко не всем. Большинство его сотрудников  подчинялись ходу событий, твердили еще плохо выученный урок, и  только некоторые понимали подводные  течения. А. В. Кривошеин, В. И. Гурко, А. И. Лыкошин, А. А. Риттих были его ближайшими помощниками.

      Объяснения  Маклакова исчерпывающи: Реформатор не ждет поддержки общества, он одинок, и его путь  – это путь к жертве.

      Возможно, столь резкое соединение начальной  и конечной точек выглядит упрощением? Советская историография всегда рисовала Столыпина крайне правым, «обер - вешателем» (Ленин), противником демократии. Но какое нам дело до политических ярлыков? Гораздо важнее в данном случае вспомнить другое. Петр Аркадьевич знал, что погибнет.

 

Трагический финал

      Заканчивалось лето в поместье. Совсем недолго  оставалось до отъезда Петра Аркадьевича  в Киев на торжества по поводу открытия памятника Александру П. Он ожидал увидеть  там оживление общественной жизни  после выборов, прошедших по новом закону о земстве.

      Незадолго до отъезда Столыпину явился во сне  его университетский товарищ  Траугот, с которым он поддерживал дружеские отношения, и сказал: «Я умер. Прошу тебя позаботиться о моей жене». Телеграмма с печальной вестью пришла на следующий день.

      Уезжать в Киев Столыпину не хотелось. На сердце была тяжесть.

      25 августа он прибыл в Киев. Вызвал  министров. Здесь был намечен  съезд деятелей новых северных  и западных земств. В земствах  Столыпин видел единственный  путь организации жизни страны, не отлучавший наиболее активную  часть народа, в том числе и  интеллигенцию, от власти, а втягивающий  ее в активное строительство  государства.

      29 августа в Киев прибыл царь  с семьей. Начались большие торжества,  посещение святынь «матери городов  русских» – Софийского собора  и Печерской лавры. Стояла прекрасная  погода, теплая, чуть пронизанная  осенней прохладой. Древний Киев, золотые купола соборов, крест  Святого Владимира над Днепром  – все дышало спокойствием  и красотой.

      Утро 1 сентября было великолепным. В небе ни облачка, тепло и хорошо. С утра царь отправился смотреть маневры, затем  в семнадцать часов на ипподроме  в Печерске должен был произойти в его присутствии смотр «потешных» (подростков, занимавшихся военной подготовкой), а вечером в театре предстоял прекрасный спектакль.

      Настроение  киевским начальникам портило известие о появлении неизвестной террористки, которая намеревалась произвести террористический акт против Столыпина. Но не исключена  попытка и цареубийства.

      Впрочем, Петр Аркадьевич был спокоен и  выходил на улицу один. После обеда  за ним прислали из охранного отделения  закрытый автомобиль и повезли в  Печерск.

      Ярко  светило солнце. Перед трибунами  выстроились в шахматном порядке  киевские гимназисты в белых рубахах, лучшая охрана царя. Столыпин вышел  из автомобиля, стал подниматься по лестнице. Его то и дело останавливали  приветствиями. Киевский губернатор Алексей  Федорович Гирс торопил, опасаясь непредвиденного. Возле одной из лож Столыпин приостановился, какая - то пожилая дама кивнула на его ордена и спросила бог знает зачем: «Петр Аркадьевич, что это за крест у вас на груди, точно могильный?»

      Гирс, знавший от Кулябко о террористке, возмутился. Столыпин же невозмутимо ответил: «Этот крест мной получен за труды Саратовского управления Красного Креста, который я возглавлял во время японской войны». Он дошел до ложи, предназначенной Совету министров и царской свите, но прошел дальше. Гирс спросил: «Почему?» – «Без разрешения министра двора я сюда войти не могу», – объяснил председатель Совета министров и спустился на площадку перед трибунами, огороженную барьерами. Тотчас несколько человек в штатских костюмах незаметно встали полукругом возле барьеров.

      К ним подходили знакомые: пытались завязать разговор, но Столыпин был  немногословен.

      Царь  с детьми приехал с опозданием на полтора часа. Столыпин встретил их внизу, прошел в соседнюю ложу. Начался  смотр «потешных». Он завершился к  восьми часам. Все было спокойно.

      К девяти начался съезд приглашенной публики в театр. Театральная  площадь и прилегающие улицы  от холма до Крещатика охранялись полицией. У входа в театр стояли жандармские офицеры и тщательно проверяли у всех билеты. Еще утром проверили в театре все подвалы и чердаки. Террористу невозможно было проникнуть туда.

      Показывая билеты, проходили военные в белых  кителях с нарядными дамами в  белых платьях. Всюду был белый  цвет. Несколько штатских в черных фраках только подчеркивали торжественность  мундиров и кителей.

      К девяти приехал царь с дочерьми Ольгой и Татьяной. Он сел в выступе  генерал – губернаторской ложи и  был весь открыт. Рядом с ним  – великие княжны, наследник болгарского  престола Борис, великие князья Андрей Владимирович и Сергей Михайлович.

      Погас свет. Оркестр заиграл гимн «Боже, царя храни», который назывался народным. Все встали и трижды спели гимн. Потом началась опера. Постановка была прекрасна, собрали лучших певцов, но Столыпин смотрел на сцену безучастно. Несколько раз он взглядывал на царя, и было видно, что его не занимает пение.

      Во  время первого акта царь вышел, Столыпин остался на месте. К нему подходили  сановники, в том числе и генерал  Курлов, на которого было возложено  обеспечение безопасности. Столыпин спросил, не найдена ли террористка, и требовал скорее завершить розыск.

      Затем начался и прошел второй акт. Оставался  третий, совсем короткий. Было около  одиннадцати с половиной часов.

      Царская ложа снова опустела. Столыпин встал, повернулся лицом к залу, оперся на барьер.

      Публика покидала зал.

      Из  восемнадцатого ряда двинулся по направлению  к первому высокий черноволосый молодой человек в черном фраке. Он шел уверенно, прикрывая афишкой  оттопырившийся карман брюк. Дойдя  до второго ряда, он остановился  метрах в двух от Столыпина и вытащил  браунинг.

      Столыпин  смотрел прямо на него. По лицу молодого человека пробежала гримаса страха и напряжения. Он дважды выстрелил.

      В зале воцарилась тишина. Столыпин наклонил голову, посмотрел на свой белый  китель. Владимирский крест был пробит пулей. Петр Аркадьевич посмотрел на удалявшегося молодого человека и велел  его задержать. Раздалось громкое  восклицание из оркестра:

– Государь жив!

      Послышался  чей - то пронзительный вопль.

      Столыпин  положил на барьер фуражку и перчатки и замедленными движениями стал расстегивать и снимать китель. У него была прострелена кисть правой руки, капала кровь.

      Кто-то принял китель, и тогда он снова наклонил голову, разглядывая красное пятно, расплывающееся повыше правого кармана жилета. Он безнадежно махнул рукой и тяжело опустился в кресло. Потом, словно вспомнив что-то, повернулся к царской ложе. Там никого не было. Он поднял левую руку и сделал предостерегающий жест. В это время в ложе появился Николай и встал у всех на виду. Столыпин перекрестил его широким, медленным движением.

      После этого он склонился набок, уронил голову на грудь и вытянул ноги.

      Выстрелив, молодой человек в черном фраке  повернулся и быстро пошел к выходу. Двое офицеров схватили его. Преступника увели.

      Столыпина подняли на руки восемь человек и  осторожно понесли из зала. Он был  бледен, зубы сжаты. Его уложили на маленьком малиновом диванчике  недалеко от кассы. Профессора Рейн и  Облонский перевязали рану.

      5 сентября вечером Столыпин умер. «В истории России начинается  новая глава», – пророчески сообщило «Новое время».

      Когда вскрыли завещание, прочли: «Я хочу быть погребенным там, где меня убьют».

      Его похоронили в Киево - Печерской лавре рядом с могилами Искры и Кочубея, двух героев Петровской эпохи, которые предпочли лютую смерть предательству.

      Царя  на похоронах не было. Он простился  с телом раньше, как только прибыл 6 сентября пароходом из Чернигова, долго стоял на коленях перед умершим, молился и много раз повторял: «Прости». Еще раньше, перед отъездом в Чернигов, он хотел посетить раненого, но жена Столыпина его не пустила.

      Умирал  Петр Аркадьевич спокойно, то впадая в  забытье, то приходя в себя. Он все  время говорил что - то бессвязное. По отдельным словам можно было понять, что его последние мысли – о российских делах. Последнее слово, которое разобрали, было: «Финляндия». Финский вопрос, который ему так и не удалось разрешить, мучил его.

      Но  что маленькая Финляндия? Великая  Россия потеряла последнего своего деятеля, который уводил ее от войн и потрясений!

 

Заключение

Как носитель самой высшей власти Столыпин пытался  решать великое множество первостепенных государственных проблем.

      От  переселения безземельных крестьян из Европейской части страны в  Сибирь, Среднюю Азию, на Дальний  Восток (для чего в августе –  сентябре 1910 года совершил длительную поездку – инспекцию в далекие  от столицы губернии) – до обуздания  лихоимства губернаторов, гражданских и полицейских чинов.

      От  демократизации уголовного и административного  судопроизводства – до оптимизации  налоговой сферы.

      От  смягчения религиозной политики в России (где даже в паспорте указывалось вероисповедание) –  до введения цивилизованного по тем  временам трудового законодательства.

      От  строительства железнодорожной  магистрали – до решения предельно серьезных международных проблем.

      От  развития местного самоуправления –  до распространения в городах  и весях империи начального и  среднего образования.

      От  укрепления обороноспособности страны – до импорта зарубежных машин и технологий.

      И так далее.

      Ключевое  слово, относящееся почти ко всему  вышесказанному, - «пытался». Но многое из задуманного, запланированного осуществить не смог. И, конечно же, не бесхребетная Дума препятствовала осуществлению cтолыпинских планов. Не кадеты с трудовиками и не черносотенцы с умеренными националистами….

      Тормозило и парализовало все прогрессивные  начинания премьера самодержавие, опирающееся на дворянско – помещичий класс. Когда Столыпин им потребовался в роли сильного, энергичного, целеустремленного защитника, они возвысили его, временно наделив огромными полномочиями.