Средневековые войны в Южной Сибири

     2.Первые государственные образования на примере

     Горного Алтая

     Тюркский  каганат

             В начале V в. в степи от Хингана до Алтая безраздельно господствовал хан жужаней Шелунь, по прозванью Дэудай — «стреляющий на скаку из лука». Покорив телеские кочевья, он столкнулся со среднеазиатскими хуннами, осевшими на р. Или. Их главой был некто Жибаеги. В упорном сражении на р. Онгин Жибаеги разбил Шелуня, но справиться с жужаньской державой в целом не смог и «покорностью купил себе покой».¹¹

     В 418-419 гг. возобновилась война между  жужанями и среднеазиатскими хуннами  и юэчжами. Жужани проникли в Тарбагатай и навели там на всех такой страх, что вождь группы юэчжей Цидоло (Кида-ра), желая уйти от соседства с жужанями, перешел на юг и занял г. Боло в оазисе Карши. Здесь он столкнулся с персами и эфталитами. Соратники Кидары — кидариты — известны в истории не под своим этническим названием, а по имени своего вождя.¹²

     В 552 году древние тюрки образовали мощное государственное образование - Тюркский каганат. Во главе стоял  верховный вождь, носивший титул  кагана. Первым каганом, объединившим тюркские племена Алтая и Монголии, был Тумен.

     Каганат занимал обширную территорию. На западе его границы достигали Аральского моря, на востоке доходили до Ляодунского  полуострова, на севере до реки Аму - Дарьи. На Алтае жили племена "тюкю". Тюркский каганат не был централизованным государством. Каждое из племен возглавлялось наместником кагана. Большую роль в феодальной администрации каганата играли сборщики дани (тарханы) и местные феодалы. Государственный аппарат состоял из 28 классов чиновников. Существовали также министры внутренних и внешних дел, должности которых были наследственными. Верховная власть принадлежала каганату. По своему усмотрению каган мог вершить суд и расправу, облагал подвластное население налогами и повинностями, единолично решал вопросы войны и мира. Как командующий войсками, он самолично распоряжался военной добычей.

     Расправившись с жужанями, тюркюты перешли к  решительным действиям против своих  кочевых соседей. 554 год был годом, когда из княжества создалась  империя. На севере было завоевано государство  Цигу. Что понимали китайцы под наименованием Цигу — кыргызов или чиков — неясно, так или иначе с этого времени Мугань-хан обеспечил свою северную границу, хотя форсировать Саяны тюркютам не удалось.¹³

             580 год был апогеем тюркского могущества. В 581 г. Тобо-хан умер, а в Китае Чжоуская династия была свергнута злейшим врагом тюркютов — боевым генералом Ян Цзянем, основателем династии Суй, что полностью изменило политическую обстановку. Гао Бао-нин пережил своих противников и остался в Чахаре самостоятельным князьком, союзником тюркских ханов^.14

           Тюркютская держава была создана «длинным копьем и острой саблей». За десять лет (550-560) тюркюты подчинили себе все кочевые племена от Желтого моря до Волги и еще двадцать лет продолжали экспансию. Но эту огромную территорию недостаточно было покорить, надо было ее удержать. Жестокая эксплуататорская власть тюркютов не могла привлечь симпатии новых подданных, и сепаратистские тенденции не угасали ни на минуту. Восстания против династии Ашина; вспыхивали то тут, то там вплоть до гибели державы.¹⁵

          Первой специальностью, с которой тюркюты выступили на арену всеобщей истории, было добывание железа. Их легендарный предок Ашина, бежав на север, «добывал железо для жужаньцев Восстановление железа путем химического соединения его окиси с окисью углерода давало губчатую металлическую массу, так называемую крицу. Качество кричного железа даже теперь считается гораздо выше доменного¹⁶.

     Из  высококачественного железа алтайские  кузнецы изготовляли однолезвийные  ножи, тесла-топоры, стремена, удила, мечи, сабли с малым изгибом и массивным клинком, наконечники копий и стрел, а также железные котлы двух типов: круглые — подвесные и стоячие — на конической ножке¹⁷. Добыча и обработка металлов в эту эпоху производились также на территории современной Тувы, причем добывалось не только железо, но и золото, серебро, олово и медь^.

     В Хакасии, составлявшей тогда ядро кыргызского  каганата, железо добывалось во многих местах. Почти во всех сосновых лесах  встречаются остатки древних  железоплавилен. Так же как и на Алтае, здесь выделывались орудия труда и оружие — мечи и кинжалы, а также детали конской сбруи^.

     Не  менее примечательна культура современников  тюркютов — приангарских курыканов. Первоначально, в результате археологических  раскопок 1912-1914 гг., они получили название «курумчинских кузнецов» но А. П. Окладников доказал, что это были не кто иные, как курыканы. Сыродутное железо курыканов содержало до 99,45% чистого металла и потому было весьма ковким и прочным. Они выделывали ножи, наконечники стрел и копий, чинили лопнувшие котлы, накладывая на них заплатки. Вместе с тем курыканы занимались скотоводством и даже земледелием, применяя искусственное орошение полей.

     Развитие  металлургии позволило тюркютским ханам перевооружить свою армию  и создать отборные, ударные части из латной кавалерии — фули китайских источников (т. е. «волки» — бури — названные так «в память» своего мифического происхождения от волчицы). "На их вооружении были роговые луки, панцири, копья, сабли и палаши¹⁸.Эти краткие сведения письменных источников, к счастью, могут быть дополнены археологическим материалом.

       Тюркютская гвардия была регулярной  тяжелой конницей, приспособленной  к действиям не только в  степи, как все ее предшественники,  но и в горах. Несомненно, что  с ними не могли равняться степняки-уйгуры, о которых китайцы довольно презрительно отзывались: «В сражениях не строятся в ряды, отделившейся головой (головным отрядом) производят натиск. Вдруг наступают, вдруг отступают, постоянно сражаться не могут»¹⁹. Тюркютские латники оказались достойным противником и для китайских пеших копейщиков и для иранских конных стрелков. Кроме турфанских статуэток фигуры тюркютских воинов имеются в наскальных изображениях Сулека (верхний Енисей). Всадник вооружен роговым луком, что можно установить по характерным выгибам. Еще более интересно другое изображение: «...тяжеловооруженный всадник, одетый в пластинчатую броню от шеи до бедра, с рукавами до середины предплечья, с круглым щитком на груди, с мечом и колчаном у пояса и с боевой гирей в правой руке, направляет копье, украшенное небольшим флажком, на лучника, стреляющего с колена, т. е. саянского лесовика-горца». Но кроме панцирной кавалерии у тюркютов были легковооруженные конные стрелки, набираемые среди покоренных народов. Изображение такого воина на бронзовой бляхе найдено С.В.Киселевым в 1939 г. при раскопках у села Копены. «Всадник без головного убора. Его длинные волосы развеваются по ветру. Их сдерживает затянутая ради узлом повязка. Полудлинный кафтан перетянут поясом. Сапоги мягкие, без каблуков. С правого бока висит колчан, расширяющийся книзу. Лук сложный, в виде буквы М, Конь степной широкогрудый, с подстриженной гривой и завязанным в узел хвостом. На нем полная седельная сбруя; седло твердое с невысокой передней лукой; под седлом обшитый бахромой чепрак. На подхвостном и надгрудном ремнях навешаны кисти; стремена широкие дугообразные; уздечка плетеная с поводом и чумбуром. Сзади седла развеваются по обеим сторонам ремни (торока)»²⁰. Бляха твердо датируется VII в.

     Таким образом, археологический материал пополнил пробел письменных источников. Наличие у тюркютов панцирной конницы объясняет их быстрые успехи. В дотюркский период бои решали конные стрелки из лука; появление панциря свело их значение почти на нет. В рукопашной схватке с легковооруженным противником тюркютская тяжелая конница имела все преимущества, тем более что тюркюты ввели конный строй. Однако прекрасная в полевой войне тюркютская армия совершенно не годилась для осад, так как спешенный латник мало боеспособен. Городские стены положили предел распространению тюркютской державы и спасли независимость Китая и Ирана, но в степи тюркютская конница долгое время не имела себе равных.

              Главным занятием тюркютов (после военного дела) было кочевое скотоводство; большую роль играла и охота на крупных травоядных²¹, огромные стада которых в те времена бродили по степям. Ныне Гобийский Алтай — почти незаселенная полупустыня, но в те времена зверь здесь не переводился и облавы производились всем племенем. Облавная охота требует специальной выучки загонщиков и охотников, и это было очень полезно для тюркютов, потому что охота была подготовкой к воинским подвигам, своего рода маневрами. Удачная облава давала большое количество мяса, которое было основной пищей тюркютов, и случалось, что даже во время войны они устраивали охоту, чтобы пополнить запасы.

     Шкуры диких и домашних животных шли  на одежду и на покрытие шатров, но наряду с этим тюркюты умели приготовлять войлок и шерстяные ткани.

     Основным  видом скота у тюркютов были овцы, кости которых часто находят при раскопках тюркютских могил. В лошадях тоже не было недостатка²², и кумыс заменял тюркютам вино²³. Кочевое скотоводство в условиях пересеченной местности весьма затруднительно для больших стад, и обычно кочевники перегоняют своих овец порознь, и каждая семья имеет определенные места для зимовок и летовок. То же самое положение существовало в VI-VIII вв., что подтверждается коротким, но вполне убедительным текстом источника: «Постоянного местопребывания нет, но каждый имеет свой участок земли»²⁴.

     Тюркюты домов не строили и садов не разводили, так как холодный климат заставил бы их покинуть эти города, как только будет сожжен весь сухой  лес поблизости. Для кочевников, тесно связанных с природой, жизнь в таком шатре была не прихотью, а необходимостью. Летом степь выгорает и скот должен пастись на джейляу — альпийских лугах, которые располагаются на склонах Тянь-Шаня, Алтая, Хангая, Хэнтея. Зимой же на горах выпадает много снега и стада возвращаются в равнины, где снеговой покров тонок и скот добывает из-под него сухую, весьма питательную траву.

     При подобном быте переносное жилище является наилучшим.

     Пастушеское хозяйство, ведомое отдельной семьей, обычно предполагает патриархальные отношения, и, видимо, тюркюты не представляли исключения. Инициатива сватовства принадлежала мужчинам, и «по смерти отца, старших братьев и дядей по отцу женятся на мачехах, невестках и тетках». И это свидетельство подтверждается, так как после смерти Нили-хана его брат Поши-тегин унаследовал вместе с троном жену покойного — китайскую царевну Сянь-ши. Наследование жен у кочевых народов имело двойной смысл. Во-первых, в дом, точнее, в юрту приходила новая работница, а в тех условиях это было всегда полезно. Во-вторых, обычай предусматривал охрану прав вдовы, так как новый муж должен был заботиться о ней и защищать ее как свою жену. Весьма возможно, что брак не всегда был фактическим, но тем не менее вдова не оказывалась покинутой на произвол судьбы.²⁵

     Отношение к женщине было подчеркнуто почтительным, рыцарским. Сын, входя в юрту, кланялся сначала матери, а потом отцу. В орхонской надписи с наибольшим пафосом описан бой, в котором Кюль-тегин отстоял орду, где оставались родственницы, которым грозила смерть^. У тех народов, где женщины бесправны, как, например, у патанов Гиндукуша, враги их не убивают.²⁶

     Тюрки несли на себе традиции походов и  завоеваний, жесткой дисциплины в  орде и отличались умением властвовать  над народами. Тюрки охраняли свою культуру, уйгуры жадно впитывали  чужие мирвоззрения, кроме китайских. Тюрки любили побеждать, уйгуры-защищаться. Пути развития этих народов, а также близких к уйгурам карлуков и басламов, были противоположными. При Йоллыг-тегине в тюрской ставке был порядок, но уже в 741 г. Начались интриги и борьба за власть с казнями и убийствами. Тогда в 742 г. Уйгуры, карлуки и басмалы восстали…. И покатились головы по степной траве. Часть тюрок была перебита, часть – покорилась хану басмалов. ²⁷ 

     Уйгурский каганат

     С падением Тюркского каганата, господствующее положение в Центральной Азии занял Уйгурский каганат.

           Уйгуры построили свою державу совсем на иных принципах, чем тюрки. Девять родов составляли собственно племя токуз-огузов, которое было ведущим, но не господствующим. Подчинив себе басмалов и восточных карлуков, уйгуры приняли их в свою среду, как равных.²⁸

     Другие  шесть телеских племен — бугу, хунь, байырку, тонгра, сыге и киби — в  правах и обязанностях были приравнены к токуз-огузам. Ставка хана находилась между Хангаем и р. Орхон, границы их на востоке охватывали Западную Маньчжурию, а на западе — Джунгарию. Граница между карлуками и уйгурам была установлена в 745 г. в результате военного столкновения. После разгрома тюрок карлуки вошли в союз с тюргешами против уйгуров, но были разбиты. Вследствие этого восточные кочевья карлуков на Черном Иртыше оказались в составе Уйгурского каганата.

     Вся структура Уйгурского каганата, представлявшего  конфедерацию племен, не позволяла  ханам собирать большие войска и бесконтрольно распоряжаться ими. Племена же были настроены миролюбиво. Они устали от потрясений, произведенных тюрками, и хотели наслаждаться безмятежным покоем. В соответствии с этим настроением Пэйло признал себя вассалом империи, чтобы не вызывать ненужных осложнений. Сын его, Моянчур Гэлэ-хан, унаследовавший престол в 747 г., ежегодно снаряжал посольство в Чанъань, получал подарки и был лоялен к Империи.²⁹