Создание общего права Англии

Положение внебрачных детей было очень тяжелым, они не имели никаких прав не только в отношении отца, но и матери: даже узаконенные их последующим  вступлением в брак родителей  было запрещено.

Иерархический и ограниченный характер права собственности  сказался и на права наследования.

Держания  непосредственно от короля в пользу так называемых "головных держателей" (баронов) и держателей этих последних  переходили к их наследникам. В конце XII в. появилось право первородства (майорам), в результате которого держания (феодалы) стали переходить к старшему сыну. В случае отсутствия прямых наследников  феод возвращался сеньору.

В рассматриваемый период "общее  право" не знало наследования по завещанию. Движимое имущество переходило по наследству в ином порядке. При наличии у наследодателя мены и детей движимая собственность делилась на три части: межа и дети получали по одной трети, а оставшаяся треть ("доля мертвого") поступала церкви. В отношении движимого имущества допускалось наследование по завещанию.

В XIV в. в Англии бурно развиваются  рыночные, частнособственнические отношения, но они не находят адекватного  отражения в нормах "общего права", формализм которого препятствует этому.

Развитие "общего права" стало останавливаться, так как королевские судьи крайне неохотно шли на создание новых прецедентов. Но потребности торгового оборота, меняющейся обстановки, новых общественных отношений были причиной появления, начиная с XIV в., новой системы права — "права справедливости" (eguity), существовавшей одновременно с системой "общего права". Суд "справедливости" возник в результате подававшихся королю прошений и жалоб по вопросам, не получившим защиты в общих судах. В связи с ростом этих жалоб король поручил рассмотрение их канцлеру. Так появился суд канцлера (суд "справедливости"), который, не будучи связан практикой общих судов, рассматривал дела единолично по "справедливости", руководствуясь своей совестью, используя отчасти естественное и римское право. Суд канцлера явился в целом защитником интересов нарождающейся буржуазии против феодальной аристократии.

Первые английские судьи, те же клирики и чиновники, были открыты  для восприятия высоких достижений римской правовой культуры. Но с конца XIII в. при Эдуарде 1 их стали назначать из профессионалов. Именно тогда складываются замкнутые корпорации судей с принадлежащими им подворьями (Inn's of Court), где готовились будущие судьи и правозаступники (баристеры и солиситоры). Монополизировав в своих руках охрану английского миропорядка, они выступали, защищая прежде всего свои профессиональные интересы, ярыми апологетами "общего права", доказывая его несравненные преимущества перед правом римским. При этом утверждалось, что они не создают право, а лишь открывают его извечно существовавшие нормы. К тому же самобытная система "общего права" уже в XIV в. занимала прочные позиции в этой стране.

Результатом формализма, дороговизны, медлительности, общей неспособности "общего права" решительно трансформироваться в связи с меняющимися историческими  условиями стало появление в  Англии в XIV в. "суда справедливости" и последующего формирования еще  одной правовой системы, "права  справедливости" (equity).

Возникновение "суда справедливости" было связано с деятельностью  лорда-канцлера — "проводника королевской совести", который сначала от имени короля, а с 1474 года — от своего имени стал оказывать защиту истцам, жалующимся на "плохое правосудие", на то, что их обидчики не преследовались, а они не защищались в судах "общего права".

На основе обращения потерпевших  к королю с просьбой "ради Бога и милосердия" защитить их права  лорд-канцлер стал издавать приказы  о вызове под страхом штрафа обидчика в канцлерский суд, где без  формальной процедуры разбирались  жалобы, выносились решения, невыполнение которых грозило ответчику тюремным заключением на основе специального приказа за неуважение к суду. В  начале XIV в. при Эдуарде II аппарат  при лорде-канцлере окончательно превращается в суд, не связанный нормами "общего права", а руководствующийся нормами "справедливости".

"Право справедливости" не обладало жесткой детерминированностью, оставляя решение многих вопросов  на откуп судей, что неизбежно  должно было привести к созданию  ряда принципов, ограничений,  соответствующего "инструментария" справедливости. Эти принципы и  стали создаваться по мере  того, как накапливались решения  "судов справедливости". Судебные  отчеты по рассматриваемым делам  начали публиковаться поздно, с  1557 года, когда резко возросло  количество дел в судах справедливости.

Основные принципы "права  справедливости", часть которых  была заимствована из "общего права", сведенные в определенную систему  норм в XVII в., сохранили свое значение до наших дней. Главный из них  заключается в том, что "право  справедливости" — это "милость  короля", а не исконное право потерпевшего. На "право справедливости" нельзя претендовать во всех случаях нарушения  прав, так как оно носит дискреционный  характер, то есть зависит от усмотрения суда.

Среди других принципов можно  отметить следующие:

— "право справедливости" не может быть дано в ущерб правам лиц, основанным на "общем праве", если только эти лица не совершили  каких-либо неправомерных действий, вследствие которых было бы несправедливым с их стороны настаивать на своих  правах;

— там, где возникает коллизия между нормами "права справедливости", действует норма "общего права";

— там, где возникает коллизия прав по "праву справедливости", следует защищать те права, которые  возникли раньше по времени;

— равенство есть справедливость. Тот, кто ищет справедливости, должен сам поступать справедливо;

— "право справедливости" признает приоритет закона, но не допускает  ссылки на закон в целях достижения бесчестных намерений и пр.

"Право справедливости" создавалось не для того, чтобы  заменить "общее право", а чтобы  придать ему большую эффективность  путем отхода от старых формальных  правил, создать средства защиты  нарушенных прав и интересов  в тех сферах общественных  отношений, которые не затрагивались  нормами "общего права". Если  сначала "право справедливости" дополняло "общее право", то  со временем, в силу изменившихся  исторических условий, оно стало  приходить в прямое противоречие  с ним. Столкновения между "судами справедливости" и судами "общего права" начались в 1616 году, когда Э. Кок, главный судья "Суда общих тяжб" в Вестминстере, поставил вопрос о том, может ли "суд справедливости" выносить решение после соответствующего решения суда "общего права" или вместо него? Резко конфликтную ситуацию вызвали прежде всего приказы канцлерского суда (inqunction), запрещающие исполнение некоторых решений судов "общего права".

Яков 1, предпоследний абсолютистский король в Англии, решил этот конфликт в пользу "суда справедливости", судьи которого отстаивали абсолютную и неограниченную власть монарха, имеющего право вмешиваться "через своих  слуг" в отправление правосудия. Королем был издан указ, что  в случае, когда нормы "общего права" и "права справедливости" оказываются в противоречии, последние  имеют преимущественное значение.

Справедливость основывается на праве. Вмешательство канцлера никогда  не состояло в создании новых норм права, которые судьи должны были применять в будущем. В этом смысле канцлер не изменял права, которое  применялось судами общего права. Наоборот, канцлер всегда высказывал уважение к этому праву: «Справедливость основывается на праве» («Equity follows the Law») — одна из аксиом, провозглашенных канцлером. Однако следовать праву не значит пренебрегать законами морали. И именно во имя последней осуществляется вмешательство канцлера. Нельзя же было допустить, чтобы складывались ситуации, иллюстрирующие римскую формулу summum jus summa injuria. В других странах у судей были способы избежать подобной ситуации; так, они могли запретить злоупотребление правом или же прибегнуть к понятиям публичного порядка или добрых нравов. И все это лежало в рамках общих принципов права. Английские королевские суды были связаны узкой компетенцией и строгой процедурой и поэтому не имели такой свободы маневра. Отсюда необходимость в специальной юрисдикции, основанной на королевской прерогативе, которая могла бы смягчить жесткость общего права, дополнить его и сделать все это в соответствии с требованиями морали и совести.

По нормам общего права  в случае неисполнения договора можно  только взыскать убытки, причиненные  неисполнением. Иск «о принятии на себя» («assumpsit»), которым защищались договоры, был действительно иском, деликатным по происхождению (trespass). Он мог привести только к присуждению убытков. Во многих случаях этого было недостаточно и сторона была заинтересована в реальном получении того, что ей было обещано по договору. Ни один из исков, принимаемых королевским судом общего права, не позволял добиться такого результата. Обращаясь же к суду канцлера, можно было получить предписание о принудительном исполнении, в силу которого контрактант обязан был исполнить в натуре принятое им на себя обязательство (specific peerformance).

Общее право рассматривает  судебный процесс как своего рода турнир, в котором судья играет роль простого арбитра. Каждая сторона  должна представить свои доказательства; ни одна из сторон не имеет возможности  заставить другую предъявить, например, имеющийся у нее документ. Суд  канцлера в данном случае может вмешаться  и предписать одной из сторон (discovery order) предъявить тот или иной документ.

Общее право — система  архаичная, оно придерживается в  вопросе о договорах теории порока воли, очень примитивной и мало разработанной. Например, концепция  принуждения подразумевала только физическое принуждение, исключая моральное. Канцлер мог вмешаться и здесь против того, кто, бессовестно пользуясь своей властью отца, опекуна, хозяина, духовника, врача, заставил другую сторону заключить договор или получил какое-либо иное не полагающееся ему преимущество. Канцлер мог запретить воспользоваться таким договором и запретить требовать его исполнения. Эта доктрина так называемого «недолжного влияния» вносила какой-то моральный критерий в концепцию принуждения.

Если одно лицо передало другому, доверяя ему, какое-то имущество  для управления им в интересах  третьего лица и передачи последнему доходов, полученных от этого имущества, то, согласно общему праву, лицо, получившее имущество (trustee), становится его единственным собственником. Принятое им обязательство управлять имуществом в пользу третьего лица и передать ему полученные доходы не имеет силы. Канцлер придает силу этому обязательству. Он не нарушает норм общего права и не отрицает, что трасти — собственник имущества, но он дополняет общее право, санкционируя обязанность, взятую на себя трасти.

Канцлер признает принципы общего права и следует правилу  «справедливость уважает право». Но в ряде случаев в результате вмешательства канцлера возникают  дополнительные нормы, называемые нормами  права справедливости, совершенствующие в интересах морали систему права, применяемого судами. Лучше было бы, если бы эти дополнительные нормы  создавались самими судами общего права, но в силу целого ряда причин суды не могли этого сделать и не сделали. Такие нормы выработал другой государственный орган — канцлер.

Этот орган, во всяком случае первоначально, не рассматривался как суд, применяющий право. Это могло бы вызвать конфликт с судами, заинтересованными и с материальной, и с моральной точек зрения в сохранении своей монополии в области отправления правосудия. Это подтверждает и терминология, которой пользовался суд канцлера. Ему подавался не иск, а жалоба, спор шел не о правах, а об интересах, выносилось не решение, а приказ и т.д. Канцлер вмешивался «во имя справедливости» и не претендовал при этом на изменение норм, установленных судами. Это вмешательство обосновывалось «велением совести». Действовать, пользуясь несовершенным состоянием права, — значит вступать в противоречие с совестью.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список использованной литературы:

1. К. Е. Ливанцев. История средневекового государства и права.

2. Крашенинникова Н., Жидкова О. История государства и права зарубежных стран.

3. Черниловский З. М. Всеобщая история государства и права.